Обстановка в комнате была простой и скромной. Место для сна, место для вещей, место для работы, а больше, в общем-то, и не надо. Я поставил поднос с едой на журнальный столик, подкатил его поближе к дивану и включил телевизор, стоявший на тумбочке.

«… он скончался в машине скорой помощи по дороге в больницу…»

Отлично.

«… Пока рано говорить о том, какие последствия это убийство повлечёт за собой…»

Я переключил канал: какой-то политический эксперт уже давал свой весомый комментарий:

«А чем ещё это может быть? Смотрите сами: сначала демонстративно убивают Грэда Коннэли. И кому это могло быть выгодно, учитывая то, что он всегда соглашался на компромиссы и вообще был умеренным политиком? Но всегда, когда убивают известного политика, первым делом подозрение падает на его противников. Естественно, что многие люди, придерживающиеся левых взглядов, решили, что за этим убийством стоят правые. И вот новость — снайпер убивает Вильема Рахарда прямо на глазах его сторонников. И где? В центре Райхена! Вы знаете способ, как пронести снайперскую винтовку в центр Райхена, где везде камеры? Я вот лично нет! И вот что подумают правые? Что это месть левых за Грэда Коннэли! И вот вам…»

Щёлк.

«… Нас хотят стравить другу с другом! Кому это выгодно?! Конечно же не нам, не правым и не левым! Это выгодно ИМ! Нашим врагам! Молчать, я сказал! Я говорю!..»

Щёлк.

«… Манифест, появившийся в интернете спустя всего десять минут после убийства Вильема Рахарда, назван фальшивкой…»

Щёлк.

«… Никто из левых организаций не взял на себя ответственность за убийство одиозного члена "Союза Райхена"…»

Щёлк.

«… Нам удалось взять интервью у лидера "Партии объединения рабочих"».

На экране появился раздражённый человек с характерными чертами уроженца юга: смуглый, с вьющимися чёрными волосами и крупным носом.

«Нет, мы не имеем никакого отношения к этому. Мы свято придерживаемся правила, высказанного в книге великого Грэда Шанова: "Индивидуальный террор не может привести к цели!" Но и плакать по этому мерзавцу я не собираюсь! На его руках кровь всех представителей национальных меньшинств, убитых выродками, выросшими на его книгах! Прежде чем задавать вопрос, придём ли мы на его похороны, спросили бы лучше его родных, не хотят ли они извиниться перед родителями Шеари Аоги, пятнадцатилетней девочки с Огненных островов, забитой до смерти националистами! Не хотят ли…»

Щёлк.

«… Это убийство — это вызов всем патриотам Райхена! Вильем Рахард был горячим патриотом Райхена, всю свою жизнь он боролся с национал-предателями, либералами и прочей швалью! Его называют националистом, но он не призывал убивать мирных туристов! Он не призывал убивать мигрантов! Он говорил о том, что мигранты забирают рабочие места у коренных жителей Райхенской республики! Он говорил об этнической преступности, на которую все этим либералам было наплевать! "У преступления нет национальности"… "у преступника нет национальности"… НЕТ! Это гнусная ложь! И Вильем…»

Щёлк. Выключив телевизор, я устало откинулся на спинку дивана.

В дверь постучали.

— Открыто!

В комнату зашла Юлия в махровом зелёном халате.

— А шикарная у вас ванная комната для гостей, с халатами, полотенцами и феном. Даже чистое бельё выдали.

— Это же клановая резиденция, и сюда могут в любой момент прибыть члены клана, прошедшие через изнанку, а этим способом с собой много вещей не возьмёшь. Да и мало ли кого придётся укрывать у нас. Поэтому у нас всегда наготове чистая одежда. Если хочешь, тебе и пижаму для сна выдадут.

— Понятно, о хавчик.

Юлия без стеснения села рядом со мной, закинув ногу за ногу, и взяла с тарелки сэндвич с мясом.

— Что там по телевизору?

— Ничего интересного, — отмахнулся я. — Вильема Рахарда убили.

— Да ты что? И что, вот прям насмерть?

— Умер по дороге в больницу.

— Опасное это дело — быть политиком.

Юлия беззаботно шутила, но я на всякий случай внимательно за ней следил. Знаем мы это веселье. Человек смеётся, шутит, и вроде всё в порядке, а на самом деле это начало истерики.

— Ты как?

— Нормально, — удивившись, ответила Юлия. — Почему ты спрашиваешь? А… нет, забей. Это не первый человек, которого я застрелила. Но…

— Но?

— Но первый, о чьей смерти я точно жалеть не буду, — негромко договорила она.

— Кто это был? — тихо спросил я.

— Идиот. Дебил, сбежавший из части с автоматом и взявший в заложники двух гражданских. И что хуже всего — я знала его.

Юлия замолчала, глядя на половинку сэндвича в руке.

— Извини.

— Да нет, ничего. Это было уже год назад.

— Тебе же тогда…

— Семнадцать лет было. Да, я только-только закончила учебку. А тут такое ЧП. Продавщица и покупательница, ей четырнадцать лет было, она пакет с мороженым купила и… жарко было, оно начало таять. Я в прицел видела целую лужу. И его лицо видела. Перекошенное от страха. Его полтора часа пытались уговорить сдаться. Но это дебил так пересрался, что… выхода не было. Полицейские сказали, что он в любой момент может сорваться, застрелить заложников и сам застрелиться. А по-другому было никак: стервец грамотно сел, только снайпер и мог его достать без риска для заложников. Ну, или маг, но откуда маг в том провинциальном городке мог взяться? Его вызвали, конечно, как и снайперов жандармерии, но они ещё в дороге были.

— И ты выстрелила.

— Да, — тяжело вздохнув, сказала Юлия. — Я знала его. Знала его мать. Он же из Археема был. Но я была единственным снайпером поблизости.

Я промолчал. По-хорошему, надо было бы обнять её, но я не знал, как она на это отреагирует.

— Я могла отказаться, имела право. Но… заложников я тоже знала. Девчонка любила крутиться возле части — ей нравились оружие и техника — её даже в шутку начали называть дочерью полка. И он её не выпустил, хотя командир части предлагал поменяться с ней местами.

— Значит, ты всё правильно сделала.

— Знаю. Но мне от этого легче не стало. А этот… по этой мрази я точно плакать не буду.

Я вспомнил случай, о котором рассказала Юлия. Нашумевшая история была и некрасивая. Но я не знал, что Юлия и была тем военным снайпером.

— Тогда обо мне Марк Клайвиц и услышал.

А вот это вряд ли. Хороший снайпер нам был нужен, но хороших снайперов много, а вот некромант в армии всего один.

— Если ты окончательно решила, то ритуал можем провести прямо сейчас, — сказал я.

— Прямо сейчас и здесь? — не ожидавшая такого предложения Юлия замерла.

— Ну, не прямо сейчас, а этим вечером.

— А почему прямо здесь?

— Так лучше места нет, или ты прямо церемонию хочешь устроить?

— Да нет. На фиг надо. Просто я не ожидала и думала, что мы завтра всё сделаем у тебя в квартире.

— Здесь лучше, — я показал в окно, за которым переливался купол магической защиты. — Не то чтобы я страдал паранойей и ждал, что кто-то на нас нападёт прямо во время ритуала, но, серьёзно, безопасней, чем здесь, только в фамильном замке Ларанов. Да и магической энергии тут столько, что ритуал провести будет проще. И сразу можно лечь спать, и к утру мы отдохнём.

— Хорошо, тогда я наедаться не буду.

***

Некромантия. Страшное и запретное искусство магии смерти. Крайне опасное искусство. Некроманты могут призывать души мертвых людей и разговаривать с ними, создавать некроконструкты из трупов и открывать проход на ту сторону, чтобы призвать в наш мир силу, с которой не смогут справиться даже маги.

Некромантов боялись. Некромантам завидовали. Некромантов истребляли.

Некроманты — это не просто волшебники: они черпали свою силу непосредственно из мира мёртвых, служили той жуткой неизвестной силе, которую люди персонифицировали как божество мира мёртвых. Даже маги понятия не имели об этих тайнах мироздания, по крайне мере такие, как я. Может, главы кланов знали больше, но перед рядовыми магами они не отчитывались.