— Ты никогда не задумывался, что будет, если о вашем милом отряде узнает пресса? — не отрывая взгляда от планшета, спросила Алеста.

— Думал. Я возьму вину на себя. Клан ни при чём.

— Это само собой, но ты поставишь клан и меня в очень неудачное положение. Мне придётся или признать часть вины, что сильно ударит по нам, либо предать тебя.

— Это не будет предательством, я осознаю все возможные последствия.

— Не пытайся подражать деду: тебе до него далеко.

От слов Алесты я не вздрогнул только благодаря опыту и тренировкам в армии, но от её взгляда меня уже ничего спасти не могло.

— Ты иногда повторяешь его слова: что нельзя сохранить покой страны и не запачкать руки, но ты ошибаешься. Маэл Лебовский сам решал, кого и как надо убрать, а ты выполняешь чужие приказы, руководствуясь при этом чужой информацией.

— Да, всё так. Но к созданию отряда ты сама приложила руку, так что это и твои приказы тоже.

— Ладно. Закрыли тему. Решай сам, нужна тебе ша’асал или нет.

— А что посоветуешь ты?

На этот раз Алеста ответила не сразу.

— Мне сложно что-то советовать, потому что у меня нет своей ша’асал, поэтому я и не знаю, что это такое. Меня уже дважды приглашали на церемонию, но пока что мне удавалось избежать этой почётной обязанности. Да и требования у меня такие, что не каждая потянет. Да и не каждый тоже.

В наушнике прошуршал голос водителя:

— Подъезжаем.

— Обеспечить периметр.

Алеста выключила планшет, убрала в сумку и запечатала её магией. В нём столько секретной информации, что нельзя допустить даже малейшей возможности его похищения. Машины подъехали к крыльцу здания мэрии и остановились. Охранники вышли из автомобиля и встали вокруг.

— Периметр чист.

Я вылез из машины и обошёл её. Убедившись, что всё в порядке, я открыл дверь и подал руку сестре. Рей Гард направился к зданию, Гаэл Логнеций остался у машины, а Лирт Логнеций встал между нами и открытым пространством. Я следовал за Алестой, отставая от неё ровно на один шаг.

— Добрый вечер, леди.

Швейцар с лёгким поклоном открыл перед нами двери. Первым прошёл Рей Гард и только потом Алеста и я. Внутри стоял пост охраны, где досматривали всех гостей — кроме нас, разумеется. Остальные телохранители вернулись к машинам.

Приём проходил на пятом этаже мэрии, в зале, который мне никогда не нравился. С точки зрения безопасности в нём нельзя было проводить мероприятия со столь важными гостями.

— Пожалуйста, не выходи на террасу.

Чтобы сказать это на ухо Алесте, мне пришлось немного приподняться на носках. Она и без так была на пару сантиметров выше меня, а уж на высоких каблуках…

— Ты параноик.

Гостей на приёме было много. Политики, чиновники, несколько журналистов. Последние сразу что-то застрочили на планшетах, увидев Алесту. Да и без них, едва мы зашли в зал, как Алеста сразу оказалась в центре внимания. К ней подошло несколько сенаторов и, поприветствовав, перешли к обсуждению проекта бюджета на следующий год.

Я отошёл на шаг назад и, не вслушиваясь в разговор, внимательно наблюдал за всеми гостями и официантами. Как только один из них направился к Алесте, держа в руках поднос с бокалами шаманского, я послал к нему поисковые заклинания и проверил его с головы до ног. Всё чисто. Со стороны это, конечно же, выглядело паранойей — кто может попытаться напасть на одного из сильнейших магов в стране, и не где-нибудь, а прямо в здании мэрии Райхена? Но цена оплошности или беспечности будет слишком высокой, поэтому расслабляться было нельзя.

И так думал не только я — в зале я чувствовал ещё около десятках подобных поисковых заклинаний от неприметных людей с цепкими взглядами. Меня, как и их, никто не замечал. Мы были словно предметы мебели, молчаливо следующие за важными людьми и не прикасающиеся к закускам или выпивке. Да нам никто и не предлагал: официанты тоже прекрасно знали правила.

Не знаю уж, решила ли Алеста прислушаться к моей просьбе или сама не захотела, но на террасу она не выходила и разговаривала со всеми в зале: с сенаторами, бизнесменами, чиновниками, самим мэром столицы и даже журналистами, на вопросы которых Алеста охотно отвечала. Я лишь краем уха ловил обрывки фраз, но понял, что вокруг проекта бюджета столицы на следующий год возникла острая борьба, и этот приём в честь чего-то там лишь повод собрать всех в одном месте, чтобы обсудить спорные вопросы и попытаться прийти к компромиссу.

— Добрый вечер, Алеста.

К сестре подошёл человек, выглядевший, мягко сказать, немного неуместно здесь. Мои туфли стоили дороже, чем вся его одежда и часы на руке. Он был даже не в костюме, а просто в джинсах и клетчатой рубашке. Но Алеста улыбнулась ему приветливей, чем большинству сенаторов и мэру Райхена. Да и он тоже улыбался ей радушно, а в его глазах я видел хорошо знакомую мне полувлюблёность, которой болели многие, имевшие неосторожность поговорить с Алестой больше пяти минут.

Это был Грэд Коннэли — упёртый и несговорчивый глава Совета профсоюзов и глава Рабочей партии Райхенской республики. Человеком он был небогатым, жил скромно, а работал за идею — в общем, ярый социалист. И при этом друг Алесты.

— Добрый вечер, Раэл.

А ещё он всегда здоровался с телохранителями и прислугой.

Я к их разговору тоже не прислушивался, но и так догадывался, что Алеста опять начнёт уговаривать Грэда пойти на уступки. Дело было не только в их дружбе: с тех пор как Маэл Лебовский создал Совет профсоюзов, Лараны традиционно поддерживали хорошие отношения с ними. Но на этот раз Грэд упёрся.

— Нет, и ты понимаешь, почему я не могу отступить в этом вопросе.

— Грэд, ты видел опросы. На осенних выборах правые пройдут в Сенат, и помешать этому мы не сможем. Если мы не договоримся с умеренными правыми, они объединятся с националистами из «Союза Райхена», а я опасаюсь, что если они создадут коалицию, то тон будут задавать именно ультраправые.

— Я понимаю, — Грэд сдвинул брови к переносице. — Но пойми и ты меня: я не доверяю им. Они могли уже договориться, и тогда мы окажется в очень неприятном положении с нашей протянутой рукой. Пока не поздно, надо договариваться с Партией объединения рабочих.

— Ты знаешь их репутацию. Если вы это сделаете, от вас отвернётся часть ваших же избирателей. И вы отпугнёте многих…

— Эти многие и так со мной разговаривают цедя слова сквозь зубы. Я их раздражаю, видите ли.

— Ладно, Грэд, здесь не место для разговора — давай встретимся завтра.

— Конечно, Алеста. Я позвоню часов в десять.

Он кинул мне и отошёл в сторону. Алеста подозвала официанта и взяла с подноса бокал шампанского. Её лицо ничего не выражало, да и поза была расслабленной, но я видел, что сестра была раздражена, причём не разговором с Грэдом Коннэли, а чем-то ещё. Впрочем, слова «Союз Райхена» мне говорили если не всё, то многое.

Пока Алеста о чём-то напряжённо думала, я продолжал следить за обстановкой вокруг и подмечал общую… нервозность. Не надо было иметь образование политолога, чтобы видеть, что разрешить противоречия между разными группировками не получалось. К счастью, это всё было не моей головной болью.

Лёгкое мерцающее марево магической защиты над террасой вздрогнуло и пошло рябью. Время словно замерло — выдернув пистолет из кобуры, я положил руку на плечо сестры и подтолкнул её за колонну, развернул защиту и раскинул сеть, поднёс микрофон ко рту и тихо сказал:

— Тревога! Снайпер! Готовность ноль.

Время пошло вновь, и я услышал звон хрусталя и женский крик на террасе. Я выглянул и… увы, на приёме был лишь один человек в клетчатой рубашке. Алеста подбежала к Грэду и опустилась перед ним на колени, одной рукой приподнимая его голову, а второй зажимая рану на груди. Я тут же встал рядом, закрывая её собой и одновременно ища стрелка.

Где он… откуда снайпер мог вести огонь… выстрела я не слышал…

И мне оставалось только скрипеть зубами от злости на тех идиотов, которые решили выделить часть пятого этажа мэрии под террасу. Прямо напротив неё было множество зданий в радиусе полукилометра, и почти с любого из них мог стрелять снайпер. Я с ходу видел шесть удобных позиций.