Как-то были с командой на выезде, уж не помню где, и позвонил мне Михаил Круг: «Егор, у меня концерт в Олимпийской деревне. Хочу тебя видеть в зрительном зале». «Да, Миш, — отвечаю, — мы с Парфенчиком будем. Только можем опоздать: у нас же игра в другом городе. Пока долетим… Сам понимаешь». — «Не волнуйтесь. Я без вас не начну».

 А Миша человек слова, с необычайно серьезными принципами. Я таких и не встречал! Услышав от него обещание нас дождаться, я тут же почувствовал себя ответственным за судьбу концерта. Пришлось мобилизоваться. «Гражданки» у нас с собой не было, а в спартаковских спортивных костюмах в людное место не пойдешь — привлечешь к себе слишком много ненужного внимания. Я набрал номер своего близкого друга Сани и попросил его прикупить нам с Димкой по полному комплекту одежды. После матча мы подгоняли всю команду, ребята все делали оперативно. Быстро уехали со стадиона, так же быстро погрузились в самолет.

 В Москве во Внуково мы с Парфешей прыгнули в машину к Сане и прямо в салоне, проявив недюжинные гимнастические способности, переоделись. По дороге созвонились с Мишиным директором: «Мы опаздываем! Ради Бога, пусть Миша начинает без нас». — «Бесполезно, без вас он не начнет».

 Были пробки, мы мчались по встречной полосе, пролазили на красный свет, нарушали правила дорожного движения так, что за границей нас бы всех троих за такие вольности лишили прав пожизненно.

 Подъехали к залу с получасовым опозданием, поднялись со служебного входа, бежим по коридору, и вдруг навстречу нам выходит Миша, голый по пояс. Мы обнялись. «Вот теперь пойду одеваться», — сказал довольный Круг и скрылся в гримерке.

 Билетов у нас не было, а зал набился под завязку. Нам поставили стулья где-то на возвышенности, мы сели и украдкой стали рассматривать людей, которые в итоге из-за нас просидели час в ожидании.

 Миша появился на сцене, извинился и запел. Его песни пробирали до самого нутра, переворачивали душу. И тут он сказал: «В зале присутствуют мои друзья, футболисты московского «Спартака» Егор Титов и Дмитрий Парфенов!» Грянул гром оваций. Мы встали со своих мест, аплодисменты усилились. Мыс Димкой жутко засмущались. Ни он, ни я не любим, когда нас выпячивают, тем не менее Мишины слова были безумно приятны.

 А после концерта нас — таких «популярных и узнаваемых» — опустили на грешную землю. Мы сидели в гримерке. Миша громко ругался на организаторов за проблемы со звуком, чуть ли не в бараний рог стирал звукорежиссера. Потом для урегулирования конфликта появился Александр Кальянов. Когда страсти улеглись, Кальянов показал на нас и спросил у Круга: «Твои новые музыканты?» Мишу задело, что Александр не узнал Титова с Парфеновым, и он завелся по новой. Думаю, бедный Кальянов наши с Димкой физиономии после этого запомнил надолго.

 Михаил Круг был очень настоящим. Справедливым до потрясения. До него я ни с кем из «нефутбольного мира» и не дружил. И даже не представлял, как это. С Мишей мы познакомились в 1999-м…

 Тогдашний пресс-атташе «Спартака» и сборной Александр Львов, известный в наших кругах как Львович, тесно общался с писателем-сатириком Аркадием Аркановым, и вот через него Львович организовал приезд Круга в расположение национальной команды. С Аркановым, к слову, я познакомился позже. Мы проводили с Алсу «показательный ужин» и со съемок возвращались вместе с Аркадием Михайловичем. Несмотря на то, что у нас гигантская разница в возрасте, нам было очень интересно друг с другом. Классный дядька! Живой, веселый, с тонким чувством юмора, заставлял общаться с ним на ты. Арканов хоть и «торпедовец», хочу сказать ему спасибо за то, что, сам того не подозревая, он поспособствовал нашему с Мишей знакомству.

 Прекрасно помню, как Круг в столовой в Бору дал импровизированный концерт, затем сошел со сцены и сел за тот столик, где сидел я. Когда мы начали с Мишей разговаривать, у меня возникло ощущение, что я его знаю тысячу дет. Что мы росли в одном дворе. Играли в одной команде. Все делили на двоих. Мы воспитывались с ним в разных городах и в разное время, но фактически в одних и тех же условиях. Мы говорили на одном языке. Единственное — мне тогда было чуть неудобно от того, что популярный на всю страну исполнитель, уже тогда нареченный чуть ли не королем русского шансона, так ко мне проникся. На прощание мы обменялись телефонами и стали созваниваться и встречаться в неформальной обстановке.

 Миша был рьяным болельщиком «Спартака», он дышал футболом. Сколько раз хотел вырваться на наши матчи, но как-то не сложилось. Зато он без проблем откликнулся на приглашение поучаствовать в мероприятиях, связанных с нашей командой.

 Последний раз мы виделись на дне рождения Вовы Бесчастных 1 апреля 2002 года. Была своя, тесная компания. Фактически никто не пел и не танцевал. Мы сдвинули столы поближе, сидели и просто разговаривали. Очень душевно. Удовольствия все получили море. Миша произнес много трогательных, запоминающихся слов. Мы общались, общались и никак не могли остановиться. И расставаться нам тогда совсем не хотелось. Прощаясь, долго обнимались. Помню эпизод, как мы стояли втроем — Вова, Миша и я — жали друг другу руки, расходились, делали по нескольку шагов, потом кто-то что-то говорил, и мы вновь возвращались на прежние рубежи, а беседа вспыхивала с новой силой. Так было не один раз и не два.

 А ровно через три месяца я мчался на тренировку, и вдруг по радио прозвучало экстренное сообщение: убит певец Михаил Круг. Шок. Пустота. Паника. Я был не способен принять в себя такое известие и предпочел в него не поверить. Позвонил своей жене: «Вероника, разузнай все подробно». Она подтвердила. Я приехал на базу, на ватных ногах выбрался из машины и увидел, как ко мне идет Вова Бесчастных. «Слышал?» — «Слышал…» Возникла тяжелейшая пауза. Мы стояли, смотрели куда-то вдаль за горизонт, молчали, как молчат только в такие минуты, и не знали, что делать. Когда случается трагедия и ты уже ничего не в состоянии исправить, всегда возникает ощущение, как мал и беззащитен человек в этом огромном непредсказуемом мире.

 У меня еще долго всплывал в сознании наш с Кругом разговор за день до его смерти. Мы искали возможность повидаться. Миша сказал: «Егор, я завтра должен быть в Твери, хочу выступить на Дне города. Для меня это святой праздник. Вернусь, и мы с тобой встретимся. Послезавтра у меня концерт в «Тропикане». Надеюсь, ты придешь».

 На том и порешили. Я думаю, это чудовищная несправедливость, что мы никогда наперед не ведаем: вон та встреча или вон тот разговор будут последними. Знать бы заранее… После ухода Миши я еще сильнее дорожу близкими людьми и теперь прекрасно помню о том, что каждый раз расставаться надо так, как будто увидеться уже не суждено.

 Я не был на похоронах Круга. Оказался морально не готов. Я и сегодня не могу представить Мишу в гробу. Не могу! Важный матч, который предстоял «Спартаку» в тот период, избавил меня от необходимости ломать себя. Думал, так будет лучше. Но потом я долго мучился из-за этого. Постоянно ловил себя на мысли, что не сделал что-то очень важное. Я даже дал себе клятву: приехать к Мише на кладбище, признать, что его больше нет в живых, и попросить у него прощения за то, что в день его похорон я не был с ним рядом.

 И вот я выбрался к Илье Ковальчуку, который проводил свой благотворительный вечер в родной Твери. Илья вручал мальчишкам из хоккейной школы двести комплектов формы. В акции участвовали многие знаменитые люди. Между мероприятиями, когда все перебирались из одного здания в другое, я попросил Илью отвезти меня к Мише. Что со мной в те минуты творилось!..

 Время, конечно, лечит, но оно не вылечивает до конца. Когда мы вошли на кладбище, в глаза сразу же бросился огромный шикарный памятник, возвышающийся над остальными плитами. На могиле было множество свежих цветов. Мишу помнили, по-прежнему любили. Я убедился, что моему другу все эти годы не было одиноко. Я смотрел на надгробие и говорил с Мишей. Как-то незаметно все встало на свои места, и я почувствовал, как тяжеленный камень упал с моей души.