Вакс посмотрел на меня с беспокойством и недоверием. Ангар был огромным. Чтобы отполировать его, потребуется не меньше года. Работа совершенно бесполезная. Стены ангара вручную не полируют.

– Вы ничем больше не будете заниматься, пока не закончите. Освобождаю вас от вахт и запрещаю заходить на мостик. Приступайте. – Я сунул ему тряпку и пасту.

Я был беспощаден. Даже лишил его возможности протестовать или сетовать, освободив от вахт и запретив появляться на мостике. Я отдал ему приказ, поставив перед необходимостью выполнять его и надеясь, что он выдержит это испытание.

– Есть, сэр. – Голос его звучал неуверенно, и все же он повернулся, потер стену бруском и взялся за тряпку. Алюмалой полировать нелегко, работа эта тяжелая. Через несколько минут он отполировал небольшой кусок в несколько квадратных дюймов. Затем намазал пастой соседний участок и сложил тряпку, чтобы чистая ее часть оказалась сверху. Напрягая мышцы, он стал тереть тряпкой неподатливую алюмалоевую поверхность.

Я понаблюдал за ним какое-то время и сказал:

– Явитесь за следующим заданием, когда закончите все четыре стены. – Я повернулся и направился к люку в двадцати метрах от того места, где он начал работать. Оглянулся. Он трудился с таким же усердием. Я распахнул люк, пригнулся, чтобы пройти. Он продолжал работать.

Я вернулся в ангар:

– Отставить, мистер Хольцер.

– Есть, сэр. – Глаза его растерянно забегали – он не верил в избавление.

– Вакс, что я только что продемонстрировал вам?

Он подумал, прежде чем ответить:

– Командир обладает абсолютной властью над судном и людьми на нем, сэр. Гардемарин обязан выполнить любой приказ командира.

– Это вы и раньше знали.

– Да, сэр. – Он заколебался. – Но теперь понимаю гораздо лучше.

Слава Богу. Я услышал именно то, что хотел.

– Вам больше не надо являться каждые четыре часа для личной проверки. Можете приступить к исполнению ваших обязанностей в кубрике. Знаете, чего я от вас жду?

– Да, сэр. Никаких издевательств над другими ни при каких обстоятельствах.

– Не смешите меня! – Я разозлился. Если это все, что он понял, то я просто потерял время.

– Я думал, вы добиваетесь именно этого, сэр. Чтобы я научился контролировать себя. – Он был в замешательстве.

– Да, этого. И еще кое-чего. Пошли, сделаем налет на камбуз.

Он улыбнулся. В начале круиза мы, все четверо, часто совершали ночные набеги на камбуз и шарили по холодильникам. Плохо бы нам пришлось, если бы нас застукали. Но в этом риске была своя прелесть.

Сейчас я зашел на камбуз безо всякой опаски. Металлические полки сверкали чистотой. Еда была надежно завернута и разложена. Я открыл холодильник, нашел молоко. Разумеется, синтетическое. В хлебнице – остатки кекса для завтрашнего обеда. Ладно, завтра о нем и не вспомнят. Я взял кусок себе, второй дал гардемарину и указал ему на стул. Мы прикончили кекс.

– Раньше было вкуснее, – заметил я.

– Да, сэр, но сейчас тоже неплохо, – вежливо ответил он. Наш Вакс прошел долгий путь.

– А теперь, Вакс, относительно шуток. Ты старший гардемарин. Раньше у тебя не оставалось достаточного времени на кубрик, поэтому ты там не командовал. А теперь можешь командовать. И со сменой командира все должно уладиться. Пусть они поймут, кто у них главный.

– Да, сэр. – Вакс внимательно слушал.

– Так что используй свою власть. Или шутки, как мы это называем. Запугивать не надо, а строго спрашивать, даже придираться, просто необходимо. Ты так любишь издеваться, что теряешь над собой контроль. А этого делать нельзя. Не следует перегибать палку, проявлять жестокость. Когда-то ты сказал мне, что ничего не можешь с собой поделать. Если это так, возвращайся в ангар и полируй стены, пока не изменишься. Я подожду.

Он сглотнул. Думаю, никто еще не говорил ему ничего подобного.

– Вакс, – продолжал я, – если ты все еще такой, как был, полируй стены. Я правда подожду. Но если подведешь меня, сорвешься, я тебя уничтожу. Превращу твою жизнь в ад, пока власть у меня. Достану тебя! Такое с тобой сотворю, что ты и представить не можешь! Клянусь Господом Богом!

Вакс был в отчаянии:

– Позвольте мне немного подумать, сэр.

Я не стал торопить его с ответом. Он сосредоточенно изучал свои кулаки, лежавшие на металлической стойке. Вакс был медлительным. Но не тупым, не заторможенным. Решения принимал не сразу, и я относился к этому с пониманием. Потому что решив что-либо, Вакс уже не отступал.

– Командир Сифорт, сэр, надеюсь, что не подведу вас, но лишь при одном условии.

– Выставляй свое условие. – Сейчас не время было торговаться.

– Всем известно, что старший гардемарин обязан сам разбираться с подчиненными в кубрике, не обращаясь за помощью к командиру. Но я не уверен в себе. И хотел бы с вами советоваться. Особенно по части придирок. Вы разрешите?

Я едва не бросился его обнимать. Огромная тяжесть свалилась с души.

– Думаю, да, – ответил я после минуты молчания. – Да, разрешаю.

– Спасибо, сэр. Обещаю себя контролировать. Муштра тогда хороша, когда способствует дисциплине. Я не позволю себе заходить слишком далеко, сэр.

– Вакс, кубрик твой. Шпионить за тобой не собираюсь. Верю на слово. Тебе надо заняться работой, ее невпроворот. Бедный Алекс попал из-за тебя на бочку, в то время как заслужил всего лишь строгое внушение и несколько часов упражнений, – Напрасно я упрекнул Вакса. Это была скорее моя, а не его вина.

– Мне очень жаль, командир. Но теперь можете на меня рассчитывать.

Мне надо было отдать ему честь и отпустить, но в нарушение всех правил и традиций я медленно протянул ему руку. Он так же медленно взял ее в свою огромную лапу и слегка пожал.

– Отец наш Небесный, сегодня на корабле Флота Объединенных Наций «Гиберния» 30 марта 2195 года. Благослови нас, наше путешествие и пошли здоровье и благополучие всем на борту. – Я сел, кивнув двум своим соседям по столу. Прошло немало недель с тех пор, как я принял командование, но за столом со мной по-прежнему сидели только миссис Донхаузер и мистер Каа Лоа. Подошел главный интендант, наклонился к моему уху:

– Сэр, один из пассажиров спрашивает, нельзя ли ему пересесть за капитанский столик.

Моя популярность возросла ровно наполовину.

– Это очень приятно, мистер Браунинг. Кто он?

– Молодой мистер Кэрр, сэр.

Я ни разу не разговаривал с Дереком с того самого момента, как получил от него письмо. Любопытно.

– Спросите, не хочет ли он сделать это прямо сейчас?

Через минуту к столу нерешительно подошел Дерек:

– Добрый вечер, командир. Миссис Донхаузер. И вы, сэр. – Он, очевидно, не знал Каа Лоа.

– Садитесь, пожалуйста, мистер Кэрр. – Я представил юношу микронезийцу.

Сказав тому несколько вежливых слов, Дерек повернулся ко мне:

– Сэр, еще раз прошу прощения за свою невежливость тогда, в моей каюте. Обешаю, что такое больше не повторится.

Куда он клонит?

– Ерунда, мистер Кэрр. Все прошло и забыто.

Дерек сел, а я продолжал беседовать с миссис Донхаузер на религиозную тему, всегда нелегкую на борту корабля. К ее религиозным анабаптистским доктринам относились терпимо, как и к другим культам, но Военно-Космический Флот, подобно остальным правительственным службам, придерживался религии Великого Христианского Иеговистского Воссоединения. Будучи командиром, я являлся представителем единственно верного Бога. Миссис Донхаузер это прекрасно знала, и ей не следовало меня искушать. Видимо, она просто была не в духе. Обычно мне доставляло удовольствие беседовать с миссис Донхаузер, хотя она и любила подискутировать, и сейчас, чтобы избежать спора, я повернулся к Дереку:

– Чем вы занимались последнее время, мистер Кэрр?

– Науками, сэр. И физическими упражнениями.

Его манера поведения явно изменилась. Я дал ему еще один шанс:

– Вы посещали школу до круиза?

– Нет, сэр. Со мной занимались частные учителя. Отец предпочитал индивидуальное обучение.