Дэнни держался, его ноги болтались в воздухе. Все в порядке, все будет хорошо… Отпустил рюкзак и услышал, как он ударился о землю спустя несколько долгих секунд. Заболели плечи, когда он, держась за скобу, медленно подтянул свое тело. Если бы только ему удалось закинуть ноги обратно на крышу, он мог бы схватиться за шпиль. Он справится, он должен, ведь он Гарри Гудини…

Но в этот момент ржавая скоба сломалась. Он закричал, стараясь схватиться за край крыши, но лед был слишком скользким. Падая с вершины башни замка Бельведер, он слышал крик Пенелопы.

В Службу спасения 9-1-1 поступило двенадцать звонков от людей, которые гуляли по парку и видели мальчика, собиравшегося спрыгнуть с башни замка Бельведер. Ничего другого им в голову не пришло: иначе зачем было парню балансировать на покрытой снегом крыше башни за неделю до Рождества?

Прибывшие на место полицейские ворвались в комнату под крышей, чтобы арестовать беглеца, и обнаружили там рыдающую девушку, которая сжимала фотографию каменных колоколов. Полицейские внимательно осмотрели поверхность Виста-Рок. Черепаший пруд был покрыт льдом с кусочками замерзших водорослей. Хотя об этом не говорилось вслух, они искали тело мальчика.

— Он погиб, — тихо сказал один офицер другому, стараясь, чтобы Пенелопа не услышала. — Тут очень высоко.

— Наверное, из-за праздников. Второе самоубийство на этой неделе.

— Самая трудная пора года.

— Только бы меня не послали сообщить об этом его родителям.

Машина скорой помощи примчалась минутой позже, медики побежали через террасу замка вокруг каменного парапета к месту, где должен был упасть мальчик. Сугробы здесь были очень глубокие: тут заканчивалась парковая дорога, поэтому сюда сваливали весь убранный с нее снег, серый от гравия и песка.

— Эй, — закричал полицейский с башни замка, — на этом сугробе сверху дыра, — он указал место, и несколько медиков забрались на сугроб.

Полицейский был прав — в самом центре глубокого сугроба оказалась вмятина в форме человеческого тела. Медики сообщили по радио, что им понадобятся лопаты, и начали раскапывать сугроб руками. Среди них была женщина, которая, работая в Юте, прошла курс по спасению людей при лавинах.

Но никто не верил, что можно надеяться на спасение. Это было извлечение тела. Каждый из них смотрел на башню и мысленно подсчитывал расстояние. Мальчик пролетел сорок футов, даже с учетом высоты сугроба. И все же бригада медиков продолжала копать так, как будто от этого зависела его жизнь.

На место события прибыла телевизионная бригада новостей. Девушка была в шоке и не могла говорить, тело парня еще не извлекли из сугроба, так что об идентификации речь пока не шла. Очевидцы с оживлением показывали на башню и рассказывали, как юноша стоял на верхушке.

— Он собирался прыгнуть, — говорила одна женщина, глотая слезы, — но в последний момент явно передумал. Он тянулся, пытался за что-нибудь схватиться, качался на краю. Это было ужасно.

Камеры показывали место происшествия, свидетелей, а потом фокусировались на единственном ключе к личности юноши — фотографиях колоколов. Полицейские сказали, что их с трудом удалось забрать у девушки, которая прижимала их к сердцу и сквозь рыдания говорила:

— Он думал, что он облако.

Сильвестр Рейнбек-младший находился в собственном офисе и смотрел канал NY1, как и всегда в это время. Он любил репортажи о недвижимости, в которых каждый день показывали различные городские здания, Очень часто это была его собственность, что внушало ему чувство гордости и позволяло ощущать себя богатым. Но сегодня его внимание приковала трагическая история о смерти юноши в Центральном парке, мрачный и долгий обзор замка Бельведер, а потом черно-белая фотография каменного сооружения.

Это была фотография колоколов, и она показалась Сильвестру знакомой, очень знакомой. Он впился взглядом в экран. Да, он видел этот снимок всего несколько дней назад, когда его отец говорил о проекте, которым он занимался вместе с Кэтрин. Сильвестр сделал звук погромче и наклонился ближе к экрану.

— Полиция располагает лишь очень скудной информацией о том, кого уже окрестили «мальчик-облако». Он был завсегдатаем замка Бельведер, больше всего его интересовала расположенная здесь метеостанция. Некоторые говорят, что он студент колледжа, изучающий метеорологию. Другие…

— Метеорология! — пробормотал Сильвестр; когда на экране снова появился снимок колоколов, он погрузился в раздумья, а затем отправился вдоль по коридору в офис своего отца. Старика там не было, огромная комната была пуста. Сильвестр оглядел стол из красного дерева, стулья, серебряные тарелки и кубки — награды и подарки, полученные отцом за благотворительность, бросил взгляд на потрясающий пейзаж за окном. Из этого кабинета открывался самый лучший вид, отсюда можно было разглядеть флаг, развевающийся в срединной части Центрального парка, на вершине замка Бельведер.

Воспользовавшись своим личным лифтом, Сильвестр пошел в библиотеку. Его сердце учащенно билось. Как он и подозревал, его отец был здесь, он сидел за столом рядом с Кэтрин Тирни. Они рассматривали фотографии и подписи к ним. Сильвестр на мгновение поджал губы. Ему не нравилось то, что он собирался сделать, но не нравилось ему и то, как расточителен был его отец, как недальновидно распоряжался он фондами. Кроме того, в свое время его обидело то, как Кэтрин отвергла его предложение пообедать вместе уже после смерти ее мужа.

Он прошел прямо к маленькому телевизору, спрятанному в стенной нише. Кэтрин использовала его в основном для того, чтобы просматривать материалы, имеющие отношение к проектам Рейнбека, но сейчас Сильвестр включил NY1. Обернувшись, он увидел, что отец раздражен, а Кэтрин, как всегда красивая, казалась несколько отсутствующей, как будто ей сегодня было не до работы.

— Что ты делаешь? — спросил отец.

— Помнишь те странные книги, которые кто-то оставил на столе? — спросил Сильвестр, глядя прямо на Кэтрин. — Те, о которых ты меня спрашивал, отец?

— Книги о погоде, — отозвался Сильвестр-старший, — да, помню, я очень обрадовался, когда нашел их. Я решил, что ты заинтересовался чем-то еще кроме базисных ставок.

Сын оставил эту реплику без внимания. Он усилил звук и позволил репортеру сказать все за него. Новости вернулись к происшествию в Центральном парке, снова показали замок, полицейских и медиков, собравшихся вокруг сугроба, сообщили, что юноша упал с башни и что он, по слухам, часто крутился возле метеостанции.

— Дэнни! — закричала Кэтрин, вскакивая на ноги.

Сильвестр видел, как она прижала руку ко рту. К его удивлению, отец вскочил с кресла и обнял ее, чтобы поддержать. Камера показала снимок, найденный в башне, черно-белый снимок вырезанных из камня колоколов, связанных вместе гранитной лентой.

— Нет, нет, Дэнни! — простонала она, и Сильвестр вздрогнул, услышав боль в ее голосе. Он не хотел причинить ей душевных страданий. Он попытался поймать взгляд отца, но старик подошел к столу и взял фотографию, как две капли воды похожую на ту, что была на экране телевизора.

Сильвестр-старший кивнул Кэтрин, одним своим добрым и спокойным взглядом разрешая ей уйти и сделать то, что она должна была сделать. Она выскользнула в дверь, оставляя Рейнбеков — отца и сына — один на один.

— Я не понимаю, что происходит, — сказал Сильвестр.

— Ты хотел разоблачить ее передо мной, указав на связь между теми книгами и фотографией колоколов. Я знаю, Сильвестр, что она пускала молодого человека пользоваться библиотекой.

— Ты точно знаешь?

— Конечно. Тедди, охранник, просмотрел пленки. Он сразу сообщил мне.

— А что на это сказала Кэтрин?

— Я не упоминал об этом при ней.

— Но почему!?

Его отец прищурил глаза, снял очки и достал из кармана кусок замши оранжевого цвета, чтобы протереть их. Сильвестр напрягся. Ему было пятьдесят четыре года, и всю свою жизнь он наблюдал, как отец таким образом уклоняется от трудных вопросов.