— Наш квартирмейстер. — Пояснила Оля.

— Квартирмейстер, говоришь… — Задумчиво проговорила Капитолина, и весело улыбнулась. — Не ошибусь, если предположу, что ему очень не нравится прозвище "Окорок".

— Оно ему не подходит. У нашего Сильвера с ногами-руками полный порядок. — Рассмеялась Бестужева, кивком указывая куда-то за спину Капитолины. Та обернулась и вздрогнула, оказавшись лицом к… э-э… щитку с одним из бойцов.

— Что-то случилось? — Из-за динамика, голос наёмника казался глухим и каким-то безжизненным, словно механическим.

— Нет-нет. Просто, Капа заинтересовалась твоим прозвищем и… комплектностью конечностей. — С улыбкой сообщила Оля. — Вот я тебя и позвала.

— Приятно знать, что в этом мире ещё остались любители творчества Бэлфура. — Обронил охранник и, больше не сказав ни слова, исчез… будто растворился.

— Да уж, этот квартирмейстер точно не простынки на складе пересчитывает. — Пробормотала Капитолина, под довольный смех Оли.

Веселье девушек перебил долгий сигнал, пронёсшийся по помещениям ателье. Полчаса. До открытия осталось всего каких-то тридцать минут. И сейчас, даже невозмутимость Бестужевой дала трещину.

— Так, Капа… давай-ка пробежимся по залам, посмотрим, как там обстоят дела. — Резко собравшись, проговорила Оля и, схватив подругу за руку, потянула её за собой.

За пять минут до официального открытия, суета, царившая в ателье, сошла на нет, и в помещениях воцарилась почти мёртвая тишина. Техники исчезли из виду, охранники заняли свои места, и в центре основного зала остались лишь пять человек. Бестужева, Рюмина, Громовы и… Сильвер, так и не снявший шлем.

— Ну что, готовы? — Повернулся к девушкам наёмник. Те дружно кивнули. — Тогда, начинаем…

Первый день марта, несмотря на холод, выдался очень солнечным, а потому, когда тяжёлые, нарочито массивные, испещрённые заклёпками, железные створки главного входа с шипением подались в стороны, и в просторный, но довольно скупо освещённый зал хлынул поток света.

Юрий был доволен. Отец разрешил ему присутствовать на открытии мастерской по изготовлению гражданских ТК, первой в мире, между прочим. Но не это главное, прежде всего царевич был рад, что пойдёт не открытие инкогнито! А это значит, что вместо двух десятков сопровождающих, крутящихся вокруг и не дающих по-человечески отдохнуть, с ним будет всего пятеро охранников, считая дядьку Игната… и не считая рынд, но те не станут лезть на глаза и портить настроение. Служба у них такая, видеть всё, оставаясь невидимыми для окружающих.

Разноцветные ТК, или, как Юрий успел узнать из релиза, СЭМы, конечно, были лишены вооружения и потому смотрелись не столь брутально как тяжёлые машины в Арсенале или лёгкие комплексы кремлёвского гарнизона. Но то, что их пилоты выделывали на полигоне, расположившемся за приземистой коробкой самой мастерской, которую владелица, чисто по-девчачьи обозвала "ателье", поразило царевича до глубины души. Таких кульбитов в исполнении ТК, он никогда не видел. Хотя неоднократно посещал боевые части и видел устраиваемые военными представления, в которых, в том числе, задействовались и тактические комплексы. Но там упор шёл на боевую мощь, в крайнем случае, на скрытность, а здесь… скорость, скорость и ещё раз скорость. Да чего стоят одни только прыжки по бетонным блокам, стенам и площадкам. А уж когда алый СЭМ вдруг сиганул с двадцатиметровой высоты и, как ни в чём не бывало, перекатившись, поднялся на ноги, чтобы тут же продолжить покорение совершенно дикой полосы препятствий, одобрительно загудели все присутствующие.

Если до представления на полигоне, среди гостей ещё встречались унылые скептики, считающие поделки Бестужевой блажью и глупостью, то после продемонстрированных возможностей, облегчённых до предела машин, летавших по нагромождениям металла и бетона, словно на крыльях, даже самые отъявленные брюзги и консерваторы были вынуждены признать, что "в этой игрушке что-то есть".

— И почему эта девчонка не родилась лет на двадцать раньше? — Тихо прогудел сопровождавший царевича, дядька Игнат, бессменный воспитатель уже второго поколения правящего дома, в миру больше известный, как генерал-майор Шапошников. — Я б её под крыло взял, и сейчас такие "ателье" по стране десятками считались бы. И все мальчишки мечтали бы о таком… СЭМе. Это ж какие кадры для нашей армии, а?!

— Так может, ещё не поздно? — Улыбнулся Юрий, лукаво глянув на своего пестуна.

— Поздно, ваше высочество. — Возникший чуть в стороне от окружившей царевича свиты, человек в форме охранника ателье демонстративно прижал ладони к груди, напротив сердца. Известный жест для одарённых. В таком положении ни одну технику не сотворить… если жить хочешь. Ярые, заслонившие Юрия, чуть расслабились, но внимания не ослабили.

— И почему же? — Проигнорировав поведение своей охраны, осведомился царевич.

— Так ведь, господин генерал хотел бы её за своего внука выдать. Но тот нынче женат, а правнуки слишком малы. — Проговорил охранник. — Но на случай матримониальных планов, которые, после сегодняшнего представления, возможно появятся у некоторых… излишне торопливых или самонадеянных личностей, спешу напомнить, что у Ольги Валентиновны уже есть жених, и другой ей не нужен.

— Вот как? — Протянул Юрий. — Занятно. А я слышал, он где-то сгинул почти год назад.

— Слухи, ваше высочество. — Отозвался безликий охранник. — Могу вас заверить, господин Николаев жив и здоров, хотя, и вынужден пока вести весьма уединённый образ жизни. Но ведь это не навсегда…

— Беспокоитесь за семейное счастье друга? — Поинтересовался Юрий.

— Можно сказать и так. — Протянул наёмник, после чего вдруг замер на миг и, глянув куда-то в сторону, почти тут же неглубоко поклонился царевичу. — Ого, это, кажется, по мою душу. Прошу прощения, ваше высочество. Вынужден прервать нашу беседу. Всего вам хорошего и… передавайте привет старшему брату от его верного вассала.

Юрий проследил за взглядом собеседника и увидел приближающихся к их компании трёх рослых охранников. А когда царевич вновь повернулся к своему визави, тот сделал шаг назад… и исчез в моментально схлопнувшемся "окне".

Приближавшиеся наёмники застыли на месте, закрутили головами, но, видимо, получив приказ, тут же развернулись и скрылись в толпе гостей. Юрий же смерил взглядом своих охранников, покосился на дядьку Игната, шарящего взглядом по людям, невольно обходящим по широкой дуге их настороженную, готовую к бою компанию и, вздохнув, махнул рукой.

— Едем домой, Игнат Павлович. — Проговорил царевич. — Кажется, у меня есть новости, которыми цесаревич непременно заинтересуется.

— Да, ваше высочество. — Ответил тот и двинулся к выходу, взрезая толпу, словно ледокол первый лёд.

— Посмотрел? — Спросил цесаревич. Его собеседник медленно, задумчиво кивнул. — И что думаешь?

— Ушлый мальчонка. — Проговорил тот. — Шустрый, наглый… весь в деда.

— Мальчонка?! — Взбеленился Михаил. — Этот "мальчонка" умудрился уйти из-под наблюдения и пропасть на целый год так, что о нём ни слуху ни духу не было. Я ж думал его ЭТИ взяли, похоронил парня заочно. А он! Гранд, чтоб его! Знаешь, теперь, я, кажется, начинаю понимать ниппонцев, столь яростно резавших эфирников у себя на островах.

— Себя тоже вырежешь? — Хохотнул собеседник, но тут же посерьёзнел. — В общем так. Ты хотел слышать моё мнение, слушай. Судя по записи, точнее, по поведению Кирилла на ней, он не только от тебя ушёл, он вообще от всех прятался. В том числе и от невесты с ученицами. Могу его понять, Вербицкий с Бестужевым, просто, по долгу службы притащили бы его к тебе. Но! За жизнью девчонок он следит внимательно. Учитывая же переданный привет… делай выводы, твоё высочество. Этот лисёнок просто так ничего не делает. По крайней мере, не в нашем случае.

— Угроза? — Зло ощерился тот.

— Скорее, заявление о намерениях. — Покачав головой, поправил его собеседник.