Как ни старался я выбросить из головы кошмарную сцену в спальне, проклятые образы лезли и лезли. В тиши ночного города мои шаги звучали ужасающе громко.

Я шел, втянув голову в плечи, сунув руки в карманы. Меня преследовало чье-то надрывное пыхтение; вдруг я понял, что это мое собственное дыхание, и сбавил темп. Так я прошел улицу, другую, аллею. Сзади послышались громкие шаги, но уже не мои.

– Эй, послушай! – Чья-то рука грубо развернула меня за плечо.

– Что вам надо? – спросил я.

– Как насчет деньжат? Одолжишь до получки?

Я посмотрел на его разбойничью рожу, на пару широкоплечих дружков за ним.

– А он культурный, – хохотнул один из них. – Ну-ка, врежь ему.

Я резко сбросил руку с плеча. Ухмылки хулиганов исчезли, блеснул нож. Я изо всех сил ударил ближайшего в наглую морду, он отлетел, ударился башкой о стену и сполз на тротуар с закаченными глазами.

– Ах ты сучонок, мать твою… – зарычал один из оставшихся и пошел на меня с ножом.

Его корявое произношение напомнило мне Эдди Босса. С диким ревом я перехватил и вывернул ему руку с ножом, саданул коленом под дых. Незадачливый грабитель сложился напополам. Пока он выполнял этот несложный маневр, я врезал ему коленом в лицо так, что оно хрустнуло. Третий хулиган на мгновенье оцепенел, но живо развернулся и дал деру, как только я двинулся на него.

Я долго гнался за ним по аллее, но безуспешно. Его страх оказался сильней моей ярости. Грабитель медленно отдалялся, пока совсем не пропал из виду. Я упал на колени. Легкие разрывались, сердце стучало молотом. Постепенно туман в глазах рассеялся. Отдышавшись, я встал и бродил в центре города, пока не открылся первый ресторанчик. Я заказал чашку горячего кофе; на большее не хватало денег. Они вместе с удостоверением остались в кителе, который я в горячке сумасшедшей ночи забыл в гостиной.

За кителем придется вернуться. И не только за ним – я не могу позволить себе купить всю одежду заново. Значит, как это ни прискорбно, придется увидеться с ней. Хорошо, что всего лишь на минуту. Где жить? Можно снять другую квартиру или перебраться в казарму Военно-Космических Сил, туда меня пустят. Расплатившись, я вышел на улицу.

Квартира, куда мне предстояло вернуться за вещами, находилась на западном краю города. Грязный, усталый, я потащился туда пешком, хотя ноги уже болели. Прошла целая вечность, когда я наконец увидел балкон, на котором еще недавно наслаждался идиллией семейной жизни. Помедлив перед дверью, я собрался с духом и вошел.

На диване лежала Анни с заплаканными глазами.

– Никки?

Я не обращал на нее внимания и быстро собирал вещи. Сначала китель, потом бумаги и все остальное. В офицерской форме я почувствовал себя чуть уверенней.

– Прости, Никки. – Она привстала, села. – Я не хотела тебя обидеть.

Так, теперь надо взять кое-что из вещей. Я вошел в спальню, открыл шкаф, швырнул на кровать свою сумку. Анни уже успела сменить постельное белье на чистое, как будто это могло… Хватит! Я заставил себя об этом не думать. Итак: нижнее белье, рубашки, носки. Я быстро сбросил грязную рубашку и надел новую.

В двери спальни остановилась Анни.

– Поговори со мной, Никки, пожалуйста.

Вещи сложены. Я застегнул сумку. Анни стояла в двери с явным намерением меня не выпускать.

– Ты должен понять одну вещь, – заговорила она с противным акцентом, уродуя слова, умоляюще ловя мой взгляд. – Я не хотеть тебя обижать. Пойми, мы с Эдди одна банда. Все трахались вперемешку. Еще в Нижнем Нью-Йорке! Мы делать это всегда, даже на кораблях. Я делала не только с Эдди, много было.

Я старался не слышать, не обращать внимания, смотреть только на шкаф. Не забыл ли чего? Что еще мне понадобится в казарме?

– Если не говоришь, слушай. – Она села на кресло у двери, – Я не хочу ты уходить. Оставайся. Ты будешь мне мужем.

– Только до тех пор, пока Церковь не аннулирует наш брак, – сказал я так резко, что она вздрогнула.

– Никки, что для тебя сделать?

– Ничего.

– Но я люблю тебя! – Она заплакала. – Я не хотела, что мы делали!

Отбросив ее от двери пощечиной, я быстро ушел прочь.

К казармам я поехал на электромобиле. Прежде мне там бывать не доводилось, знал только, что они где-то за госпиталем Сентралтауна. После двух-трех поворотов я окончательно запутался и вернулся к госпиталю, чтобы искать дорогу сначала. Здесь я вспомнил, что Алекс двое суток назад выбрался из комы, а я его давно не навещал.

Наконец я нашел казармы. Скучающий на вахте старшина выделил мне комнату. Я бросил на кровать сумку и поспешил в госпиталь.

Осторожно, чтобы не разбудить Алекса, я открыл дверь его больничной палаты, но он, к счастью, не спал и даже не лежал, а сидел у окна в пижаме.

– Привет, Алекс! Как ты себя чувствуешь?

– Сегодня неплохо. – Он смотрел на меня с любопытством. Наверное, ждал новостей.

– Слава Богу! Мы так беспокоились, – Я присел на кровать. – Ты так долго не приходил в сознание…

– Врачи говорят, одиннадцать дней.

– Как твоя голова?

– Нормально, только я пока слаб, как ребенок.

– Ну, это легко поправимо, – улыбнулся я и собрался живописать, как мы с Анни будем его потчевать, но вдруг вспомнил… Улыбка моя померкла. – Ничего, со временем поправишься, – Я смущенно уставился в пол. – Знаешь, я должен тебе кое-что сказать.

– Что? – В его голосе проскользнула тревога, словно он уже знал недобрые вести.

Значит, здесь уже побывала Анни? Или Эдди?

– Понимаешь, Алекс, нехорошо все складывается. – С чего начать? Я тоскливо посмотрел в окно. – Плантаторы очень недовольны. Я не смог передать адмиралу их жалобы. А насчет моей личной жизни…

– Не надо…

– Дай мне договорить. – Как ни трудно мне было рассказывать ему об этом, но я должен был выговориться, иначе нервный ураган взорвал бы меня изнутри. – Мы с Анни… Пока ты лежал в коме, мы с ней и Эдди Боссом навещали тебя почти каждый день. Потом ее собирались отправить с другими беспризорниками на «Конкорде». Чтобы удержать Анни здесь, я женился на ней. Конечно, мне хотелось подождать, чтобы пригласить тебя на свадьбу, но ждать было нельзя. – Как же сказать ему о главном? Собравшись с духом, я выпалил:

– Алекс, она была с Эдди. Они спарились в моей спальне. Я видел. Теперь я получил комнату в казарме, но не знаю, что делать дальше. – Мой голос дрожал. – Пожалуйста, помоги мне.

Наступила тишина. Наконец, Алекс произнес странную фразу:

– Может быть, для начала ты расскажешь мне, кто ты такой?

Прошел час. Алекс сидел на кровати, я – в кресле. Разговор был нелегким.

– Ты даже Академии не помнишь? – спросил я.

– Пытался вспомнить. Думаешь, я не хочу вспоминать?

– Пойми меня, – терпеливо успокаивал я его, – это не упрек. Просто я хочу понять, какие у тебя остались воспоминания.

– Об этом спрашивали меня и доктора.

– Ты можешь рассказать это и мне?

– Зачем?

– Мы же с тобой друзья. Старые друзья.

– Прошлое для меня погибло, – горько промолвил он. – Как ты этого не понимаешь?

– Не понимаю! – крикнул я. – И никогда не пойму!

– Ладно, – сардонически улыбнулся он, – возможно, ты прав. Слушай. Когда я очнулся и увидел, что лежу на больничной койке, то долго пытался вспомнить, как я сюда попал. Но ничего в голову не приходило. Что это за госпиталь, где он может находиться? Врачи сказали, что это планета Надежда. Это название мне почти ничего не говорило. Когда-то я слышал о такой планете, но… Это словно давно прочитанная книга, содержания которой почти не помнишь. Когда врачи назвали меня Алексом, я воспринимал это нормально, потому что свое имя помню. Хорошо, хоть это осталось в моей памяти. Какой кошмар!

– Продолжай.

– Потом мне сказали, что я лейтенант Военно-Космических Сил. Я не чувствую в этом ничего необычного, но не помню, как стал лейтенантом. Ведь вначале надо некоторое время побыть гардемарином, так?