— Мне просто нужно будет посмотреть студенческий билет — хорошо, — сказала она, когда Вэл показала свою пластиковую карточку. — И распишись здесь. Ладно, отлично. Спасибо. Хорошего дня!

Две девушки снова принялись болтать еще до того, как Вэл вышла за дверь. Намеренное или нет, это пренебрежение осталось незамеченным, когда Вэл разорвала внешний конверт от своих родителей, чтобы увидеть второй внутри. Она пристально посмотрела на адрес.

Его она знала наизусть.

«Почему Лиза пишет мне? И потом, что еще более тревожно, как она узнала мой адрес?»

Быстрый взгляд на первый конверт развеял последнюю тревогу. Ее родители переслали письмо. Все просто. Что касаемо первого...

Вэл без дальнейших церемоний разорвала письмо от Лизы. Слабый, но безошибочно узнаваемый запах духов поднялся из складок, когда шквал бело-розовых лепестков опустился на землю у ее ног.

Нет, не духи. Лосьон после бритья.

Его лосьон после бритья.

«Нет, — подумала она. — Нет, нет, нет, нет».

Сандаловое дерево и роза. Она узнала бы его где угодно. А цветы были цветами валерианы.

Но письмо было от Лизы.

Пересланное ее родителями.

Оно не могло быть от него. Не могло.

Ее взгляд упал на блестящую надпись на кремово-белой бумаге внутри. Всего два простых слова, но рука, которой они были написаны, вонзила осколок льда глубоко в ее сердце.

«Ты боишься?»

Почерк Лизы.

Его слова.

— В психодинамической модели поведения есть три основных компонента, которые вы должны помнить.

В маленькой аудитории было душно. Вэл пыталась сосредоточиться на лекции, зная, что невежливо отключаться так рано в этом семестре, но ее мозг отказывался подчиняться.

«Ты боишься?»

(Я тебя пугаю?)

— Вы помните, что это такое? Кто-нибудь? Я только что рассказывал об этом.

Кто-то сзади поднял руку и дал правильный ответ.

— Ну, по крайней мере, один человек извлек что-то из сегодняшней лекции, — сказал профессор, глядя на них всех с неодобрением. — Это не сулит ничего хорошего для результатов ваших тестов.

Однако до промежуточных экзаменов, казалось, еще целая вечность. Страх Вэл, ощущался по-настоящему. В настоящем.

— Это поможет освежить вашу память.

Профессор Хендрикс щелкнул пультом дистанционного управления, и на проекционном экране появилась заставка с изображением клипа. В нем подробно описывались тонкости психодинамической модели.

ИД был неряшливо одетый мужчина с пивом в одной руке и порнографическим журналом в другой. Вонючая сигара была зажата между его мясистыми губами.

«Очень тонко». Вэл могло бы показаться такое изображение даже забавным, будь она в более восприимчивом настроении.

СУПЕРЭГО оказался элегантным мужчиной в костюме-тройке и с моноклем. Он смотрел на ИД с явным отвращением. Слова «Ну, я бы никогда!» были заключены в большой мысленный пузырь над его аккуратно причесанными волосами. По мнению Вэл, он больше походил на парня из «Монополии», чем на образец добродетели.

ЭГО изобразили измученным мужчиной с похмельем. Он был одет как регулировщик, с ручным знаком «Стоп».

— Для тех из вас, кто не занимался чтением, ИД или «оно» ориентирован на то, чтобы сразу удовлетворить свои потребности. Это называется мгновенным удовлетворением.

Эти потребности присущи нам с самого рождения и в высшей степени первобытны, подпитываются основными биологическими побуждениями к еде, сексу и различным другим видам деятельности, связанным с удовольствием, необходимым для выживания. Часть зрелости заключается в том, чтобы научиться откладывать эти потребности в пользу более абстрактных приоритетов, таких как законы и личные обязательства. Это работа СУПЕРЭГО.

СУПЕРЭГО — это голос разума. Он состоит из нашей морали и нашей способности различать, что правильно, а что неправильно. Например, вы можете отчаянно желать пончик из столовой в 6 утра, когда знаете, что он только что из духовки — несколько студентов захихикали и подняли большой палец, — но, увы, затем вы вспоминаете, что должны сидеть на диете. Ваше СУПЕРЭГО напомнило бы вам об этом и отговорило бы от покупки одного из тех восхитительных пончиков с манговым желе, которые, как оно знает, вы так любите.

Вот тут-то и вступает в игру ЭГО. У него самая сложная работа из трех. ЭГО действует как посредник между ИД и СУПЕРЭГО. Возможно, вы слышали фразу «золотая середина» в какой-то момент своей жизни. Возможно, в книге «Излом времени». Концепция здесь во многом та же самая.

— Он не выглядит очень счастливым, — заметил кто-то.

— Да, конечно. — Профессор Хендрикс слегка улыбнулся. — Трудно найти баланс между двумя такими противоположными силами.

«Две противоборствующие силы — совсем как в шахматах».

— Способности ЭГО обеспечивают благополучие индивида. Возвращаясь к нашей дилемме с пончиками: ваше ЭГО может решить, что вместо пончика с желе вы можете попробовать не менее освежающий, но значительно более низкокалорийный банановый хлеб с маком.

Вэл, все еще думая о шахматных досках, подвешенных в пространстве, нахмурилась. Она пропустила его пример мимо ушей, уловив только конец. Банановый хлеб?

По крайней мере, ее лицо было не единственным отрешенным в аудитории. Пятьдесят восемь человек слушали послеобеденную — вечернюю лекцию по психопатологии, и менее половины из них выглядели бодрыми, не говоря уже о том, чтобы быть внимательными.

Профессор Хендрикс выглядел все более расстроенным. Наконец, он отпустил их всех взмахом руки и вздохом.

— Надеюсь, что вы получаете от этого больше, чем показываете, — сказал он, повышая голос, чтобы его было слышно сквозь шуршание бумаг и застегивание рюкзаков. — Следите за своим ЭГО.

Солнце уже клонилось к закату, когда Вэл вышла на улицу. Небо мерцало золотом, напомнив ей о лампочке, которая вот-вот погаснет.

Мысли о письме пронеслись в ее голове.

Адрес принадлежал Лизе, и почерк принадлежал Лизе, но слова — все они были его.

Это он?

Та ночь запечатлелась в ее памяти, и как бы она ни старалась забыть — как отчаянно ей хотелось бы забыть — она не думала, что когда-нибудь сможет.

Если это был Гэвин, то он, должно быть, добрался до Лизы. Существовала только одна причина, по которой он мог это сделать.

Только по одной причине он пошел бы на такой риск. Он знал, что она все еще жива.

— Ну, привет тебе, Вэл.

Вэл вцепилась в свою рубашку спереди.

— Джейд. О боже, ты меня напугал.

— Ты чуть не налетела прямо на меня. Ты меня не видела?

Он прав. Она почти врезалась лицом ему прямо в грудь. Вэл покраснела.

— Извини, я просто кое-что вспомнила. Я сейчас немного не в себе.

— Должно быть, твои мысли были довольно напряженными.

— Наверно.

Его взгляд скользнул по ее запястьям.

— У тебя там хорошая коллекция.

Она проследила за его взглядом и поняла, что он имел в виду браслеты.

— Ах, это? Они от рейверов. Нашла в беспорядке в нашем общежитии.

«Ты такая идиотка».

— Можно мне один?

Она пожала плечами и протянула руку, которая лишь слегка дрожала.

— Выбирай.

Джейд легко взял ее за запястье и выбрал сине-зеленый браслет. Его пальцы были шершавыми на тонкой, как ткань, коже. Что-то загудело у нее в ушах, и она почувствовала, как участился ее пульс, когда он посмотрел ей в глаза.

«Он не хочет тебя».

— Я хотел сказать тебе — и Мэри — что мне было очень весело прошлой ночью. — Он со щелчком натянул браслет, чтобы тот обхватил его руку. — Ваша комната определенно была лучшей из всех.

— Спасибо, — сказала Вэл, — но Мэри занималась всеми украшениями и прочим. На самом деле я не так уж много сделала.

— Ты была там, — объяснил он. — Ты танцевала со мной.

Жар пробежал по ее горлу.

— Да.

— Ты покраснела.

Она изучала свои кроссовки.

— Знаю.

— Слушай, это может показаться немного неожиданным — и если ты в шоке, я полностью понимаю, но — ты не хочешь как-нибудь выпить чашечку кофе?