= Полтора года назад

Полтора года назад

Тот вечер, когда жизнь моей семьи безвозвратно сломалась, начался так же, как многие другие. Родители уехали на званый обед к спонсорам, Джеймс зависал в своих бесчисленных компаниях, а я расслаблялась после тренировки чирлидеров за просмотром сериала в компании одного лишь попкорна, сидя в кровати с ноутбуком на коленях.

Тогда-то вместе с оглушительным хлопком двери в наш дом и ворвались неприятности. Удар, казалось, был такой силы, что стены содрогнулись. А за ним последовал судорожный топот ног по лестнице.

Мне стало сильно не по себе, несмотря на попытки уговорить себя, что ни один уважающий себя вор-насильник так топать не станет. И все равно: я сидела одна, без света, а за окном настоящая буря. Вполне можно было подумать, что в доме никого.

Я медленно сняла ноутбук с коленей, вооружилась бейсбольной битой, припрятанной в шкафу именно ради такого случая, и прокралась в коридор. А затем застыла около приоткрытой двери комнаты брата. Она никогда не бывала приоткрыта. Джеймс ужасный аккуратист.

Спрятавшись за косяком, я осторожно глянула в проем. Высокая мужская фигура лихорадочно перебирала вещи в комоде брата. Я громко, с облегчением выдохнула.

— Шерри, мать твою, как ты меня напугала! — в прыжке обернулся Джеймс и завалился назад, на комод.

Это еще что такое? На него совсем не похоже. Джеймс определенно не из тех, у кого нервы отказывают при любом удобном случае.

— Что происходит? — спросила и решительно прошагала в комнату, бросив биту около дверей.

И только внутри разглядела, что Джеймс держал в руках паспорт и наличные. Костяшки его пальцев были сбиты в кровь. Присмотревшись, я заметила также лопнувшую губу и назревающую гематому на скуле. Джеймс спешно отвернулся к комоду, не позволяя увидеть больше.

— Почему ты не с родителями и вообще сидишь без света? — не стал он отвечать на мой вопрос.

— С родителями? На вечере у Докери? Да я засну прямо в тарелке между устрицами и фуа-гра, испортив аппетит всем собравшимся. Зачем тебе деньги, Джеймс?

Он упрямо молчал, и это волновало меня больше остального. Внутри начала медленно закипать злость. Я подскочила и дернула брата за плечо, разворачивая к себе. Он охнул от боли, обнаруживая, что в драке пострадало не только лицо.

— Джеймс! С кем ты подрался? И зачем тебе деньги? — Он грубо сбросил мою руку. — Брат! — А в этом месте я уже начала откровенно орать.

— Шер, плохо, что ты дома, — только и сказал он.

— Да объясни, наконец!

Завязалась настоящая потасовка. Я никогда не была слабачкой, а Джеймс мало того, что подрался, так еще явно боялся мне навредить. Он всегда берег свою маленькую сестренку — как хрустальную. В конце концов после пары чувствительных ударов он крепко схватил меня за плечи своими огромными сбитыми ручищами, не давая ударить снова. И, проникновенно заглядывая в глаза, зашептал прямо в лицо:

— Мне нужно покинуть штат. Сейчас. И лучше тебе не знать о причинах.

— Джимми, — из груди само собой вырвалось его детское прозвище.

Едва ли брату понравилось быть «Джимми» в двадцать с лишним лет, но происходило что-то из ряда вон, что-то сложнообъяснимое и уж точно совсем неконтролируемое. И я начала поддаваться панике, хотя, вообще-то, это не в моем характере. Но ведь что-то случилось, что-то страшное.

Мы с Джеймсом относимся к тому редкому типу братьев и сестер, которые обожали друг друга с самого детства. Не разлей вода. Мне все девчонки в школе завидовали, потому что Джеймс легко мог дать в нос даже за простое оскорбление в мой адрес и лично забирал со всех вечеринок на своем мотоцикле. Я — его маленькая любимая принцесса, и всегда так было. Как это он меня одну оставит?

— Говори, — усилием воли взяла я себя в руки. — Ты же знаешь, что можешь рассказать мне что угодно.

— Да пойми же, Шерри, я защитить тебя пытаюсь, — досадливо протянул он и внезапно прижал меня к груди с такой силой, что позвонки хрустнули. — Не могу сказать, не могу, прости.

— Но иначе я буду копать, пока не выясню это сама, — заупрямилась я.

— Даже не думай, — неожиданно зло прорычал он и встряхнул меня, словно тряпичную куклу.

— Джеймс и Шерил Абрамс, помнишь? Всегда, — процитировала я ему вырезанную на стволе дерева клятву вечной дружбы. И уже проникновенно заглядывая в глаза брата: — Я никогда. Тебя. Не предам.

— Не в этом дело. Я не хочу, чтобы стали наседать на тебя. Не предашь — тебе же хуже будет.

Оттолкнув его наконец, я направилась в свою комнату, залезла в стол и достала оттуда старую шкатулку с мелочами. Когда поверх крышки упала капля, я с удивлением провела ладонью по щеке и обнаружила горячую дорожку слез. Откашлявшись и взяв себя в руки — Джеймсу, если я правильно поняла, только моих рыданий сейчас не хватало, — я выгребла из коробочки все содержимое и достала дно. Там, в нехитром тайничке, хранились все мои сбережения последних лет.

— Держи, — протянула я брату сложенные одна к одной купюры.

— Шер… — укоризненно посмотрел он на меня, но отказываться не стал, лишь коротко обнял: — Спасибо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Джеймс собрал небольшую дорожную сумку. Только самое необходимое. Никаких его любимых пижонских рубашек. Пара джинсов, три футболки, кеды на смену кроссовкам, а вот кожаная куртка не поместилась — пришлось надеть. Но в такую погоду самое оно. Как он будет с двумя тысячами долларов и таким набором вещей?

— Зарядник, — протянула я ему забытое и улыбнулась одними губами. Кажется, они еще и дрожали.

— Шер, не плачь, — тоскливо простонал Джеймс. — Я справлюсь.

— И ключи от моей машины, — проигнорировала я его слова и тот факт, что щеки стали совсем мокрые. Я ничего не могла с собой поделать, спасибо хоть голос не дрожал.

— Нет.

— Идиот! — прорычала я. — Собираешься ехать на мотоцикле в такую пору?! А ну бери! Скажу, что украл. Скажу, что дал мне вот этой самой битой и спер ключи, пока я без сознания.

Вместо улыбки у Джеймса получился какой-то нервный тик, и то одной стороной лица. Он долго думал, но потом все же выхватил ключи и направился к выходу из комнаты.

— Не иди за мной. Лучше пусть никто не увидит тебя в дверях.

Но я, конечно же, шла. Как иначе? У меня болело в груди, и долбила в голову мысль, что мы видимся в последний раз. Неправильно это! Мы еще недостаточно взрослые, чтобы вот так навсегда разъехаться.

— Делай что хочешь, но обещай давать о себе знать. Мне плевать как!

— Нет.

Я крепко обхватила Джеймса за талию, не позволяя открыть дверь, и зашептала:

— Тогда скажи мне. Хотя бы скажи, что ты сделал. Чтобы я нашла способ помочь тебе однажды вернуться. Я не могу потерять тебя. Навсегда, помнишь? Дай мне надежду.

Он тяжело и сдавленно выдохнул, смиряясь с неизбежным, с моим упрямством.

— Не пущу, пока не скажешь, — почувствовав, как он сдается, надавила я посильнее.

Он рвано обхватил мои руки, будто силясь уже не сбежать, а, наоборот, удержать.

— Кажется… — Его голос сорвался. — Кажется, я убил человека.

Мерцающие огни и грохот музыки сделали головную боль абсолютно убийственной. Поэтому, отчаявшись дождаться действия тайленола и оставив Майлза за покерным столом в одной из задних комнат дома, я прибегаю к подручным средствам вечеринки: алкоголю. Не очень правильно, что я ушла напиваться в одиночестве, оставив Докери играть с друзьями, но покер меня никогда не прельщал, а тут хоть есть надежда, что станет полегче. Но только повисаю на барной стойке, чтобы заказать коктейль, как слышу:

— Привет, Звездочка. Вот уж не ожидал.

Повернувшись, обнаруживаю по правую руку от себя фаната кабинок женских туалетов. Несколько раз приходится моргнуть, потому что я понятия не имею, не игра ли это моего воспаленного воображения. Откуда бы этому парню взяться на вечеринке Зака Эммерсона? Я, конечно, еще в туалете заприметила его брендовые шмотки. Но между дорого одетым парнем и парнем, приглашенным на вечеринку голливудского сыночка, огромная разница.