Тигран почесал лоб, порылся в закромах памяти. Сашу помнил, друга-гея — нет.

— Я думал, Саша — девочка, — наконец признался он.

— Оно и видно, как внимательно ты меня слушал… — возмутилась Аня и бросилась к пострадавшему.

Тигран поморщился, наблюдая за тем, как Аня осматривает горло чужого мужика.

— В порядке… — прокряхтел тот, впрочем, не делая попытки подняться.

— Зачем ты вообще сюда явился? — спросила Аня с обидой в голосе. — Сам велел мне уходить…

— Вот зачем! — Тигран достал из кармана куртки пакет с двумя ингаляторами. — Ты забыла…

Аня поднялась с пола, взяла у него сверток, достала ингаляторы. А потом вместо спасибо продолжила тем же обиженным голосом:

— Я не забыла, просто эти уже старые, с почти истекшим сроком годности. Я новый заказала, его и взяла с собой…

«Мог и не ехать…» — дошло до Тиграна.

— Где Лейла? — прохрипел сдавлено.

— В спальне. — Аня кивнула в сторону комнаты с закрытой дверью, а потом спросила с опаской: — Зачем тебе она?

Не говоря ни слова, Тигран пошел в спальню, приоткрыл дверь и увидел ребенка, спящего на темно-синем покрывале. Рядом горел ночник. Удивительно, как не проснулась, должна бы, учитывая, как он тут пошумел.

Будто дверь в другой мир открыл, ей-богу. В мир, где нет отвратительного мордобоя, ревности, предательства, где все спокойно и прекрасно, прямо как личико Лейлы, освещенное желтым светом ночника. Еще недавно весь мир Тиграна был таким, и как жаль, что все это оказалось ложью.

«Не моя! Не моя! Я же не люблю детей, которых вижу на улице, так? Она имеет ко мне ровно такое же отношение».

А в груди жгло, давило, распирало больное чувство к этой крохотной девочке. Как же не хотелось оставлять ее здесь, кто бы знал. Но если заберет Лейлу, Аню тоже нужно, а этого Тигран никогда не сделает.

Три года он растил малышку, баловал, имя сам дал… Может быть, дело как раз в имени? Поэтому такие глубокие чувства? Ведь общей крови нет.

— Не трогай ее! — услышал он возмущенный шепот Ани.

Жена подошла к нему и теперь сверлила злым взглядом.

В этот момент Тигран понял — если он не хочет всю оставшуюся жизнь мучиться, нужно резать по живому, резать и прижигать.

Он не на улице Лейлу оставляет, а с матерью, которая и должна заботиться о нагулянном малыше. Это не его ребенок, не его проблема Его жена — лгунья и предательница, она целых четыре года водила его за нос. Нет ей за это прощения, и облегчать ей жизнь заботой о плоде ее измены Тигран не будет.

— Подумай о том, чтобы сменить ей имя, — пробурчал он, уходя.

Когда за Тиграном закрылась дверь, Аня поспешила ее запереть и выдохнула с облегчением. Правда, облегчение это длилось не дольше пары секунд и очень скоро сменилось чувством вины по отношению к хозяину квартиры, так радушно ее принявшему и приютившему.

Аня сразу же поспешила в ванную, куда ушел Саша.

Застала друга разглядывающим свою шею перед старым, слегка заляпанным зубной пастой зеркалом.

— Вот это хватка у твоего благоверного… — бурчал он, трогая красные пятна, активно проявляющиеся на светлой коже.

— Прости… — простонала Аня.

— Ты-то чего прощения просишь, не ты меня душила, — хмыкнул он, прищурившись.

— Но из-за меня же… Я сейчас кубики льда высыплю в пакет и принесу тебе, наложим на шею, — пролепетала Аня и поспешила на кухню.

Пока воевала с формой для льда, которая никак не хотела выдавать содержимое, Саша вернулся на кухню. Молча сел на высокую табуретку, принялся следить за тем, как Аня пытается выковырять кубики из пластика.

— Дай я, — наконец буркнул.

Перевернул форму прямо на стол, и ледяные кубики запрыгали по поверхности.

Аня быстро собрала их в прозрачный пакет и протянула Саше.

— Я сейчас пойду, помою пол в гостиной, — начала она, наблюдая за тем, как он прикладывает холодное к шее. — Соберу стекло, постараюсь аккуратно протереть пятно на обоях… Прости, Саша… Ты нас, наверное, теперь выгонишь, да?

— Не говори глупости! — прохрипел друг, удивленно на нее уставившись. — Никуда я вас не выгоню, ты же моя Анюта, сколько лет дружим. Никакой минотавр нас не рассорит. И потом, куда ты пойдешь? Проситься обратно к своему психу? Есть подозрение, что он не пустит. К тому же вряд ли он снова на меня нападет.

— Наверное, я могла бы поехать в гостиницу, — забубнила Аня.

— Что-то мне подсказывает, что минотавр заблокирует тебе доступ к средствам, если еще этого не сделал. Ты не проверяла карту?

— Не-а… — помотала она головой, и шмыгнула носом. — Спасибо, что не выгоняешь…

И пошла прибирать гостиную.

Саша через некоторое время пошел спать, а она, смыв с пола остатки вина и убрав все осколки, отправилась в ванную. Долго стояла под душем, силясь понять, как же так вышло, что у нее теперь ни дома, ни любимого мужа. Плакала под струями воды, горюя об утраченном счастье.

Самое ужасное, то, чего она больше всего боялась в жизни, случилось. Точнее, случился самый страшный сценарий из всех ею придуманных, а придумала она за четыре года этих сценариев великое множество.

Саша уступил ей с Лейлой свою кровать, сам устроился в гостиной на стареньком диване. А больше мест в крохотной двушке, которую он снимал, и не было.

Аня долго вертелась рядом со сладко посапывающей Лейлой, но так и не смогла уснуть. В шесть утра выскользнула из кровати и пошла на кухню. Долго пила чай, который остался стоять на столе со вчерашнего дня. Смотрела в окно, дожидаясь рассвета. Даже свет не включала.

Вздрогнула, услышав чьи-то шаги, и прищурилась, когда Саша включил на кухне свет.

— Анюта, а ты чего не спишь? На улице ранняя рань! — Он принялся тереть глаза.

— Как-то после вчерашнего не спится, — вздохнула она и продолжила с болью в голосе: — Тигран меня никогда не простит… Скоро как звать меня забудет.

Саша включил чайник, достал банку с растворимым кофе, чистую чашку, ложку. Сыпанул себе щедрую порцию, добавил три ложки сахара. Залил это кощунство кипятком, громко помешал ложкой.

— Рыба моя, — наконец он созрел для ответа, — ты пойди на себя в зеркало посмотри и пойми раз и навсегда: таких, как ты, не забывают!

— Фигню говоришь, — хмыкнула Аня и обняла себя руками.

— Какая фигня, ты о чем? Ну посуди сама, он примчался с лекарствами, на предполагаемого любовника бросился… Ежу понятно, твой минотавр тебя лю-у-убит! Еще как любит. Вот увидишь, подуется, подуется и придет мириться. А когда придет, ты сразу не прощай, промаринуй как следует.

Саша со знанием дела отхлебнул горячую жидкость из кружки.

В этот момент в прихожей послышался звук дверного звонка.

— Что-то у меня нехорошее чувство дежавю. — Друг навострил уши.

Оба подскочили и поспешили в прихожую.

Саша посмотрел в глазок.

— Какие-то парни с чемоданами. — Саша пожал плечами, потянулся к дверному замку.

На лестничной клетке действительно стояли двое парней в синей униформе.

— Мы привезли вещи для Анны Лебедевой, — сказал один.

— Лебедевой… — вспыхнула Аня.

«Получается, уже мысленно успел со мной развестись, даже вернул девичью фамилию… Как же у него все просто!» — Она сжала кулаки.

Очень скоро прихожая, да и половина гостиной оказались заставлены чемоданами, сумками, пакетами. Здесь оказалось практически все, что принадлежало лично Ане и Лейле. Одежда, обувь, косметика, игрушки, книги, планшет, телефон, ноутбук.

Когда за грузчиками закрылась дверь, свободного места в квартире осталось не слишком много.

— Вот это да… — присвистнула Аня, не имея ни малейшего понятия, что со всем этим делать.

— Точнее и не скажешь, — хмыкнул Саша. — Похоже, твой благоверный пошел в разнос. Знаешь, подруга, а может, и не стоит тебе ждать с моря погоды. Эдак он скоро на развод побежит подавать. Пошла бы ты к нему, поговорила? Объясни ситуацию, так, мол, и так, не хотела тебе изменять… И вообще, разве это измена, если ты про ту ночь даже ничего не помнишь? Может быть, у тебя и не было ничего с тем белобрысым толстяком…