– Давай, малышка, возвращайся к нам.

– В чем дело, Лайем? – с порога поинтересовался доктор Пени.

– Она плачет, Стив, – ответил тот.

Стив подошел вплотную и пристально посмотрел на Микаэлу. Ее лицо по-прежнему было мертвенно-бледно, но даже при тусклом освещении был заметен многообещающий след от слезинки, скатившейся по щеке. Из нагрудного кармана халата доктор достал длинную иглу и, аккуратно приподняв ступню, ткнул ею в подушечку большого пальца.

Микаэла дернула ногой, а с ее губ сорвался еле слышный болезненный стон.

Стивен вернул ногу в исходное положение и прикрыл пациентку одеялом, после чего взглянул на Лайема.

– Кома переходит из глубокого состояния в поверхностное. Это вовсе не означает… – Он помолчал. – Впрочем, ты сам знаешь, что это означает. Но возможно, что-то дошло до ее сознания. Продолжай в том же духе.

Брету давно полагалось быть в постели, но он сидел на полу и играл в компьютерные игры. В дверь постучали.

– Привет, Бретти. – В дверь просунулась голова отца.

– Привет, пап. Хочешь поиграть?

– Знаешь, я не очень в этом разбираюсь. Мне больше по душе «Звездные войны», – ответил Лайем, подсаживаясь ко второму пульту управления.

Брет хмыкнул. Ему нравилось играть с отцом, потому что обычно он легко обгонял его.

Отец с трудом поднялся, держась за спинку кровати, словно мог упасть без нее.

– Давай-ка, малыш. Пора спать. Заканчивай игру и отправляйся чистить зубы.

Брет выключил компьютер и направился в ванную. Зубы он вычистил на совесть – отец славился тем, что мог заставить повторить процедуру, если результат его не устраивал, – и бегом вернулся в комнату.

Отец уже лежал под одеялом с книгой в руках. На столике горел ночник.

Брету нравилось, когда отец лежал в его постели, потому что тогда бояться было нечего. Он прыгнул к нему прямо в одежде.

– Нет, приятель, так не пойдет. Надевай пижаму.

– Ну папа… – поморщился Брет.

– Нет, – улыбнулся отец. – Я тебя знаю. Ты заснешь в одежде, а завтра ее же наденешь в школу. Слушай, а когда ты в последний раз принимал душ?

– Бабушка заставила меня вчера.

– Хорошо. Но не смей залезать в кровать в джинсах. Брет стянул с себя грязные штаны и комком заткнул их в изножье – завтра он проснется и наденет их в школу, – потом пролез под одеяло и уткнулся отцу в плечо.

– Это книжка про льва?

– Да.

Брет прижался к отцу и приготовился слушать. Тихий, размеренный голос Лайема действовал на его сына успокаивающе.

Казалось, прошло лишь несколько минут, но отец уже захлопнул книжку и положил ее на ночной столик.

– Я думаю, тебе нужно навестить маму, – сказал он, крепко обняв мальчика. – Сейчас это очень важно.

Отец никогда раньше не говорил Брету, что его посещение важно для мамы. Все это время ему казалось, что его никто не принимает всерьез…

Брет не смог сдержать слез. Они хлынули из глубины его души, как водопад, обжигая щеки. Он прижался к отцу еще сильнее.

– Я думаю, что она скучает без тебя, – сказал Лайем, вытирая слезы с его щек и ласково гладя по волосам. – Это совсем не страшно. Обычная комната с белыми стенами и кроватью. Я не стал бы тебе врать, Брет. Мама выглядит так же, как всегда, но только спит.

– Тогда почему ты не разрешил мне увидеть ее с самого начала?

– Честно? Из-за синяков на лице. Тогда она плохо выглядела, и аппараты могли напугать тебя. А теперь все по-другому. Ты не испугаешься, когда увидишь ее, обещаю. Тебе, возможно, будет грустно, и ты расплачешься, но только плача маленькие мальчики становятся большими.

– Ты клянешься, что она жива?

– Клянусь.

Брету хотелось бы верить.

– Ей нужно услышать твой голос, Брет. Я знаю, что она скучает без своего любимого мальчика.

В этот момент Брет поверил в то, что только он может разбудить ее. В конце концов, это он – ее самый любимый мальчик, которого она обожает больше всего на свете. Ведь мама сама всегда так говорила ему. Может быть, все это время она только и ждала, когда услышит его голос. Брет вытер нос рукавом пижамы и посмотрел на отца:

– Я могу для нее спеть. Может быть, эту песню… помнишь, из шоу? Называется «Завтра». Мама всегда пела мне ее, когда я не мог заснуть.

– Солнце взойдет… завтра… – потихоньку стал напевать отец.

– Отдай свой последний доллар за завтрашний день…

Брет присоединился к отцу, и они спели все от начала до конца. А когда песня кончилась, он понял, что больше никогда не станет плакать.

Я могу навестить ее завтра перед школой.

– Это было бы здорово. – Голос отца дрогнул. – Хочешь, будем спать сегодня вместе?

– А можно?

– Да.

Рука об руку они вышли из детской спальни. По пути в комнату родителей Брет повторял про себя слова песни и тихо улыбался.

На следующее утро он проснулся рано и первым делом принял душ, хотя его никто не заставлял, потом тщательно выбрал одежду: чистую рубашку, новую пару джинсов. Одевшись, он вернулся в спальню родителей и остановился у кровати.

– Папа, – потряс он отца за плечо. – Вставай.

– Привет, Бретти, – еле разлепив глаза, буркнул Лайем. – Что…

– Пойдем к маме.

– Ладно, малыш. Через пять минут я буду готов. Брет нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Не стерпев, он бросился вниз и зажег все огни, потом достал из чулана школьный рюкзак и перебросил лямку через плечо.

Отец действительно спустился через несколько минут. Они сели в машину и помчались по направлению к городу.

Брет покачивался на сиденье и думал о том, что надо бы заговорить с отцом, но он был слишком возбужден предстоящей встречей с матерью. Накануне она приснилась ему – впервые за долгое время. Будто бы она пришла в себя, когда он подарил ей «мамин поцелуй». Вот чего ей не хватало все это время – его поцелуя.

Войдя в больницу, Брет вцепился в руку отца и нетерпеливо потянул его вперед, но перед дверью палаты вдруг испугался и замер.

– Все в порядке, Бретти. Не важно, что тебе грустно. Я прошу об одном – поговори с ней.

Брет собрался с духом и толкнул дверь. Его удивила детская кровать посередине, с металлическими ручками и совсем непохожая на взрослую. В палате было уныло и полутемно.

На кровати лежала мама. Он нерешительно подошел к ней. Она выглядела красивой. Казалось, вот-вот откроет глаза и поднимется.

«Как поживает мой самый любимый мальчик?» Это будет ее первая фраза.

– Поговори с ней, Брет.

Мальчик отпустил руку отца и подошел к кровати, затем медленно склонился и поцеловал маму, как обычно она целовала его перед сном. Мамин поцелуй: сначала в лоб, потом в щеку, потом в подбородок. Наконец он поцеловал ее в кончик носа и сказал:

– Пусть тебе приснится что-нибудь хорошее. Мама лежала в кровати неподвижно.

– Мама, открой глаза. Это я, Брет.

Он помолчал и начал петь, как обещал отцу. Он пропел «Завтра» три раза.

Бесполезно.

Брет отступил от кровати и посмотрел на отца глазами, полными слез.

– Она не проснулась, папа.

– Я знаю. – Казалось, отец сам готов заплакать. – Я знаю. Но мы будем продолжать. Мы постараемся.

Жизнь человека складывается из отдельных моментов, подобных пятнам краски на холсте. Все, что ты есть, чем станешь, зависит от повседневного выбора. Этот хаотичный процесс принятия решений начинается очень рано. Пройти ли отборочный тур или сложный тест, пристегнуться ремнем в машине, рискнуть попробовать виски?

Любое решение кажется не важным, как поворот на незнакомой дороге, когда едешь куда глаза глядят. Но решения накапливаются, и в один прекрасный день ты понимаешь, что они делают тебя таким, каков ты есть.

Лайем позволил себе навсегда остаться в тени своего отца.

Решение.

Он добрался до самого Гарварда и по пути узнал, как много дорог открывается перед человеком. Тогда он вернулся в Ласт-Бенд, где чувствовал себя в безопасности.