Он уже был забит местной публикой, устроившейся на раскладных стульях. Лаура Трифорт повела меня к наспех сварганенному помосту, по пути пожимая руки восторженным поклонникам новой звезды-политика.

– Что это вам взбрело в голову выбрать столь неподходящее для праздника помещение? – изобразил я сарказм.

– Как раз наоборот, это самое подходящее помещение, единственный большой зал, оставшийся после рыбьей бомбардировки.

Ярость мутила мне разум, я так и не придумал достойного ответа, лишь скрипнул зубами. Своим присутствием на этом противозаконном сборище я соучаствовал в государственной измене. Но что я мог сделать? Ведь Лаура грозилась убить моих товарищей.

– Сюда, – указала она мне место на краю заднего ряда президиума. – Сидите тихо. Помните, что будет, если произнесете хоть слово.

Оставив меня под присмотром дюжего охранника, она прошла в первый ряд президиума, лучезарно улыбаясь и царственно пожимая соратникам руки. Фредерика Мантье в президиуме не было, однако он сидел в первом ряду зала, хотя и со связанными руками. Что за странные выходки у Лауры? К чему этот спектакль? Может быть, связанные руки моего врага должны внушить мне миролюбивое настроение? Но зачем Лауре моя поддержка? Правитель Саскрит и вся его администрация эвакуированы, теперь в руках Лауры неограниченная власть. Какое ей дело до какого-то капитана?

Я так долго таращился на Мантье, что он почувствовал мой взгляд, заметил мою озадаченную физиономию и невесело ухмыльнулся. Я нервно заерзал. Запястья, сжатые наручниками, болели.

Среди собравшихся оказалось несколько знакомых мне лиц: Арвин Фолькстэдер, Томас Палаби и даже, как это ни досадно, мой хороший знакомый Хармон Бранстэд. Его сын Джеренс сидел в первом ряду. А вот Зака Хоупвелла я, сколько ни рыскал глазами, так и не обнаружил. Хармон, встретившись со мной взглядом, смущенно отвернулся. Мисс Трифорт заняла почетное место в центре президиума.

У сцены, пригнувшись, чтоб не мешать публике, ползала женщина с видеокамерой. Из президиума к трибуне вышел незнакомый мне человек с председательским молотком, постучал, призывая зал к тишине, и торжественно произнес:

– Леди и джентльмены, мы собрались здесь в честь события, которого так долго и с таким нетерпением ждали. Не буду утомлять вас долгими речами и сразу представлю вам основательницу нашей Республики, главу многолетнего подпольного движения за освобождение Лауру Трифорт.

Под гром аплодисментов Лаура медленно прошествовала к трибуне, улыбаясь, помахала восторженно ревущей толпе правой рукой. Левую руку она прятала за спиной. Со своего места я заметил, как судорожно дергались ее пальцы.

– Леди и джентльмены, – начала она и сделала паузу. Страсти в зале понемногу утихли. – Многие годы мы жили под бездарным руководством колониального правительства, расплачивались за его ошибки, финансировали жирующую бюрократию, за бесценок продавали Земле свой урожай, нашим трудом кормились миллионы голодающих бездельников правившей нами Земли. Теперь этому положен конец. В 18:00 шаттл унес последних офицеров Военно-Космических Сил, Правителя Саскрита и всех его людей!

Зал взорвался аплодисментами. С улыбкой переждав бурю восторгов, Лаура ехидно добавила:

– Остался один лишь бедняга Сифорт.

Зал ответил смешками. Я с каменным лицом проигнорировал мерзкое хихиканье.

– Не могу утверждать, что рождение нашей Республики далось нам легко, – продолжила мисс Трифорт. – Наш город разрушен метеоритом. Но если бы космические чудища не заставили доблестный флот Военно-Космических Сил драпануть восвояси, наше движение долго еще таилось бы в подполье. Нам удалось обрести независимость мирным путем, без гражданской войны. Нашим людям осталось всего лишь арестовать нескольких судей и некоторых других слуг прежнего режима, безрассудно пытавшихся сопротивляться. Нам помогло Провидение Господа Бога. Теперь мы точно знаем, что Он на нашей стороне! – Эту фразу Лаура произнесла с особым пафосом. – Организация Объединенных Наций лишила нас своей защиты. Впрочем, мы уже убедились, чего стоит такая защита! – Лаура протянула руку в сторону разрушенного центра города.

Публика ехидно заржала. Великая актриса Лаура от пафоса и сарказма перешла к следующему этапу:

– Мы пережили большое горе, многие из нас потеряли родных и друзей. Из нашей общей беды мы должны сделать выводы. Мы поняли, как уязвим большой город, как он беззащитен при нападении рыб. Безопаснее жить на плантациях, в небольших домах на природе. Пусть Сентралтаун останется главным торговым центром, но не столицей, не административным центром. Мы также поняли всю опасность для нашей цивилизации прежнего закона о выборах. Нельзя наделять правом голоса нищих, безработных и водителей грузовиков. Власть должна находиться в ответственных руках кланов богатых плантаторов. Поэтому наш новый законодательный орган будет состоять их двух палат: в одну из них войдут плантаторы, а в другую – их компаньоны и постоянные служащие, имеющие на плантациях собственные дома. Горожане и мигранты больше не будут вмешиваться в дела нашей Республики!

Грянули овации. Наверное, в зале почти не было горожан. Подождав, пока утихнут рукоплескания, Лаура вкрадчиво продолжила:

– Некоторые спрашивают, не слишком ли мрачное время мы выбрали для провозглашения Республики? Пространство вокруг планеты насыщено сатанинскими чудищами, которые уничтожают корабли и мечут в Надежду скалы.

Верно, момент не самый удачный.

Я затаил дыхание, приготовившись выслушать ответ Лауры на ее собственный вопрос.

– На протяжении нескольких поколений Надежда жила спокойно. Космических рыб заманил к нам космический флот своими сверхсветовыми двигателями. С его бегством исчезнут и рыбы. Если же чудища не уйдут, нам придется научиться бороться с заносимыми ими вирусами, а рассредоточение людей по плантациям избавит нас от больших потерь в случае бомбардировки. – Лаура сделала паузу, перестроилась на другой лад. – Если же мы не правы, если рыбы не оставят нас в покое и уничтожат планету, тогда скажите: что еще мы могли бы сделать? Даже хваленый космический флот не смог уберечь Надежду от полчища рыб и позорно сбежал, бросив нас на произвол судьбы.

Это задело меня за живое. Похоже, Лаура права. Боже, как нервно она сжимала и разжимала пальцы спрятанной за спину левой руки!

– В эту ночь третьего апреля 2200 года от Рождества Христова я торжественно провозглашаю Рес…

– Стоп! – вскрикнул я, вскочив так резко, что опрокинулся стул. – Ради бога, остановитесь!

Лаура выхватила пистолет.

– Сифорт, я вас предупреждала!

– Ну, стреляйте в меня, Трифорт! – Я вышел к центру перед президиумом, яростно подергивая за спиной руками, забыв, что из наручников невозможно высвободиться, и выкрикнул в зал:

– Республика? Простаки! Как вы поддались на этот обман?!

Сзади раздались возмущенные вопли членов президиума. Лаура Трифорт подскочила ко мне, толкнула так, что я едва устоял на ногах.

– Она хороший оратор, – гремел я, – но она никогда не скажет вам всю правду!

Охранник потащил меня на место.

– Дайте ему слово! – выкрикнул Хармон Бранстэд, поднявшись с места.

– Нет, нет, не в такой торжественный момент, – твердо возразила Лаура.

– Пусть скажет! Дайте ему слово! – понеслись из зала резкие выкрики.

– Лаура, вы же сами привели его сюда, – увереннее настаивал Хармон, почувствовав в зале поддержку. – Пусть представитель ушедшего режима выскажется.

Лаура Трифорт пристально вглядывалась в зал, пытаясь определить настроение публики, почуяла, что начинать легальную политическую карьеру с затыкания ртов неприлично, и сменила царственный гнев на милость:

– Леди и джентльмены, перед торжественным провозглашением Республики слово дается последнему представителю покинувших нас Военно-Космических Сил ООН капитану Николасу Сифорту.

– Снимите наручники! – приказал я тоном капитана, отдающего распоряжение салаге-гардемарину.