- Я же с тобой, - он протянул ей руку, сам разделяя эту границу, - ты дочь пилота, Оливия, ты должна сделать это. Я уверен, что ты получишь массу впечатлений.

Она схватила его за руку, уже получив массу впечатлений от его слов, и он притянул ее ближе к себе, шепча почти в губы:

- Я хочу быть первым мужчиной, который допустит тебя к штурвалу самолета.

- Кажется, быть первым у тебя получается...

Он не дал ей договорить, коснувшись губами ее губ. Стало все равно, что подумают люди, может быть, они не увидят этого, а если увидят... Без разницы, что они увидят. Сейчас не пугала даже тюрьма.

Но Даниэль так же внезапно прервал поцелуй, как и начал, и Оливия застонала, лишившись его губ.

- Впереди нас ждет ночь у меня дома, - он коснулся своим лбом ее лба, - Марк прилетает завтра днем. Но вначале нам надо проводить солнце.

Конечно! Она вспомнила про закат:

- Потрясающе, - ее тихий шепот возбуждал даже больше чем поцелуй, - я согласна поднять самолет в небо, чтобы проводить солнце и встретить луну.

- Тогда пойдем в самолет, иначе мы не успеем, - он взял ее за руку и повел к белоснежной Цессне, - чью роль ты хочешь исполнить: капитана или второго пилота?

- Думаю, что два капитана в маленьком самолете-это слишком много.

- Два капитана - это много даже в большом самолете, - он подвел ее к левой двери и помог девушке залезть в самолет, но прежде чем он захлопнул за ней дверь, она прошептала:

- Когда в последний раз ты летал на таком самолете?

Даниэль улыбнулся, видя ее неуверенность. Это нормального явление для первого полета на незнакомом самолете. Оливия прекрасно знала, что он профессионал своего дела, но ей нужны были слова поддержки:

- Ты находишься в надежных руках.

Закрывая дверь, он видел, как она расслабленно выдохнула, пристегиваясь ремнем безопасности. Обойдя самолет, он сел в родное правое кресло пилота.

- О! Это штурвал! - Крикнула она и схватила штурвал руками. Сначала крепко, потом ослабила хватку. На секунду Даниэлю захотелось стать штурвалом, - впервые трогаю его! Это потрясающе!

Он не сразу понял причину ее возбуждение, лишь наблюдая за девушкой. Она напоминала меленького ребенка, которому впервые разрешили порулить детскую машинку на аттракционе. Улыбка не сходила с ее лица, а большие глаза бегло изучали панель перед ней. Она пыталась объять все и сразу, пальцем нежно касаясь кнопок и что-то шепча себе под нос. Другая рука все еще держала штурвал, боясь отпустить:

- Мне нужен чек-лист.

Если бы Даниэль не знал, что она дочь Джона Паркера, то удивился бы ее познаниям. Но сейчас он не обратил на это внимание. Куда интересней было наблюдать за ее возбуждением:

- Справа от тебя.

Он пристегнулся и одел наушники, видя, как она последовала его примеру, касаясь пальцами микрофона:

- Я могу сама выйти на связь с диспетчером?

- Сначала контроль по карте, - напомнил он ей и улыбнулся, видя, как она покорно достала листок.

Каждая кнопка, каждый прибор, каждый рычаг- Даниэль объяснял ей все не углубляясь в подробности. Оливия внимательно следила за его движениями, слегка хмуря брови. Слишком много информации умешала в себе маленькая Цессна. Он включил дисплей и это было просто. Он проверил резервную аккумуляторную батарею в режиме «тест» и это было сложней. Но она пыталась запомнить очередность действий, хотя, уже хотелось взлететь. Но она знала точно - лучше проверить все качественно и по несколько раз:

- Двери? - Спросил он, читая чек-лист.

- Закрыты.

- Закрыты. Ремни?

- Пристегнуты.

- Штурвал? Положение от себя, на себя, лево-право.

Оливия набрала в легкие больше воздуха и снова схватилась за штурвал, слегка надавливая на него от себя. Затем притянула на себя. Потом отклонила влево и вправо. Все было просто, как в машине. Но все было сложно- это самолет и пока он стоит на земле, он имеет сходство, но как только поднимется в небо, он станет особенным.

Они еще долго готовили самолет к полету. На столько долго, что Оливия заволновалась, боясь пропустить закат. Это было странно и смешно, но она еще ни разу не любовалась закатом с неба. Летя часто во время захода солнца, у нее не было времени на это. Но даже с салона самолета это зрелище ни на каплю не сравнится с видом из кокпита. Даниэлю повезло больше, и он наверняка любуется видом из лобового окна самолета:

- Что ты больше любишь- закат или рассвет?

- Рассвет заставляет меня одевать черные очки, - усмехнулся он, выполняя последние приготовления для полета, - закат заставляет их снимать.

- Я спрашиваю серьезно, - нахмурилась она.

- Каждое время суток по-своему красиво, но есть одна деталь, - на секунду он замолчал, задумавшись, потом посмотрел на Оливию, - если ты не знаешь точное время дня, ты никогда не отличишь закат от рассвета. В первые минуты все выглядит одинаково.

Брови девушки поднялись вверх, она смотрела на него большими голубыми глазами в ожидании продолжения. Она никогда не слышала ничего подобного ни от одного человека в мире. Почему мир Даниэля другой?

- Только через несколько минут становится понятно- закат или рассвет перед тобой. Рассвет имеет светлые оттенки. Это утреннее небо нежно голубого цвета, постепенно оно бледнеет из-за ослепительные солнца. Закат... Ты сейчас увидишь сама. Можешь связаться с диспетчером и просить разрешения на запуск.

С задумчивым видом Оливия посмотрела вперед на темную полосу асфальта. Она все еще анализировала слова Даниэля, совсем забыв про желания говорить в микрофон. Теперь ее желание изменилось. Теперь она хотела быстрее увидеть тот самый закат, который был иллюзией рассвета.

- Добрый вечер, Старт, это 4-7-2, разрешите запуск.

- Запуск разрешаю, 4-7-2, - зашуршал голос диспетчера в наушниках.

- Запуск разрешен, капитан, - она посмотрела на Даниэля, и он подмигнул ей, вызвав улыбку на лице.

До взлетной полосы их разделяли метры, но эти метры они преодолевали слишком долго - трижды выходя на связь с диспетчером, ставя его в известность о каждом своем действии, о каждом движении. И эта была маленькая Цессна среди таких же маленьких самолетов, имеющая свою взлетную полосу в большом дубайском аэропорту. Но даже маленькая Цессна не могла взлететь без предупреждения:

- Взлет разрешаю.

- К взлету готов, - Даниэль говорил эти слова тысячи раз, но для Оливии они были сказаны впервые. Она схватилась за штурвал, не зная, что делать дальше. Она ничего не знала и это начало ее пугать, лишь набрав полную грудь воздуха и затаив дыхание.

- Ливи, я поведу сам самолет по полосе, но, когда наша скорость будет 55 узлов, ты плавным движением потянешь штурвал на себя. Плавно. Представь, что ...- Он замолчал, думая с чем сравнить ту плавность, с которой придется взлетать, - ты вытаскиваешь одну орхидею из целого букета роз.

Это единственное что пришло ему в голову и девушка удивленно на него посмотрела. Она никогда не взлетала, и она никогда не вынимала орхидею из тысячи роз, но это было потрясающее сравнение. Она бы сделала это плавно, что бы не поранить ее любимый цветок:

- Я поняла, - прошептала она и закусила нижнюю губу, вновь смотря в лобовое стекло на тонкие белые полоски на темном асфальте. Они медленно сменяли одну за другой. Медленно перерастало в быстро и теперь тонкие линии сливались в одну длинную.

- Скорость растет, параметры двигателя в норме.

Девушка не поняла, кому предназначались эти слова Даниэля: ей или диспетчеру, она продолжала следить за линиями, касаясь руками штурвала, боясь пропустить ту самую скорость.

Самолет ехал в точности, как машина, по дороге, но теперь приходило время создать ему крылья.

- Скорость 55 узлов, штурвал плавно на себя.

Затаив дыхание, Оливия представила букет из тысячи колючих роз и среди них одна орхидея. Красивый нежный цветок она легким движением руки потянула на себя. Нежно, чтобы не поранить его. Аккуратно и плавно, чтобы не пораниться самой.