— Спи, твоя честь не пострадает, — Коля повернулся ко мне спиной и затих,  а я ещё долго крутилась, вслушиваясь в дыхание других людей и пытаясь заснуть.

Было жарко.

Я повернулась на бок, вслушиваясь в неразборчивые звуки, и откинула одеяло в сторону.

Второй этаж домика прогрелся до состояния бани, вчерашняя муха все еще продолжала настырно биться в окно. Я приподнялась на локтях, оглядываясь по сторонам и щурясь.

Кроме меня, здесь никого не было, в том числе и Коли. Кажется, ночью мы лежали, держась за руки,  — но это были такие призрачные воспоминания, что я с трудом отделяла реальнось от сна. Может, и пригрезилось.

Соседняя кровать была аккуратно заправлена, на остальных смятые простыни кое-как прикрыты одеялами. Я потерла лицо, потянулась и поднялась, подходя к окошку, окончательно развеивая сонный морок.

Немного неловко было вставать последней: в детстве мама всегда ругала меня за то, что в выходные я спала до обеда. Я продолжала просыпаться в это же время, но испытывая угрызения совести, хотя сейчас на часах было только начало одиннадцатого, а уснула я с рассветом.

Почти все переместились на улицу, Андрей занял гамак, натянутый меж двух яблонь, и теперь качался, смешно оттопырив в сторону больную ногу в светлом носке. Сергей и Лёня развалились на лавке, Таня и Света лежали на еще одном надувном матрасе в купальниках прямо перед ними. А Оля сидела рядом с Николаем и что-то тихо ему рассказывала. Ее слова совсем не долетали сюда, но по склонившейся к его уху голове, по выражению лица было понятно: она довольна таким тесным соседством. Насколько тем же доволен Коля, отсюда не рассмотреть.

— Вот зараза, — выругалась я. Спустилась на первый, умылась, сполоснув холодной водой лицо, чтобы хоть как-то избавиться от заспанного вида, а ещё немного охладиться. Все внутри кипело от возмущения.

— Всем привет, — поздоровалась, выйдя на улицу. Получилось хрипловато и я откашлялась, не забывая поглядывать на Пудовикова и Олю. Она, точно чуя мой взгляд, выпрямилась и слегка отодвинулась от Коли, а он скривил губы в привычной нейтральной улыбке, разглядывая меня.

— Вот и главная засоня поднялась! — не смог промолчать Андрей, раскачивая сильнее гамак. — Выспалась хоть?

— Ага. Смотри, не кувыркнись вниз головой.

— Не боись, везение — мое второе имя.

Свободными остались только дурацкие резиновые тапочки, мужские и несимпатичные. Я проигнорировала дачную обувь и босиком дошла до края матраса, где лежали девчонки. Коротко стриженная трава колола пятки, но мне нравилось это чувство.

— Если хочешь завтракать, на столе еда, — Света махнула в сторону беседки, где сидели Денис и Артем. Со вчерашнего дня еще остались салаты, хлеб и мясо, но мне хотелось только кофе или крепкого сладкого чая.

— А самовар не ставили? — обратилась я к Лёне.

— За шишками сходить надо. Чайник вскипел, наливай.

— Жарко же, — заметил Андрей, — кто в такую духоту чаи гоняет?

— Я без кофе не человек.

Окинув взглядом стол, я нашла банку растворимого кофе, насыпала в чистую чашку и залила кипятком. Наверняка, дрянь выйдет редкостная, но это лучше, чем ничего.

— А пахнет ничего так, — Коля подошёл ближе, наливая напиток и себе, а я всячески избегала его взгляда. Все это время он сидел рядом с Ольгой, мерзавец! Не знаю, чего я ожидала. Может, что он сразу вскочет, едва заметив мое появление, а лучше намекнет девушке, что шансов у нее никаких, пусть не строит иллюзий. Но у дизайнера на этот счёт было свое мнение, в чем я убедилась почти сразу же:

— Коль, налей мне тоже, — попросила она мужчину, и тот послушно пододвинул ещё одну чашку:

— С сахаром?

"С сахаром?!"

Он совсем из ума выжил? Для него ночной поцелуй вообще ничего не значил? Казалось, он испытывает меня терпение, и я никак не могла понять, что у него творится в голове.

Я держала в руках горячую чашку, смотря, как далеко зайдет этот сюр.

— Забирай, готово, — кивнул мужчина Оле и сел на лавку возле меня, снова касаясь своей ногой моей коленки. Жарко было уже не от кофе.

— Спасибо, — Оля схватила свою ярко-красную чашку и снова оказалась рядом с  Колей. Мы сидели нелепо втроём, как воробушки, я неспешно прихлебывала так-себе-кофе, думая, что нужно было ехать на своем автомобиле.

Не пришлось бы подстраиваться под тех, кто поедет в город в лучшем случае сегодня вечером. Лёня после таких выходных приезжает только в понедельник, сразу отсюда на работу.

Такси в эту глухомань почти не приезжает, а если сидеть вот так до вечера, то есть шанс, что Оля не доживёт до завтрашнего утра.

Ибо ее присутствие становится с каждой минутой все тягостнее, и даже болтовня остальных не в состоянии отвлечь меня от этой ситуации.

Я передвинула ладонь ближе к его руке, и Коля, не меняя позы, сжал мои пальцы.

Тихо, под столом, незаметно для окружающих.

Просто невыносимо жарко, дышать даже трудно.

— Что ты творишь?

Очень тихо, чтобы Оля не услышала. Мне не хотелось ненужных свидетелей, но она упрямо не желала лишаться ни единой возможности привлечь его внимание к себе.

Коля повернулся ко мне, заглядывая в лицо, но не произнося ни единого слова. Что он ожидал?

Что я все прочитаю по его глазам?

"Трусишка"

Так это наказание такое? За то, что я не хотела выставлять личную жизнь напоказ?

Сколько всего мне хотелось ему сейчас сказать, но проклятые рамки заставляли заталкивать слова обратно. Я нервно облизнула высохшие губы, голова кружилась.

— Мне скоро в город. Поедешь?

— Да, — и почти выкрикнула, и головной кивнула.

Солнце слепило глаза, и я жалела, что оставила очки в своей машине. Из опущенного окна дул обжигающий горячий ветер, такой, каким он бывает в середине июля. Я вытянула руку, ловя воздушные потоки, и пытаясь понять собственные чувства. С последним было хуже.

Сидеть рядом с Колей вот так было странно: он ехал за рулем, расслабившись, в шортах, футболке с короткими рукавами. Молчаливый и задумчивый.

Заметив, что я разглядываю его, он приподнял очки на лоб, отрываясь от дороги:

— Жалеешь?

— Я даже не спросила, куда мы едем, — произнесла, избегая прямого ответа. Коля коснулся подушечкой большого пальца моих губ и улыбнулся:

— Не бойся, Маша, я не собираюсь тебя обижать.

— А о моих планах ты не спросил?

— И какие они у тебя?

Я пожала плечами:

— Еще не решила.

Полчаса назад я собирала вещи под молчаливое недовольство своих коллег. Кем они считали меня? Предателем?  Не знаю. Коля вел себя как ни в чем не бывало, остальные тоже пытались поддерживать беседу, но выходило тухло.

Когда я с сумкой спустилась вниз, первым, кто попался мне, оказалась Оля.

Лицо чернее тучи, сведенные брови.

Она сидела на кухне, уставившись в чашку, ту самую, где остывал на дне налитый Николаем кофе.

Я замерла на последней ступеньке, пытаясь понять: нужно что-то говорить или лучше уже валить отсюда, надеясь, что до понедельника немного заживет.

— Ну ты и сволочь, Маша, —  так тихо, а ощущение, что прокричали в ухо.

Никогда еще я не слышала таких слов в свой адрес и как отвечать на них — тоже не знала.

До ворот шла, не глядя ни на кого. Прощаться, нет? Почему Коле так легко со всеми общаться, и только я ощущаю себя предателем?

Толкнула калитку, все-таки, решив обернуться, и негромко сказала:

— Пока.

Среди раздавшихся в ответ голосов точно различили Андрея и Свету, все остальные молчали.

И сейчас я все еще не верила, что отправилась за Колей.

— Скажи, зачем я это сделала?

— Ты меня спрашиваешь? — удивился он. Совершенно ненатурально.

— А кого? Ты же спровоцировал меня пойти за тобой.

— Я всего лишь подтолкнул тебя слегка за рамки.

— Для чего тебе это? — не успокаивалась я.

— Может, чтобы перестать быть улиточкой?