– Ты не посмеешь!.. – А уверенности-то в голосе маловато!

– Проверим? У меня силы хватит – никто потом не починит!

– Спокойно, не делай глупостей, – с тревогой произнес Семен.

– Медленно поднимись! Медленно, я сказал!

– Я делаю, делаю, видишь? – Подняв руки вверх, парень сел на кровать, все еще находясь над моими ногами.

Я скинул подушку на пол, продолжая крепко держать его за самое ценное.

– Ногу на пол! Встаешь очень осторожно!

– Максим, только не нервничай, мы все решим, – сглотнул он, глядя вниз.

– На счет «три» я отпускаю. – Пододвинувшись к столу, я ухватил банку с водой другой рукой. – Только дернешься – замочу!

– Я все понял! – закивал восьмиклассник.

– Раз, два, три!

Семен осторожно опустил руку и выудил из кармана очки.

– Уф, целые, – с великим облегчением произнес он, протирая линзы и цепляя пластик на переносицу. – Если б ты их разбил, я не знаю, что с тобой сделал бы…

– Еще не поздно проверить, – угрожающе придвинулся я.

– Спокойно! Претензий нет, расходимся миром! – попятился он к двери, держа руки на виду.

– Стой. Один вопрос. – Кое-что в случившемся не давало покоя.

– Слушаю?

– Почему у тебя тройка по физкультуре?

– Я на уроках дерусь, – вздохнув, честно признался Семен. – А ты правда император? Или… того… – как-то странно покрутил он рукой у виска.

– Нет, – шмыгнул я, потирая ребра. – Но обязательно стану! Только физику выучу… И без тебя справлюсь!

– Чем тебе физика-то поможет? – не понимая, пожал он плечами.

– Тайна, – насупился в ответ.

Семен недоверчиво покачал головой, но приставать не стал.

– Слушай, а что там с биноклем? – со сдержанным любопытством произнес он, уже хватаясь за дверную ручку.

– Вон в том ранце лежит, но трогать дядька запрещает, – скривился я, ткнув пальцем под кровать. – Зато есть вещь поинтереснее! Книга! Волшебная, кстати.

Я выудил из тайника под тумбой ту самую книгу, что не дал мне посмотреть сторож, и с загадочным видом раскрыл перед Семеном.

– Ух ты! – раскрыл он рот, глядя на красочные картинки. – Вот это да-а!..

– Ага, такого ты нигде не увидишь! – с важным видом кивнул я, листнул еще две страницы и захлопнул книгу перед его носом.

– А может, в библиотеке есть? – усомнился Семен, с надеждой глядя на закрытый том.

– Такого точно нет! – припечатал я ладонью по обложке.

– Посмотреть все равно стоит.

– Ну-ну, надейся, – упрятал я книгу обратно, подальше от светящихся глаз Семена.

– Я название запомнил, проверю, – прогудел он.

– Удачи! – отвернулся я, прощаясь с последней надеждой чем-то заинтересовать несостоявшегося учителя.

– Слушай, Максим…

– Мм?

– Ну, если не найду, покажешь книгу еще раз? – робко поинтересовался Семен с порога.

– Только в обмен на уроки! – ухмыльнулся я, стоя к нему спиной.

– Заметано! – обрадовался парень и осторожно прикрыл дверь.

Попался! Я вновь выудил ту книгу и с благодарностью провел по гладкой поверхности.

– А ты действительно волшебная, – признался ей и с нежностью назвал по имени: – «Ка-маз. Ин-струк-ци-я по эк-сплу-а-та-ции и ре-мон-ту».

Прибрался, сходил на ужин, вновь восхищенно поразглядывал красивые, яркие изображения огромного красного автомобиля, а потом пришел мокрый и очень злой дядька. Книга лежала уже на своем месте, а я с умным видом уставился в «Физику», разглядывая непонятные загогулины. Сторож вобрал было воздух в легкие – явно не для того, чтобы похвалить, но тут я легонько пододвинул одеяло, показывая ботинки под кроватью, рядом с кедами.

– Ладно, – выдохнул он. – Помоги переодеться.

– Я потом погуляю?

– Иди, – устало завалился он на кровать, разминая ногу рукой.

Чуть позже, подхватив ботинки, я осторожно прокрался в дверь, рыскнул глазами по коридору, пока не заметил призывное движение рукой под лестницей.

– Спасибо, друг, – ссыпал я в ладошку Сашке два куска сахара и вернул ботинки.

– Обращайся, – счастливо шмыгнул парень, уносясь к себе в комнату.

Надеюсь, к утру дядька про ботинки забудет. Так и получилось – наверное, еще и потому, что ночью к нему заявилась нянечка и меня выставили на полчаса в коридор. Походив под дверью и окном и прислушиваясь к длинным стонам, поначалу подумал – пытает дядька вражину. А как встретил потом раскрасневшуюся и довольную нянечку в коридоре, сразу все понял. Сахар мой ели.

– Это Маша, она будет жить с нами! – уверенно заявил я с порога комнаты в спину распивающему чай дядьке.

– Ч-что?.. – закашлялся сосед, пролив полчашки на стол.

– Ну… не на улице же ей жить, беременная она, – привел я довод.

Чашка звонко упала на пол, дядька медленно повернулся на стуле.

– Максим! – рыкнул он, глядя на меня и Машу.

– Ч-что?

– Ремень подай.

– Не-не-не! Я все объясню! – закачал я головой и прижался спиной к некстати закрытой двери.

В руках жалобно мяукнула кошка.

– У тебя минута… – закрыл он глаза и тяжело вздохнул.

– В интернате держать кошку нельзя, а на улице они блохастые! – затараторил я. – Вот я и подумал, если взять Машку с улицы и отмыть, то ее можно за плату давать поласкать!

– Та-а-ак… – сжав кулак, протянул дядька.

– Вот. Пять минут – один стакан молока. Да! Молоко быстро портится, но из молока можно сбивать сливки! А сливки обменивать в столовой на шоколад, – быстро завершил я, поглядывая на секундную стрелку на наручных дядькиных часах. – То есть сдаем Машку, снимаем сливки – и мы в шоколаде!

Дядька грузно поднялся с места, прихватил по пути ремень и через два шага нависал надо мной.

– У меня для тебя две новости, – странным, как эхо, голосом, произнес дядя Коля. – Во-первых, это кот. Жирный, откормленный кот.

– Вот блин, я уже котят успел пристроить заранее… – замедлился я на последнем слове и икнул, уставившись на черные как ночь дядькины глаза.

– Во-вторых, отпусти кота на улицу.

– Я столько котлет в него вложил!

– Живо! И по пути внимательно подумай над своим поведением.

Через две минуты я снова стоял перед дядькой – тот будто замер, ожидая меня в том же положении, с ремнем в руках.

– Ну? – строгим голосом спросил он.

– Я забыл про вашу долю? – вопросительным тоном произнес я.

– Неверно, Максим! – И он указал ремнем на кровать.

Неправильным ответом оказалось даже: «Я больше не буду».

– Пойми, в твоей жизни будет много силы, много власти. Но ты не имеешь никакого права распоряжаться чужими жизнями и чужой свободой! – ярился дядька между полетами ремня. – А если когда-нибудь забудешь об этом, я явлюсь к тебе даже из преисподней и отхлестаю ремнем еще раз!

Мог бы и просто объяснить – я бы разобрался и без ремня. Раз нельзя, то нельзя. И вроде как он сам это понял – оттого выставил на стол сахарницу, заварку и удалился, ковыляя, обходить территорию.

В общем, ко времени, когда пришел Семен, я все-таки смог сидеть на стуле. Заходил он уже два месяца, почти каждый вечер после ужина, и этого хватило, чтобы растолковать значение Подковы, Палки и Большой буквы «Р» с хвостиком. Очень интересно!

– Вот смотри. Напряжение равно сопротивлению умножить на силу тока. Что-то не понятно? – Семен терпеливо тыкал карандашом в формулу, показывая загогулины и рассказывая, что они обозначают.

– Ага. Что такое «умножить»?

Семен звонко шлепнул раскрытой ладонью по лицу. Он так часто делает, перед тем как ответить. Наверное, думать помогает.

– Умножить – это действие, – закатив глаза к потолку, пояснил он.

– Круто! А я могу делать это действие?

– Да. Ты умножаешь скорбь.

– На что? – деловито уточнил я, записывая важную информацию в тетрадь.

– На тоску.

– И что получается?

– Безысходность, – тоскливо вздохнул мой учитель. – В общем, закрывай тетрадь и переворачивай. Видишь столбики?