Я остановилась в прихожей и взглянула на себя в зеркало.

— Ой, а что это мы так забегали?

Лицо бледноватое, глаза блестят, как будто я прилично выпила. Косметику я уже всю смыла. Хотела сперва заново накраситься, но решила, что в этом нет необходимости. Соболев уже видел меня спросонья и в пижаме. Чего мне опасаться.

Пока гадала, прошло минут двадцать и раздался звонок домофона. Если честно, то беря в руки трубку, я была уверена, что кто-то просто ошибся номером квартиры. Но руки почему-то задрожали, стоило мне услышать его голос. Я поспешно нажала кнопку «Открыть» и повесила трубку. Но сделала это неловко, и она повисла на шнуре. Усмехнувшись собственной панике, я приладила ее на место.

Услышав шаги возле двери, я открыла замок. На пороге стоял капитан весь в снегу. От него веяло холодом, но он широко улыбнулся.

— Еще раз здравствуйте, Кира Юрьевна.

— Здравствуйте. Проходите.

Он вошел в прихожую, и я заперла за ним дверь.

— Раздевайтесь, а я пока чайник поставлю. Вы, наверное, ужасно замерзли.

— Есть немного.

Я пошла на кухню, включила чайник, из холодильника появились бутерброды и банка оливок. Достала чашки, одну едва не уронив. И попыталась успокоиться, сделав пару глубоких вдохов. Но шорох в прихожей не давал мне полностью расслабиться. Наконец, рядом со мной возник Кирилл Сергеевич. В огромной Риткиной кухне мне все равно было тесно рядом с ним. Он казался таким большим, сильным, а я маленькой и беззащитной. В сущности, так оно и было. Соболев уселся за стол, но не нагло, а как-то сбоку, стал перебирать подставку для тарелок, что лежала на столе. На меня смотрел изредка, все больше озирался по сторонам, словно был тут впервые. Я стояла спиной к нему, ожидая, когда вскипит чайник. Никогда не думала, что это такой долгий процесс.

— Когда приезжает ваша подруга? — наконец нарушил Кирилл Сергеевич тягостное молчание.

— На следующей неделе обещала. Но она вполне может еще передумать. — тут же ответила я.

Снова наступило молчание. Как раз и чайник вскипел, за что я возблагодарила небеса, потому что могла вполне объяснимо отвернуться от ночного гостя. Я разлила воду в чашки, одну поставила перед мужчиной, с другой села сама. Потом вспомнила про бутерброды, вскочила, схватила тарелку и поставила ее перед Соболевым.

— Ешьте, пожалуйста, Кирилл Сергеевич.

— Спасибо. — он к ним даже не притронулся, все глядел себе в чашку.

— Не спасибо, а ешьте, — стала я настаивать, сама не знаю, зачем.

Он взял в руки один, но не ел, так и продолжал сидеть: в одной руке бутерброд, в другой чашка с горячим чаем. Наконец, он поднял глаза, и мы встретились взглядом. Я в который раз удивилась свойству его глаз менять свой оттенок. Сейчас они были ярко-голубые. О чем думал Соболев я понятия не имела.

— Вы говорили, что нашли что-то важное… — начала я, отводя глаза, и делая глоток чая. — Ой, сахар забыла.

Я снова вскочила.

— Вам надо сахар?

— Две ложки, если можно.

Я поставила перед ним сахарницу, дала ему ложку и снова села напротив. Наконец, Соболев прожевал один бутерброд, запил чаем и, кажется, готов был говорить.

— Я думаю, это важно. Скажите, Кира Юрьевна, вы знакомы с неким Борисом Синицким?

Я удивленно подняла брови.

— С Борис Иванычем? Знакома.

— А откуда вы его знаете?

— Это Риткин первый бывший муж.

— Простите, первый?

— Она сейчас развелась еще с одним. А с Борис Иванычем они давно уже в разводе.

— Ясно, — Соболев сделал большой глоток чая.

— Если честно, то с Борис Иванычем лично я познакомилась совсем недавно. Но слышала о нем от подруги и раньше.

— Как недавно вы познакомились?

— На этой неделе. А почему вы спрашиваете? — мне стало не по себе.

— Давайте сперва я выясню все, что необходимо, а потом уже дам вам ответы на все ваши вопросы, хорошо?

Я согласно кивнула.

— Итак, вы познакомились с Синицким до того, как вас ударили по голове или после?

— После.

— При каких обстоятельствах?

— Мне нужно было кое-что у него спросить, и Рита устроила нам встречу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Спросили?

— Да, он был более, чем откровенен со мной. Мы беседовали совсем недолго. Я приезжала к нему на кафедру в институт.

— О чем вы говорили?

Тут я на миг замолчала, гадая, могу ли посвятить Соболева в то, что сама пытаюсь капаться в деле о пропавшей мумии.

— Кира Юрьевна, я хочу, чтобы вы мне доверяли.

— Я вам доверяю, — ответила я, наконец решившись. — Борис Иваныч рассказывал мне про раскопки и мумию.

— Вы о пропавшей мумии говорите?

— Да.

— А при чем тут Синицкий?

Я удивилась, что в полиции не знают подробностей дела, но потом сообразила, что может они просто идут иным путем. Они же не ученые.

— Я лучше вам покажу. — я пошла в комнату и принесла ноутбук. В нем сохранилась фотография статьи, которую я прочла в библиотеке.

— Вот в этой статье рассказывается о находке. В 1993 году была найдена мумия Хаемуаса в Египте, видите внизу снимок? — я указала пальцем. — Сверху третий. Это Борис Иванович.

Соболев недоверчиво уставился в монитор.

— Вы уверены?

— Абсолютно. Он был одним из тех людей, благодаря которым Хаемуас вообще попал к нам в музей. Он антрополог по своей сути, хоть и преподает историю на кафедре уже больше двенадцати лет.

— Значит, он о вас узнал совсем недавно.

— Да, когда я приехала поговорить о пропаже.

— Кира Юрьевна, а зачем вам это понадобилось?

Тут уж я заерзала, но сказала правду.

— Кирилл Сергеевич, вы меня конечно, извините, но полиция совсем не расторопна в таких вопросах. А меня эта история касается лично. И я как заинтересованное лицо решила…

— Вы решили, что сможете сами найти украденную мумию?! — наверное лучше бы гром грянул, чем Соболев еще раз повторил свой вопрос таким тоном.

— Ну, в общем да.

— Вы что совсем спятили? — он даже стукнул кулаком по столу.

Чашки подпрыгнули и зазвенели в тишине.

— Вас уже били по голове, в вас стреляли, а вы затеваете собственное расследование!

— Не все так страшно. — попыталась я его успокоить. — И я купила газовый баллончик…

— Нет, вы точно чокнутая! А если бы я сегодня не приехал, а если бы вас убили где-нибудь в подворотне? Вы что совсем не понимаете, что происходит?

— Да перестаньте вы меня отчитывать, как маленькую. — разозлилась я, наконец.

— А вы ведите себя как взрослый адекватный человек, тогда я и буду относиться к вам также.

— Ладно, пусть я сглупила, затеяла опасное расследование, но ведь кто-то же должен это сделать. — зашла я с другой стороны.

Мне показалось, что Соболев сейчас от злости пятнами пойдет.

— Кира Юрьевна, в полиции не идиоты работают. Я лично занимаюсь вашей мумией, но куда больше меня заботит, что в вас стреляли. Или вы забыли?

— Нет.

— Тогда почему вы так неблагоразумно себя ведете? Ведь это может быть опасно, вы понимаете?

Я опустила голову и стала разглядывать салфетку.

— Понимаю.

— Да ни черта вы не понимаете! — снова взорвался капитан. — Если вас убьют, это будет на совести моего отдела. Погоны слетят у всех, кто к этому причастен. А с вами мы уже встретимся только на столе у патологоанатома!

Я вздрогнула. Об этом я как-то мало задумывалась.

— Так. Вижу, что мои слова вы услышали.

— Да. Простите меня. Больше без вашего ведома никуда, обещаю.

— Хорошо. А теперь рассказывайте, что еще успели узнать.

— Совсем немного. Я лишь изучила историю Хаемуаса. Это очень интересно. И Борис Иваныч мне прояснил некоторые факты. В частности, что саркофаг с мумией очень тяжелый, и что в одиночку с ним справится невозможно. Из чего делаем вывод- похитителей было как минимум двое. Но как им удалось вывезти мумию из зала, чтобы я не услышала ничего, кроме шагов, понятия не имею. Эту загадку я пока не разгадала. Вот и все, что мне известно. Думаю, историческая значимость Хаемуаса полицию вряд ли заинтересует. Хотя могу сказать, что стоимость этих костей исчисляется на рынке ценностей цифрами с шестизначными нулями.