Джулиан увидел, как сквозь толпу к нему пытается пробиться Лайем.
Он испугался и вжался в сиденье. Меньше всего на свете ему хотелось говорить с Лайемом. Джулиану было очень стыдно за свой поступок. Теперь приходится расплачиваться за свое легкомыслие, причем буквально. Те, кто работает на него, швыряют деньги направо и налево, умиротворяя людей, чья собственность или сама жизнь пострадала от столкновения с Джулианом Троу.
Как бы ему хотелось быть лучше и чище, хотя бы раз в жизни поступить правильно, сделать что-нибудь достойное!
Джулиан надел темные очки, тщательно причесался перед зеркалом и вышел из лимузина под снег.
– Вот он!
Репортеры бросились к нему, держа диктофоны наготове. Было слишком холодно, и они выглядели помято и жалко – под стать его настроению. Они наверняка предпочли бы брать интервью в Лос-Анджелесе, где рисковали заработать рак от излучения фотовспышек, но не могли обморозиться.
Джулиан даже не пытался вслушиваться в вопросы, которые роем кружились вокруг него. Молча, без тени улыбки он, растолкав всех на пути, направился в больницу. Он знал, что они не осмелятся последовать за ним. Репортеры похожи на вампиров – они появляются лишь там, куда их приглашают.
В коридоре он столкнулся с дочерью. Она стояла спиной к нему совершенно неподвижно.
– Джулиана, – тихо позвал он, но тут вспомнил, что теперь ее зовут иначе. – Джейси…
Она медленно обернулась. На какой-то миг прошлое магическим образом соединилось с настоящим. Ее глаза покраснели от слез и припухли, а губы едва заметно дрожали. Она была похожа на Кайлу в день их расставания.
– Привет, – сказала она.
– Я надеялся, что мы сможем поговорить. Я знаю, что тебе известна правда про меня… про нас.
– Не сейчас. Мой брат пропал.
– Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Джулиан. – У меня больше нет детей.
– Я имею в виду своего сводного брата.
– Господи, а мне никто ничего не сказал, – прошептал он. – Значит, у Кайлы и Лайема?..
– Да, – кивнула она. – Его зовут Брет. Сегодня мы увидели маму впервые с тех пор, как она проснулась. И она не узнала нас. Это было ужасно. И Брет… убежал.
Джулиан хотел бы помочь дочери, сказать что-нибудь утешительное, но он не знал, что можно сделать в этой ситуации. Нет, неправда. Он знал: Джейси нуждается в помощи отца.
Лайем наверняка догадался бы, что делать. Эта ситуация, как и тысячи подобных, делала его настоящим отцом Джейси. И нет никакой силы, которая превратила бы Джулиана в того, кем он не является.
– Ты не виновата. Твой папа найдет его.
– Да… – тихо отозвалась она.
Джулиан хотел бы взглянуть в печальные глаза Джейси и увидеть в них будущее, но он видел только свое никчемное прошлое.
– Твой отец – хороший человек. Он найдет Брета. Можешь мне поверить.
– Поверить? – изумилась Джейси и подошла к нему ближе. – Скажи, ты когда-нибудь думал обо мне?
Джулиан точно знал, когда требуется солгать, и хотя понимал, что достойный человек на его месте не опустился бы до такого, выбрал самый легкий путь.
– Все время, – ответил он со смущенной улыбкой. – Ты очень похожа на свою мать. Вы обе – самые прекрасные женщины из всех, которых я когда-либо встречал.
Он видел, что она ему не верит и – хуже того – что его ложь ранит ее, поэтому решил разбавить ложь правдой.
– Если честно, то это не совсем так. Когда твоя мать оставила меня… я продолжал жить. Я любил ее и тебя, но случилось так, что твоя мать и отец полюбили друг друга. А если Кайла любит, с этим ничего нельзя поделать.
Джейси отвернулась и подошла к окну. Джулиан последовал за ней. Ему хотелось обнять ее за плечи, но он не осмеливался. Вместо этого он смотрел на их отражение в темном оконном стекле и видел, что она плачет. Каждая ее слезинка оставляла серебристый след на зеркальной поверхности стекла.
– Прости меня за все. За журналистов, за долгие годы молчания, за те письма, которые я тебе не писал…
И вдруг рядом с обликом дочери Джулиан увидел, как пуста его душа. Это ощущение возникло внезапно и так же быстро исчезло, но в его сердце оно навсегда оставило глубокий след.
Лайем старался не думать, чем закончится этот вечер, который с самого начала не складывался. Богу было угодно подвергнуть его испытанию, а заодно наслать на всех мороз: за последние полчаса температура понизилась на четыре градуса. В этом холоде, в кромешной тьме где-то прячется его девятилетний сын, малыш, на долю которого выпали испытания, которые по плечу только взрослому мужчине. Знает ли Брет, как опасно ходить по обледеневшим тротуарам в темноте? Ведь видимость почти нулевая, и водители могут не справиться с управлением.
Помнится, он не говорил с Бретом о такой опасности, и этот пробел в воспитании теперь не давал Лайему покоя.
Он то и дело поглядывал на термометр, установленный снаружи. Уже ниже нуля. А сын неизвестно где…
Хватит. Все обойдется. Он наверняка прячется где-нибудь в теплом и безопасном месте…
И думает о том, почему папа не сказал ему правду, а мама не узнала его.
– Держись, Бретти, – прошептал Лайем и с силой вцепился в руль. В темноте ничего нельзя было разглядеть. Мело так сильно, что «дворники» не справлялись.
Дорога была пуста, как и больничная стоянка, откуда он недавно отъехал. Лайем потратил драгоценные минуты, стараясь отыскать Брета в больнице, потому что не мог поверить в то, что мальчик решился на побег. А оказалось, что он, не обращая внимания на холод, бросился наутек.
Теперь Брет наверняка замерз, ведь он сбежал без пальто. В машине затрещал телефон. Лайем схватил трубку и не раздумывая выпалил:
– Нашли?
– Нет, – раздался в трубке встревоженный голос Джейси. – Но его ищут. Роза сидит дома у телефона. Я в больнице – на случай если он вернется. Я подумала…
– Знаю, дорогая. Давай не занимать телефон. Вдруг появятся какие-нибудь новости.
– Папа, мне очень жаль, – прошептала девочка.
– Ты не виновата, милая. Это моя вина, а не твоя. Я должен был сказать вам обоим правду. Поговорим об этом позже, ладно? Когда… найдем Брета.
– Да, хорошо.
Лайем повесил трубку и снова стал смотреть на дорогу. Как ни странно, это успокаивало – когда он сосредоточивал внимание на асфальтированном полотне, светофорах, обочине, ему было легче. Только это помогало ему удержаться в устойчивых рамках, избежать нервного срыва.
Отъехав от больницы на четверть мили, Лайем снизил скорость с восьми до пяти миль в час. За лобовым стеклом лежала темная лента дороги.
Мелочи. Детали.
Он всматривался в заснеженное поле, тянувшееся вдоль хайвея. Брет не стал бы перебегать дорогу, но вполне мог остановить незнакомую машину и попросить подбросить его в город.
Лайем постарался подавить внезапно возникший панический страх. Господи, сделай так, чтобы ему не пришло это в голову!
Судя по термометру, снаружи стало еще на градус холоднее. Лайем сосредоточился на мелочах: нога на педали газа, руки сжимают руль, глаза ощупывают обочину в поисках следов. Но вокруг лежало только белое покрывало нетронутого снега.
Далеко впереди справа виднелись конюшни, сараи и ярмарочные павильоны. Главный павильон был залит ярким светом и напоминал бурное море.
Как странно видеть огни посреди зимней ночи!
Надежда затеплилась в сердце Лайема. Эта ярмарка – любимое место Майк. Они с Бретом часто бывали здесь летом на выставках лошадей и бегах. Всего несколько месяцев назад Брет выиграл свою первую награду на соревнованиях.
Возле поворота Лайем притормозил. Испарина выступила у него на лбу, ладони стали влажными и холодными.
Любое промедление может оказаться смертельным. Ртутный столбик термометра продолжал ползти вниз. Лайем свернул с главной дороги и надавил на педаль. Машину сначала повело в сторону, но затем колеса выровнялись. Лайем согнулся над рулем, всматриваясь в темноту, так что едва не касался лбом стекла. На стоянке он резко затормозил и, не выключив мотора, выскочил из машины и бросился бежать по глубокому снегу.
