— Вы им не доверяете.

— Тёмный Меч — огромное искушение. Он может дать им невероятное могущество, особенно если они откроют тайну его создания и выкуют много таких мечей.

— Не понимаю, каким образом. Им не может воспользоваться никто, в ком есть Жизнь. Тёмный Меч вытянет их магию всю без остатка и сделает их беспомощными.

— Наверное, вы действительно сильно ударились головой, — заметила Сцилла. — Или, может быть, сказываются последствия тех ранений, которые вы получили во время битвы, когда рухнул дом лорда Самуэля. Как бы то ни было, мысли у вас явно путаются. Тёмным Мечом смогут воспользоваться Мёртвые Дуук-тсарит. Вы же сами мне говорили, что именно поэтому в орден в первую очередь набирают Мёртвых. Кроме того, всем известно, что Дуук-тсарит не верят в пророчество епископа. Как и многие другие, они считают, что это всего лишь политическая уловка, состряпанная императором и Радисовиком для устрашения мятежников.

— Голова болит, — печально пожаловался Мосия. — Напомните мне это пророчество.

Сцилла понизила голос и с торжественным видом сказала:

— В пророчестве говорится, что сам дьявол поднимает против нас армию. Демоны, вооружённые адским светом, обрушатся на нас с неба и уничтожат в Тимхаллане все живое.

Меня настолько поразило и встревожило это предсказание, что я повернулся и пристально посмотрел на Мосию.

— Хч'нив! — знаками показал я.

— Что? — не поняла Сцилла. — О чем вы говорите?

— Не важно. Это в продолжение нашего другого разговора, — Мосия незаметно сделал мне знак не вмешиваться. — Пророчество… Когда оно должно исполниться?

— Завтра в этот час демоны должны начать атаку. Епископ Радисовик сказал: «Нас может спасти только Тёмный Меч в руках наследника Джорама!»

— И от кого же епископ получил эту инфор… это пророчество?

— От создания Света, — благоговейно сказала Сцилла. — От ангела, посланного самим Олмином.

— Я могу понять, почему мои собратья по ордену отнеслись к пророчеству с недоверием, — сказал Мосия. — Должен признаться, мне трудно в такое поверить.

Сцилла набрала в грудь воздуха, как будто собираясь спорить и что-то доказывать, но потом медленно выдохнула и сказала лишь:

— Сейчас не время для очередного теологического спора. Однако я беспокоюсь о вашей душе и молюсь о ней еженощно.

Это заявление застало Мосию врасплох, он явно не знал, что ответить. Сцилла тоже молчала, погрузившись в размышления.

Я внимательно следил за ними и слушал, но в то же время поглядывал и под ноги, на тропинку. Мосия хотел что-то сказать, но Сцилла перебила его.

— Как жаль, что её величество не поговорила с вами об этом! — сказала она и решительно добавила: — Вы должны об этом знать — но обязаны сохранить тайну. Император отправил послание на Землю, генералу Боурису.

Сцилла посмотрела на Мосию, полагая, что он будет потрясён таким известием. Однако колдун воспринял новость очень спокойно.

— И что такого? В конце концов, генерал Боурис и король… то есть император Гаральд — друзья.

— Тихо! Никогда не произносите этого вслух! Даже не думайте о таком! Если станет известно, что император поддерживает отношения с врагом, это может стоить ему жизни.

— С врагом. Понятно. И что же наш враг генерал Боурис сказал о божественном послании?

— Что пришествие дьявола действительно грядёт, хотя он, возможно, явится и не в том виде, которого мы могли бы ожидать. Далее Боурис рассказал об армии вторжения, которая смела форпосты землян и теперь устремилась к самой Земле. Он сказал, что силы Земли сделают все возможное для защиты Тимхаллана, но добавил, что боится проиграть сражение. И предупредил нас, чтобы мы тоже готовились к битве.

Мы с Мосией переглянулись. Я вздохнул и отвернулся. Хч'нив. Этого следовало ожидать. Я надеялся, что они остались там, в нашем времени, но, очевидно, это не так. Они приближаются, и они уже совсем рядом. У нас меньше двух суток, чтобы их остановить.

Тёмный Меч в руке наследника Джорама. Тёмный Меч в руке Джорама. Как может меч в чьей угодно руке остановить приближение армады чужаков, если на них не подействовали нейтронные бомбы, фотонные ракеты и лазерные пушки — самое совершенные и ужасные устройства, изобретённые человечеством?

Внезапно я почувствовал безмерную усталость, стало трудно переставлять ноги. Все тщетно! Безнадёжно! Наши жалкие потуги бороться лишь дадут пауку знать, что мы запутались в его паутине. Мне подумалось, что гораздо лучше было бы сесть под этими чудесными дубами с парой бутылок доброго вина и произнести последний тост за человечество. И тут меня весьма ощутимо хлопнули по спине.

— Приободритесь, лорд-отец! — сказала Сцилла. Она едва не сбила меня с ног, но тотчас же помогла восстановить равновесие. — Наследница Джорама скоро обретёт Тёмный Меч, и тогда все будет хорошо.

Она прошла мимо меня, чтобы присоединиться к Элизе: королева подала ей знак, которого я даже не заметил, настолько погрузился в тяжёлые раздумья.

Во время всего разговора тропинка, по которой мы шли, спускалась по склону пологого холма. Постепенно дубы уступили место тополям и осинам, а те, в свою очередь, сменились ивами. Я издалека услышал шум текущей воды. Свернув за поворот тропы, мы вышли к узкой речке с быстрым течением. Насколько я смог припомнить из своих исследований, эта речка называлась Хира. Она протекала через самое сердце земли Зит-Эля. Как и обитатели Зит-Эля, в городе Хира была тихой и спокойной, но здесь, в зоопарке, становилась бурной и опасной.

Солнечные лучи ярко сверкали на воде, приятно согревали лицо. Я посмотрел на небо. Лёгкие белые облака заслоняли синеву подобно полупрозрачной вуали. Вокруг кружился белый пух с тополей — летний снег.

Вода в реке была зеленой там, где текла спокойно, белопенной на быстринах и чёрной в тени низко нависающих прибрежных деревьев. Неподалёку от нас росла гигантская ива, протянувшая свои сучья почти до середины реки. Огромные искривлённые корни выступали над землёй, цепко держась за берег.

— Сюда, — указал отец Сарьон. — Мы пришли.

Не говоря ни слова, мы все прошли по берегу к иве.

Не знаю, о чём думали другие, но в моем воображении река стала красной от крови, ива корчилась в пламени, голубое небо почернело от дыма. Но если прежде я впал в отчаяние, то теперь разозлился.

Мы будем бороться, чтобы сохранить все это — солнце, небо, облака, иву. Может, борьба и безнадёжна, но мы будем сражаться до конца, даже если не останется никого, кто мог бы об этом рассказать.

Отец Сарьон показал на что-то ещё ниже по течению и сказал пару слов — из-за плеска воды я их не расслышал. Подойдя ближе, я поравнялся с Элизой и Сциллой. Мосия присоединился к нам не сразу. Оглянувшись, я увидел, что он присел на тропинке и явно разговаривает с огромным нахохленным чёрным вороном.

Дуук-тсарит часто использовали воронов как продолжение своих колдовских глаз и ушей.

— …Не далеко, — говорил Сарьон. — Там, у поворота. Будьте осторожны. Дорожка на берегу грязная и очень скользкая.

Между лесной тропинкой и той дорожкой, которая тянулась вдоль берега, обнаружился небольшой уступ, подмытый бурлящей водой, которая собралась внизу маленьким озерцом. Сарьон собрался было неуклюже спрыгнуть вниз, но я задержал его, чтобы спуститься первым, а затем помогать тем, кто пойдёт следом.

Сцилла осталась на самом высоком месте тропы. Держа руку на рукояти меча, она насторожённо озиралась. Я подобрал длинные полы белой рясы и наполовину спрыгнул, наполовину соскользнул вниз, к прибрежной тропинке. Твёрдо став на ноги, я повернулся и протянул руки к Элизе. Она не колебалась и ловко спрыгнула вниз. Моя помощь ей была не очень-то и нужна, но всё равно Элиза оказалась у меня в объятиях.

На краткий миг мы крепко прижались друг к другу. Она посмотрела мне в глаза, я посмотрел в глаза ей. Она любила меня! Я понял, что она любила меня так же, как я любил её! Радость моя вспыхнула столь ярко, как отблески солнца на воде, но в следующее мгновение радость схлынула и уплыла в широкий, застойный пруд, тёмный и унылый.