— Мы разводимся. Ты получил документы на развод несколько месяцев назад, хоть так их и не подписал. Я поменяла замки и отвезла все вещи твоим родителям. Это больше не твой дом, и я не твоя жена, а то, с кем я провожу свое время, больше не твое дело.

— О, Иисус, прекрати истерику со спущенными трусиками. Послушай меня, я понимаю, что ты сейчас одинока и всегда хотела трахнуть этого парня. Прекрати это, и мы поговорим, когда я вернусь домой.

Думаю, я настолько покраснела, что выглядела как в тех мультфильмах, где у героя от злости валит пар из ушей. То, что я наняла адвоката, подала документы на развод и на раздел имущества, Марк называл истерикой? Даже сейчас он не воспринял меня всерьез.

— Марк, нам не о чем говорить, я люблю другого. Нет нужды возвращаться. Ты даже не звонил, чтобы пообщаться со своей дочерью, и, очевидно, не можешь меня терпеть. Какого черта тебе возвращаться? Ты никогда не хотел быть рядом с нами, а теперь ты никому здесь не нужен! Это больше не твой дом.

Марк вздохнул. Я даже могла представить, как он закатил глаза в своей манере.

— Я не хочу, чтобы тебя видели с этим парнем в общественных местах. Перестань компрометировать меня. Ты знаешь, сколько дерьма мне пришлось выслушать от ребят после того, как Кармин рассказал Рику о случившемся? Как ты, блядь, смеешь так поступать, пока меня нет? Перестань вести себя как проститутка и помни, что ты все еще моя жена. Я не хочу видеть его в своем доме.

— Как ты смеешь такое мне говорить? Мы не женаты и не были вместе на протяжении уже очень долгого времени. Подпиши эти чертовы бумаги, и тебе больше никогда не придется иметь со мной дело.

Маниакальный смех, который я услышала на другом конце линии, заставил свернуться мой живот. А вот и неприятности, которые я ожидала.

— Да пошла ты, Саманта. Я не подпишу это дерьмо. Для чего? Чтобы ты могла играть с этим красавцем в счастливую семью?

Я провела рукой по волосам, сдерживаясь от желания дернуть их со злости. Марк не любил меня, но теперь, когда все узнали, что я его бросила, он был смущен и хотел поступить мне назло. Я улыбнулась этой чертовой картине, в которую превратилась моя жизнь.

— Ты здесь не живешь, я одна оплачиваю ипотеку уже который год. Что, черт побери, заставляет тебя думать о том, что ты имеешь какое-либо право указывать мне, что или с кем мне делать в моем собственном гребаном доме? У тебя нет никакого права называть меня шлюхой!

— Дай мне этот чертов телефон! — крикнул Лукас, и выдернул телефон из моих рук.

— Послушай меня, ты, гребаный мудак. Если ты когда-нибудь снова назовешь ее шлюхой, я выбью из тебя все дерьмо. Я должен был сделать это еще в колледже, ты уже тогда был неудачником, — он повесил трубку и бросил телефон на кровать.

— Должно же быть хоть что-то, что я могу сделать, решить это каким-то другим образом. Я позвоню Робин, и мы обязательно что-нибудь придумаем. Он не может вернуться назад в нашу жизнь или в мой дом только потому, что он, черт побери, возмущен, — я пыталась угомонить свой гнев. Марк именно этого и добивался.

— Ты всегда можешь переехать, знаешь это? — знаю, что Лукас ненавидел этот дом, потому что раньше я жила здесь с Марком, но я не хочу, чтобы он своими угрозами заставил меня покинуть собственный дом.

— Это мой дом. Должен быть способ решить этот вопрос без него. Я попрошу Робин что-нибудь придумать. Я не могу позволить ему добраться до меня.

— Я действительно имел в виду то, что сказал. Я повыбиваю ему все зубы, если он когда-нибудь назовет тебя шлюхой или будет разговаривать с тобой в таком тоне, как сейчас.

Мне нравилось, когда появлялся Лукас альфа-самец, горячий, собственнический. Он заявлял на меня свои права и защищал, что заставляло меня влюбляться в него снова и снова.

Мы могли пройти через это. Мы любили друг друга, и я не могла позволить Марку разрушить это.

— Знаю. И не могу передать, насколько это горячо... действительно, очень горячо, — я окинула его тело взглядом сверху донизу и облизала губы.

Лукас поднял брови и подвинулся ближе ко мне на кровати.

— Насколько горячо? Расскажи мне.

Я толкнул Лукаса назад, повалив на кровать, и начала спускаться губами вниз по его груди, проведя языком по кубикам пресса и направляясь все ниже. Лукас застонал и схватил меня за волосы, потянув на себя, что несколько усложнило мой спуск в низ.

— Мамочка!

— Она умеет удачно выбирать время, правда? — Лукас покачал головой и рассмеялся.

— Да уж, сегодня она достаточно рано. Видимо, ее разбудил телефон, или она как-то догадалась, что ты до сих пор здесь. Завтракать будешь?

— Я могу сам приготовить завтрак для нас. У вас есть продукты для французского тоста? Или Рэйчел Рэй не использует хлеб и яйца в своих рецептах?

Я бросила в него подушкой.

— Да, у меня есть продукты для французского тоста, нахал.

Лукас засмеялся, надев ту же футболку и джинсы, которые были на нем прошлой ночью.

— Эй, Лукас? — он повернулся, чтобы взглянуть на меня, выходя из спальни. — Я люблю тебя.

Улыбка появилась на его лице. Он подошел ко мне и склонился над кроватью, чтобы поцеловать.

— Я тоже тебя люблю, Сэм. Настолько сильно, что это сводит меня с ума, — он подарил мне еще один нежный поцелуй и вышел из комнаты, зовя Беллу.

Саманта

Лето пролетело быстро. Мы с Лукасом и Беллой были как три мушкетера. В пятницу Лукас приходил к нам домой после работы на весь уик-энд. Мы ходили в зоопарк, на пляж, и даже однажды отправились на выходные к озеру Лейк-Джордж. В течение длительного периода, еще до того, как мы с Марком начали разводиться, были только я и Белла, но с тех пор как Лукас появился в нашей жизни, мы никогда не чувствовали себя одинокими. На самом деле, я чувствовала себя очень даже хорошо. Через семь месяцев после того, как мы начали встречаться, у меня сложилось впечатление, что он всегда был с нами. Я даже не хотела вспоминать, как мы раньше жили без него.

После того телефонного разговора я поняла, что Марк не собирается подписывать документы о разводе. Робин заверила меня, что можно поступить иначе. На основании того, что он меня бросил — так как технически Марк оставил нас и работал в другом штате — она может составить документы о разводе. Поскольку он до сих пор на них не отвечал, то через некоторое время она могла бы дать показания под присягой и закончить бракоразводный процесс без него. Мы обе сошлись на том, что лучше не дразнить его и заставить работать в нашу пользу, то есть, чтобы он и дальше продолжал полностью меня игнорировать. Я пыталась выбросить его из головы, так как сегодня мне было о чем беспокоиться.

— Сегодня обещали хороший день, и поскольку будем только мы, бассейн полностью в нашем распоряжении, — мать Лукаса пригласила нас в свой дом на барбекю, в честь праздника Дня Труда, и в связи с этим Лукас был очень взволнован.

— Да, надеюсь, — я смотрела в окно, пока Лукас вез нас на север штата. Я была знакома с его матерью и сестрой, Джессикой, с тех пор как начала дружить с Дайной. Даже называла его маму «тетя Джен».

— Перестань волноваться. Ты выглядишь так, будто не была знакома с ними все эти годы. Ты всегда им нравилась, а теперь они полюбят тебя так же, как я, — Лукас схватил меня за руку и провел по ней большим пальцем, держа руль другой рукой.

— Просто теперь я не только подруга Дайны. Я твоя девушка. А также у меня есть дочь от брака, который я пока не могу назвать законченным. Не имеет значения, знают они меня или нет, я только надеялась, что их не отпугнет очевидный багаж, который я принесла в эти отношения.

Отец Лукаса умер, когда он был еще маленьким, и ему пришлось стать главным в небольшой семье из трех человек. Он был старшим и постоянно нянчился с обеими.

Целое лето Лукас пытался научить Беллу плавать. Она немного нервничала, но Лукас заверил, что сегодня мы будем одни в огромном бассейне его мамы, и он будет рядом с ней все время, в принципе, как обычно. Он всегда хорошо к ней относился, знал, как направить ее к действиям, и никогда не обижался, если она боялась что-либо сделать. В тот короткий период, когда Марк проводил время с Беллой, у него никогда не хватало терпения. Лукас всегда был именно тем, кто был нужен нам обеим.