Я вижу, что происходит, Рози. Я твой лучший друг, и я способен разглядеть печаль в твоих глазах. Я знаю, что Грег не в командировку уехал на эти выходные. Ты никогда не умела мне врать. Не нужно притворяться, что все хорошо, я же вижу, что происходит. Я вижу, что Грег — просто самовлюбленный эгоист, совершенно не понимающий, как ему повезло с тобой. И мне очень тяжело все это видеть.

Он недостоин тебя, Рози. А ты заслуживаешь манного большего. Ты заслуживаешь того, кто будет любить тебя всем сердцем, того, кто будет помнить о тебе каждую секунду, кто будет постоянно думать о том, где ты сейчас, что ты делаешь, с кем ты и все ли у тебя хорошо. Тебе нужен тот, кто поможет тебе осуществить твои мечты и сможет избавить тебя от твоих страхов. Тот, кто будет уважать тебя, любить тебя как ты есть, особенно твои слабости. Рядом с тобой должен быть тот, кто сделает тебя счастливой, по-настоящему счастливой, себя не помнящей от счастья. Тот, кто еще много лет назад должен был использовать свой шанс быть с тобой, но испугался и так и не сумел решиться.

Я больше не боюсь, Рози. Я решился.

Я знаю теперь, что за чувство разрывало мне сердце на твоей свадьбе. Это была ревность. Я видел, как женщина, которую я люблю, идет к алтарю с другим мужчиной, с мужчиной, с которым она готова провести всю свою жизнь. Это было как смертный приговор: знать, что я никогда не смогу обнять тебя, никогда не смогу рассказать тебе, что же ты для меня значишь.

Мы дважды стояли рядом у алтаря, Рози. Дважды. И мы дважды ошибались. Я понимал, что в день моей свадьбы я хочу видеть тебя рядом со мной, но я так и не понял, что это должна была быть и твоя свадьба тоже. Как мы ошиблись, Рози.

Когда много лет назад, в Бостоне, ты коснулась губами моих губ, я не должен был отпускать тебя. Я не должен был отступать. Я не должен был теряться. Как я мог прожить все эти годы без тебя? Дай мне шанс наверстать их. Я люблю тебя, Рози, я хочу, чтобы мы всегда были вместе — ты, я, Кати и Джош. Всегда.

Прошу тебя, подумай. Забудь про Грега, ведь мы с тобой можем быть вместе. Давай перестанем бояться и наконец используем свой шанс. Я обещаю, что сделаю тебя счастливой.

С любовью,

Алекс

От кого Руби

Кому Рози

Тема У тебя все нормально?

Ты уже две недели как не пишешь, ты еще ни разу на моей памяти не пропадала так надолго. У тебя все нормально? Я заезжала к тебе домой, но Руперт сказал, что ты уехала в Голуэй. Что-то случилось? Не могла же ты ни с того ни с сего собрать вещи и уехать, никому ничего не сказав. Сколько ты еще там останешься? И почему ты ничего мне не сказала?

Похоже, телефон у тебя в Коннемаре отключен, так что я даже не знаю, как с тобой связаться. Я понимаю, тебе хочется побыть одной. Терять родителей очень тяжело. Хоть я на своих и жалуюсь постоянно, мне все равно было очень трудно смириться с их смертью. Если тебе нужно будет с кем-то поговорить или кому-то поплакаться, просто позвони мне. Ты знаешь, я много шучу на эту тему, но сейчас я серьезна.

Надо бы, наверное, посочувствовать тебе по поводу работы, но мне совершенно не жалко, что ты оттуда ушла. Ты достойна большего, чем этот отель, ты и так провела слишком много времени среди его облупившихся стен. Теперь перед тобой снова открыты все дороги.

Напиши мне, что у тебя все хорошо, или я сама приеду в этом убедиться. Это не угроза, это обещание.

Добро пожаловать в дублинский чат «Развелся и доволен». В настоящий момент в чате находятся 3 человека.

Одинокая: Вчера парень из нашей литературной студии пригласил меня. То есть вроде как на свидание позвал. На этих выходных. Сходить куда-нибудь вдвоем. Так вот я даже не знаю.

Травка: Чего ты не знаешь?

Одинокая: Ну, не знаю, не рановато ли мне начинать ходить на свидания. Ведь мы с Томми расстались совсем недавно и…

Травка: Недавно? Недавно? Томми тебя бросил десять лет назад!

Одинокая: Неужели прошло столько времени?.. А я совершенно этого не чувствую.

Травка: Нужно меньше ныть и больше заниматься своей жизнью. Так с каким парнем из литературной студии ты собираешься встречаться?

Одинокая: У нас в студии только один парень.

Травка: Могу себе представить, как липнут к нему девушки. Самый важный вопрос — у него нет судимости?

Одинокая: Нет. Я проверяла.

Травка: Боже, я же пошутила! Ну ладно, зато теперь ты сможешь спокойно отойти в ванную, не боясь, что он исчезнет вместе с твоим телевизором.

Одинокая: Это роскошь, которую многие женщины не ценят!

Уверенная вошла в чат.

Травка: Тогда он вполне тебе подходит. Желаю удачи на свидании.

Уверенная: Одинокая, ты что, идешь на свидание?

Одинокая: А что, это так страшно?

Травка: Страшно будет потом…

Уверенная: Нет-нет, я имею в виду, что я поражена! Но в хорошем смысле! Поздравляю!

Одинокая: Спасибо! Ой, ты изменила свой ник!

Уверенная: Ага. Мое прошение об аннулировании брака удовлетворили. Я же вам говорила, что в церкви не дураки сидят. Они согласились, что Леонард — законченный козел.

Травка: Вот это да, Уверенная! Как странно слышать от тебя такое. Вряд ли церковь думает именно так, но это уже что-то…

Лютик: Поздравляю, Уверенная.

Уверенная: Спасибо, девочки! Лютик, мы сто лет тебя не видели, ты где пропадала?

Лютик: Пожила несколько недель в Коннемаре. Нужно было многое обдумать.

Травка: Все в порядке?

Лютик: Вообще-то нет.

Уверенная: Расскажешь? Может быть, мы что-нибудь посоветуем.

Лютик: У меня умерла мать, я потеряла работу, а об остальном предпочитаю не думать во избежание инфаркта. Потому что если все это правда, то последние десять лет моей жизни были бессмысленной тратой времени.

Одинокая: Пожалуй, это нам знакомо. Рассказывай. Ты же знаешь — все тайны останутся между нами. Может быть, мы сможем помочь.

Лютик: Попробую… В общем, мне в руки попало письмо, написанное через несколько дней после моего тридцатилетия. Это письмо было написано для меня, но я прочитала его только сейчас. Письмо от Алекса.

Одинокая: Ооо, и что же он пишет?

Лютик: В этом все и дело. Он написал, что любит меня.

Травка: О-ля-ля!

Уверенная: Боже! Боже мой!

Одинокая: Не может быть! А где ты нашла это письмо?

Лютик: Его вернул как-бишь-его. Сказал, что не хочет больше «быть виновником моего одиночества».

Одинокая: И он все эти годы прятал письмо?

Лютик: Видимо, да, хотя я не понимаю зачем. Мне сложно это понять. Впрочем, я никогда его не понимала, даже когда мы были женаты. Да мне сейчас и не хочется об этом думать, я слишком потрясена.

Травка: Ты говорила с Алексом?

Лютик: Как я могу с ним разговаривать, Травка? Я даже думать о нем боюсь после того, что я узнала!

Травка: Почему это? Он же написал, что любит тебя!

Лютик: Нет, Травка, он любил меня десять лет назад. До того, как женился, до того, как родился Тео. Я не вправе напоминать ему об этом. Он сейчас все время пишет мне, звонит, но я не могу ответить — как только подумаю о том, как глупо все получилось, руки опускаются.

Одинокая: Ты должна ему сказать!

Лютик: Я собиралась. Мне было и страшно, и радостно одновременно. Я думала — позвоню ему и как бы между прочим сообщу, что нашла письмо. Прощупаю почву, посмотрю, как он отреагирует, а там посмотрим. Но в тот день от него пришла рождественская открытка. С фотографией его жены и двух сыновей — Тео без двух передних зубов, Джош, лучезарно улыбающийся, в точности как папа. И Бетани — за руку с Алексом. И я не смогла ему сказать. Какое ему теперь дело до меня? Он женат. Он счастлив. Он забыл меня. А даже если и нет, все равно он не сможет выпрыгнуть ко мне с фотографии.