Я молча пила свой кофе, чувствуя, как тепло разливается по телу, как приятно покалывают коленки, как отогреваются руки. Спать не хотелось ни капельки. Давно мне не было так хорошо и спокойно. Словно все события остались за дверями этого тихого местечка. Я перевела взгляд на Соболева, держащего в руках чашку, и наткнулась на блеск синих глаз. Он вдруг улыбнулся и, поставив чашку на блюдце, спросил:

— Кира Юрьевна, могу я задать вам вопрос?

— Задавайте.

— Глупо, конечно…

— Что вы хотите знать? — я снова улыбнулась.

Он немного подумал, провел рукой по волосам и, наконец, произнес:

— Что вы делали тогда под фонарем? Ну помните, ночью, когда мы первый раз встретились. Вы стояли там достаточно долго, я видел, просто стояли и смотрели на небо. Странное было зрелище, скажу я вам.

Я даже вздрогнула.

— Вы наблюдали за мной?

Капитан немного смешался, но потом кивнул.

— Не каждый день мне приходится сталкиваться с молодыми особами, которые разгуливают по ночам и пялятся на фонарный столб. Извините, конечно.

— Мне тоже. — я рассмеялась, чтобы как-то разбавить неловкость, возникшую от этого замечания.

В словах Соболева я в который раз увидела себя со стороны. Когда на тебя смотрят другими глазами это всегда как-то отрезвляет, и ты начинаешь задумываться. По крайней мере я мысленно представила картину, которую видел капитан в тот день и поняла всю нелепость своего торчания под тем фонарем. Но как могла я сказать Кириллу Сергеевичу, что у меня на душе кошки скребли, вот я и вышла в поисках хоть какого-то развлечения. Он и так считает меня странной, сам постоянно об этом говорит. А тут точно решит, что я спятила.

— Вы молчите. Я вторгся туда, куда не следовало?

Ну вот умеет же этот человек задать вопрос по существу. Как будто видит все, что меня волнует. Словно все мои чувства у меня на лице написаны. Впрочем, возможно так оно и есть.

— Понимаете, иногда просто необходимо побыть наедине со своими мыслями. Ну, чтобы понять, что тебе действительно надо и чего ты ждешь от этой жизни.

— Разобраться в себе вы хотите сказать?

Я кивнула.

— Именно.

— А плакали почему?

— Когда?

— В тот день, когда мне руку прострелили.

Тут уж я вздохнула и опустила глаза в чашку. Сделала глоток, размышляя над тем, могу ли посвятить этого человека в дебри своей непонятной души. Я давно ни с кем не разговаривала вот так просто. Да и не привыкла я делиться такими вещами. И совсем не важно, что передо мной сидит капитан милиции, который ведет мое дело. Он и так ведь думает, что я не от мира сего, так что вряд ли мои откровения сильно его поразят. Скорее он окончательно сможет убедиться в том, что я чокнутая. Ну так это ему и так известно.

Я допила кофе, заказала еще чашку и посмотрела в окно. Проводила взглядом проезжавшую мимо машину. Заметила, как на улице снова хлопья падают на асфальт.

— Снег пошел. — произнесла я словно бы самой себе.

Земля опять погружалась в белоснежную негу. Свечка мирно подрагивала на столе. Мир словно бы вымер. И в этой ночной тишине я, наконец, повернулась лицом к Соболеву. А он вдруг сделал то, чего я никак не ожидала — положил ладонь на мою руку и осторожно погладил, словно обещал, что мне нечего бояться, что рядом с ним я могу говорить, о чем угодно. И я начала рассказывать. Про родителей, с которыми добрые, но какие-то отстраненные отношения, про Даню, который плюнул на мои чувства или просто не думает, что они есть. Про Антона. Когда речь зашла о бывшем парне, Соболев будто невзначай свою ладонь убрал, я же подняла на него взгляд и увидела в этих глазах словно бы потухший блеск. Говорила я весьма эмоционально, а он все слушал и слушал, молча. Я же почувствовала себя вдруг легко, словно переложила груз со своей души на его плечи, а он вроде бы был и не против. Около двух часов ночи я поняла, что устала, а от кофе болит голова. Или это виски выветрился, и я поняла — пора баиньки.

— Я вас провожу, — сказал Кирилл Сергеевич, помогая мне одеться.

Согласно кивнула, повернувшись к капитану, наблюдала, как он застегивает свою куртку и берет в руки шарф. Сама не знаю, как так вышло, но я вдруг выхватила у него теплую зеленую ткань и стала заботливо оборачивать вокруг его шеи.

— Спасибо, — сказал Кирилл Сергеевич, неожиданно перехватив мою ладонь. А потом осторожно приблизился, погладил меня по щеке и поцеловал. Я и не заметила, как обвила руками его спину, прижимаясь сильнее, будто боялась, что он меня отпустит. Только капитан и не думал этого делать. Наши губы то и дело встречались, нежность, с которой Соболев меня целовал, вызывала электрический разряд во всем теле, пробуждала давно забытые чувства. Когда я уже совсем потеряла голову, Кирилл меня отпустил, но совсем ненадолго. Пригладил мои волосы, чмокнул в нос и обнял за талию.

— Пойдем, тебе пора спать.

— В музее представлены более 400 экспонатов, которые в последние годы найдены археологами и антропологами на территории нашей республики. Самый уникальный экспонат- это череп человека, жившего в бронзовом веке.

На основе изучения антропологических находок сотрудники института смогли дать описание физического типа древнего человека, который проживал на нашей территории.

Я стояла в зале с редкими находками, ведя экскурсию для одиннадцатого класса. Их было пятнадцать человек, вопросов задавали много, так что я изрядно вымоталась. Но зал с костями был уже пройден, зал с анатомическими экспонатами тоже остался позади, хоть и произвел сильное впечатление. Я рассказывала про самую главную находку нашего музея, когда заметила среди высоких голов знакомую физиономию. Кирилл Сергеевич, наконец, пришел ко мне на экскурсию, как мы и договаривались. Он помахал мне рукой в знак приветствия. Я лишь слегка улыбнулась, хоть внутри все так и подпрыгнуло, однако продолжила, обращаясь к группе подростков:

— Физический тип современного человека мало чем отличается от древнего, только скелет у древнего человека был более массивным. При этом ученые установили, что на протяжении веков у человека шел процесс утончения костей скелета, уменьшение мышечной массы и увеличение жировой. В результате исследования костей древних людей установлено, что они болели практически теми же заболеваниями, что и современное население — туберкулезом, анемией, венерическими заболеваниями, кариесом, воспалительными заболеваниями. В заключение скажу, что, в отличие от соседних стран, на территории нашей страны сохранилось не очень много останков древних людей. Это объясняется тем, что мы позже остальных славянских народов полностью отказались от языческого обряда сожжения трупов после смерти — только в 11-м веке.

Мы прошли в соседний зал и спустя минут пятнадцать я, наконец, освободилась, предоставив детишкам самим разглядывать ценные экспонаты и побродить по музею в свое удовольствие.

— Занятная у вас работа, Кира Юрьевна. Вы очень интересно рассказываете. — ко мне приблизился Соболев с улыбкой от уха до уха.

— Вы все-таки пришли. Это радует.

— Я же обещал.

Я тоже улыбнулась. С момента нашего посещения ночного кафе прошло несколько дней. Мы не обсуждали наш поцелуй в кафе, я так и не перешла на ты, что побудило Соболева так же вернуться к первому варианту нашего общения. В тот вечер он действительно проводил меня до дома, и когда я все же задала один единственный вопрос — зачем — он лишь улыбнулся почти по-отцовски и ответил:

— Вам это было нужно.

Услышать такое от мужчины, который тебе нравится, было не очень приятно. Получалось, что он сделал это словно по принуждению, а такой расклад мне совсем не подходил. Так что я поблагодарила капитана за все виды помощи, оказанные мне за эти сутки и поспешила скрыться в своей квартире, чтобы не сгореть со стыда. И до этого утра мы не виделись.

Соболев был занят работой, я экскурсиями и нам совсем не удавалось пообщаться. А новостей хватало. Теперь я чувствовала себя в обществе капитана вполне спокойно, если убрать моменты, связанные с поцелуем. Между нами установилось некое доверие и почти приятельские отношения. Во избежание дурацких ситуаций, мы договорились вести наше расследование вместе. И теперь Кирилл Сергеевич рассказывал мне обо всем, что ему удавалось узнать по своим каналам, а я снабжала его информацией об атмосфере в институте и музее.