- Думаю, понравится ли Кариму мясо под сливочным соусом.

Даниэль удивленно поднял брови, не ожидая такого ответа. Улыбка тут же коснулась его губ. Хитрая. Роковая. В тоже время нежная, как его шепот. Было просто невозможно смотреть на него не улыбаясь. И она улыбнулась. Разве хоть одна женщина может смотреть на Даниэля Фернандеса угрюмо? Когда -то была такая женщина. Три месяца назад. Ее больше нет.

- Какая разница, что ему понравится. Главное, что нравится мне.

Зачем он сказал эти слова? Ее щеки тут же обволок легкий румянец. Черт, теперь он видит еще и эту ее реакцию на свои слова.

Оливия отвела взгляд, пытаясь собраться с мыслями. Впервые она не знала, что ответить ему. Впервые она оставила его слова без своего колкого комментария.

- Странно, - прошептал он, - ты молчишь.

- Ты не рад?

- Меня это настораживает.

Лучше бы он отошел от нее подальше, стоять рядом становилось невыносимой пыткой.

Оливия уже забыла про турбулентность и меню для Карима, в голове стучал только один импульс, и он был слишком непристойный. Вот что должно его настораживать. А не ее молчание, которое ни что в сравнении с внезапно возникшим желанием затащить его в туалетную комнату, сорвать с него рубашку, отрывая пуговицы и прикоснуться губами к его телу.

Оливия закрыла глаза, слегка качнув головой, чтобы картина, представленная ею, тут же исчезла. Но она не исчезла. Ничего не забылось. Этот мужчина только стал желаннее. Раньше бы ее это взбесило. Но сейчас, стоя в шаге от него, она ощущала теплоту внутри себя. Она хотела Даниэля Фернандеса и это ее не раздражало. Он не раздражал ее. Ее мысли не были противными ей, напротив, ей нравилось думать о нем, вспоминать его прикосновения. Но самым сокровенным желанием стало повторить ту ночь. Хотя бы раз...

- Мне пора, увидимся позже, - Даниэль кивнул ей, понимая, что девушка не скажет ни слова и направился к себе в кабину.

Было странным видеть ее молчаливой. Раньше бы он только обрадовался, но сейчас он хотел слушать ее голос. Хотел разговаривать с ней, спорить, ругаться. А она молчала.

Сев в свое кресло под пристальным наблюдением Марка, Даниэль облокотился на спинку кресла, ощущая себя в своей среде:

- Как же хорошо.

- Скоро придет Карим и будет ни так хорошо, - Марк заставил его опуститься на землю.

Надо было срочно собраться с мыслями, и Даниэль взял чек-лист в руки:

- Пройдемся по пунктам.

Надо было срочно приводить свои мысли в порядок и браться за работу. Выкинуть из головы мысли об Оливии и ее странное молчание:

- Оливия стала больше молчать, у нее все в порядке? - Нет, она не давала покоя.

- Я мало с ней общался, - произнес Марк, - и я с ней не ругаюсь каждый раз, когда ее вижу.

Даниэль кивнул, смотря в чек-лист и произнося вопросы по предполетной подготовке.

Оливия начала работать после того, как Келси вручила ей в руки стопку одеял, замотанных в целлофановую оболочку. Она раскладывала каждое одеяло, бережно поправляя подушки, уже лежащие на креслах. И хотя все салоны самолетов авиакомпании были выше всяких похвал, сегодня этих похвал должно быть больше. Так же, как и ее улыбок.

Кондиционер заработал, и девушка вдохнула чистый воздух, вновь вспомнив Даниэля.

- Встречаем пассажиров! - Крикнула Келси, и Оливия заметила, как все улыбаясь направились к своим выходам. Натянув улыбку, девушка встала рядом с Ниной и Келси в ожидании их первого гостя страшного и злого экзаменатора.

- Может ему поставить подножку? - сквозь улыбку прошептала Нина, чем вызвала взрыв смеха у Оливии. Но недовольный взгляд старшей стюардессы прекратил это веселье.

- Он идет, - произнесла она и взгляд Оливии устремился вперед.

Экзаменатор - мужчина лет пятидесяти, коренной житель арабской страны, одетый в форму пилота с четырьмя золотыми шевронами на рукавах, шел быстрой уверенной походкой, держа в руках кейс.

- Он капитан? - Прошептала Оливия, - я думала он обычный смертный.

- Ты что! - Произнесла Келси, натягивая улыбку еще шире, - экзамены у капитана, может принимать только капитан. И не просто капитан, а самый умелый в своей деятельности. Улыбаемся шире.

Улыбка Оливии машинально от этих слов стала шире, но она начала испытывать волнение. Теперь не за себя, теперь за Даниэля. Лицо Карима Джабраила, как и предупредил Марк, было угрюмое. Его черные густые брови были соединены в одну большую толстую линию. Они срослись на переносице, видимо от постоянного недовольствия. А густая черная борода воистину завершала его жестокий вид. Все, как и описал Марк.

- Добро пожаловать на борт, сэр. - Громко и внятно произнесла Келси, но он даже не улыбнулся на ее приветствие. Этот человек был напрочь лишен приличных манер. - Я провожу вас до кокпита.

- Не стоит, - он шагнул на борт самолета, - я прекрасно знаю дорогу.

Оливии захотелось закричать от ужаса, услышав слова этого человека и преградить дорогу до кабины пилотов. Она еле сдержала себя, стиснув зубы и сжав руки в кулаки. Теперь ее не пугала турбулентность, теперь она реально волновалась за своего капитана. Бедный Даниэль, первый день после долгой паузы в работе, вынужден будет терпеть этого человека больше семи часов лета. В одном маленьком помещении. При закрытых дверях. Этот монстр будет мучить его, высасывая последние нервные клетки.

- Что получит Даниэль, сдав сегодняшний экзамен? Надеюсь это будет Нобелевская премия и не меньше, - прошептала Оливия.

- Если сдаст, то останется капитаном, - ответила Келси.

- Всего-то? - Буркнула она, думая, что он если не сдаст, то останется тем же Даниэлем при любом раскладе. Ее отец был капитаном и как ему это в жизни помогло? Никак. Лишь только на надгробной плите теперь написано это слово.

Даниэль стойко и уверенно вел себя в присутствии Карима. Марк даже позавидовал ему, ощущая легкую дрожь в руках, он исполнял все, что говорил капитан, пытаясь не обращать внимание на человека, сидевшего сзади них. Карим молчал, но его орлиные зоркие глаза пристально наблюдали за всеми действиями пилотов. Он что-то отмечал в бумагах, которые лежали у него на коленях. Но все стало страшнее, когда вопросы посыпались из него, как зерно. Марк устал считать, сколько он задал вопросов. И хоть все они касались работы, он чувствовал себя, как в школе возле доски.

Даниэль отвечал уверенно и четко, иногда с улыбкой, иногда нахмурив брови, пытаясь углубиться в теорию. Но он отвечал и Марка это очень радовало. И хотя самолет еще даже не взлетел, казалось, Даниэль уже ответил на все.

Оливия прошлась по салону, помогая людям затолкать их вещи в багажник. Она улыбалась, произнося приветливые слова, получая довольные ответные улыбки. Самолет тронулся и долгожданный голос капитана обволок своим шелком:

- Уважаемые, Леди и Джентльмены, говорит капитан Даниэль Фернандес Торрес, мы рады приветствовать вас на нашем борту авиакомпании Arabia Airline по маршруту Дубай - Сингапур. Время в полете займет семь часов пятнадцать минут. Полет пройдет на высоте тридцать девять тысяч футов. В течении полета ожидаются несколько зон турбулентности, рекомендую вас не расстегивать ремни безопасности во время всего полета. Желаю вам хорошего полета, спасибо, что выбрали нашу авиакомпанию. Экипажу приготовиться к взлету.

Оливия стояла между креслами, зачарованно слушая этот голос, чувствуя трепет внутри своей груди. Как давно она не слышала его по громкой связи обращенный к пассажирам.

Сейчас голос просто затуманил ее мысли. Где-то вдалеке ее сознания звучали восторженные аплодисменты. Это бортпроводники торжественно встречали голос своего капитана. Жаль он не слышит, ему было бы приятно знать, что он такой один. Ему нет равных. И нет замены.

Время летело со скоростью самолета, не было и минуты на отдых. Разнося еду по салону, Оливия ощущала волнение и нервозность, пряча их за улыбкой. Улыбка- искусственная маска. Улыбка- первое требование авиакомпании. Улыбка- это прежде всего спокойствие пассажиров. Улыбка- это престижность и большой профессионализм. Сегодня она давалась ей с трудом. Ощущение постоянного тремора самолета и, видя негаснущий знак пристегнутых ремней на панелях в салоне, заставляли ее улыбаться еще шире. Время приближало ее разносить еду пилотам и грозному Кариму. Это заставляло пальцы дрожать. Она переживала за все, мыслей было так много, что, утопая в них, она едва слышала просьбы пассажиров.