Чтобы вышибить из себя меланхолию, я принялась за уборку квартиры. Решила разобрать бабушкин шкаф, до которого не доходили руки, пересмотреть еще раз старые бумаги. Тягостный дождь перекрыл планы на прогулку, и единственное, чего хотелось сейчас -  хорошего кофе, настоящего, зернового. Но ближайшая приличная кофейня находилась далеко, а ехать туда, чтобы потом театрально грустить возле большого окна и чувствовать себя ванильной вафелькой, казалось глупым.

Вскоре вокруг меня возвышались горы из пакетов и коробок, шкаф опустел, а пространство наполнилось запахом нафталина, лаванды и «Полета». Я успела настолько погрузиться в воспоминания о своем детстве, проведенном в этой квартире, что совершенно выпала из времени и пространства.

Нашей бабушкой можно было гордиться: она до старости любила театр и ходила на выставки, училась в институте, терпеть не могла огороды и никогда не сидела на лавке возле подъезда. Всю жизнь занимая хорошие должности, бабуля и в последние годы жизни не забывала краситься перед выходом из дома и боролась с седыми волосами. Многие вещи, в которых она красовалась, сейчас снова становились модными, и я отложила их в сторону: в молодости бабушка была стройной и носила такой же размер, что и я.

Когда я примеряла ее голубые босоножки, прожившие на свете столько же, сколько и моя мама, зазвонил телефон. Чуть не вывихнув ногу, я бросилась к стулу, хватая мобильный.

Коля.

- Привет, Маша, - я заметила, что он любил называть меня по имени, избегая ласковых слов и сокращений. Непривычно, но мне нравилось, - вчера было так много дел, что до телефона добрался только, когда ты, судя по всему, уже спала.

- Чем ты так занят в своей Москве? Я ревную, - произнесла шутливо, но Коля на мгновение замер, замолчала и я. Черт, сначала ляпну, потом думаю. Пауза становилась слишком длинной и неловкой, и чтобы не растянуть ее в нечто невообразимо долгое, мы начали говорить – одновременно друг с другом, и каждый о своем:

- Ты завтра придешь на работу?

- Боюсь, мне придется еще на один день задержаться.

- Что? – переспросила я, прежде чем успела понять, что выпалил Коля, - значит, завтра тебя не будет?

- К сожалению, да, - я и вправду слышала в его голосе грусть, но легче не становилось. Никогда не думала, что такое краткое расставание с кем-то может сводить с ума. Пока он там – в шумной столице, я здесь наедине с собственными проблемами и страхами, и сколько не пытаюсь рассказать о них, всегда обо что-то спотыкаюсь. – Все хорошо, Маш?

- Да, конечно, - Пудовиков все равно не видел мою натянутую улыбку, которая казалась совершенно неестественной. Я сидела в позе Будды напротив бабушкиного шкафа, в горе старых вещей, и видела свое отражение в чуть помутневшем от времени зеркале. Оскал, усмешка Джокера, судорога лица – все, что угодно, только не улыбка.

- Я сегодня буду на связи. Звони, как соскучишься.

- Тогда можно даже не прощаться, - голос сочился минорными нотами, но я еще шире растянула губы. Говорят, что даже искусственно вызванная, улыбка способна передать мозгу счастливый сигнал, заставляя его начать вырабатывать эндорфины.

Вот и посмотрим.

- Сегодня у нас на повестке дня…

Понедельник, начавшийся с мелкого моросящего дождя, тянулся нудно и долго. Заунывность утреннего собрания не могли скрасить даже кофе и осознание того, что на прошлой неделе я выполнила все поставленные задачи раньше дедлайнов.

Роза не смотрела на меня, да и я выбрала место подальше, скрываясь за спинами коллег, вглядываясь в экран мобильного.

Вчера Коля, несмотря на свои обещания, отвечал редко и мало, и, в конце концов, мне надоело навязываться, ощущая себя Хатико на вокзале. Зато сегодня, словно компенсируя плохое поведение, Пудовиков был активен как никогда и отвлекал меня от планерки.

«Встретишь вечером вкусным ужином?»

«Будет зависеть от твоего поведения»

«А как же: сначала накормить, напоить, а потом дело спрашивать?))»

«Кажется, кто-то слишком хитрый)))»

Я и не заметила, что Роза завершила собрание, пока присутствующие не начали подниматься, двигая стульями. Сфотографировала все записанное на магнитной доске, чтобы ничего не забыть, прихватила пустой стаканчик с кофе и двинулась следом за остальными. Раз с основными задачами покончено, то можно поискать простые и незамороченные рецепты на ужин. Мне хотелось поразить Колю своим мастерством, чтобы он прекратил, наконец, вспоминать салат и бутерброды.

- Маша! – оклик начальницы был таким строгим, что обернулась не только я, но и еще несколько человек. – Что это опять?!

В руках женщина держала свой айфон в странном блестящем чехле, демонстрируя нам его экраном. Отсюда я не видела, что там было изображено. Подошла ближе, еще не чуя подвоха.

Открытый телеграм, сообщение… Опять про нас? Опять я?

Во рту моментально высохло. Я взяла подрагивающими пальцами из рук Розы ее телефон, вчитываясь в строки и ощущая, как земля уходит из-под ног. Очередное письмо на почту, где снова в пух и прах разносится наша работа. И снова – моя фамилия, точно другие здесь не работают, а наш большой коллектив состоит из меня одной.

За спиной подошел кто-то из наших. Я чувствовала чужое дыхание, тепло от других людей, и почти опиралась на них – сама не знаю, на кого, но свои ноги снова подводили. Они читали через мое плечо и комментировали:

- Опять?

- Да кому неймется?

- Почему именно Машу всегда?

Поддержка бесценна: сама я уже не соображала. Подняла голову, встречаясь глазами с Розой и ощущая себя перед ней абсолютно голой.

- Выйдете все, - попросила она, - нам с Марией надо поговорить.

С Марией, вот как.

В первый раз за два года работы в «Марс Медиа» - не считая первого дня – меня назвали полным именем. Сказанное Розой, оно царапало, казалось чужим и почему-то – ругательным.

Под удивленное бормотание кабинет быстро опустел, и мы остались с Макгонагалл наедине. Я ждала, что сейчас, прямо здесь, она произнесет фразу, обозначающую конец. Конец всего.

«Ты уволена», - билось набатом в висках.

Но она, точно нарочно, тянула, глядя на расписанную доску. То ли хотела довести меня до края, то ли сама еще не решила, с чего лучше начать.

- Лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас, Роза, - подтолкнула я ее.

- Так и есть.

- Тогда говори. Мне сейчас вещи собирать или две недели отработать?

- О чем ты? – хмурая складка между бровей обозначилась на ее лбу заметнее, чем обычно. – Я не собиралась увольнять тебя из-за этой ерунды.

Теперь уже я не понимала начальницу:

- Тогда зачем ты оставила меня? Для чего устроила драматический спектакль перед коллегами?

- Пусть считают, что тебе попало.

- А на самом деле?

- А на самом деле такую же статью надо написать про Пудовикова.

Я стиснула зубы, боясь заорать: нервы и без того оголились до предела, а Роза проверяла их на прочность, тянясь мокрыми руками туда, где могло вот-вот и шарахнуть. В своем уме эта женщина или нет?

- Нам не о чем писать: он не успел еще ни одного объекта запустить от нас, все только в разработке.

- Тогда расскажем, что к нам пришел новый креативный директор. Добавим, что работал в «Прайме», был связан с саентологами… Всегда можно приукрасить, прислать фотографии с обучения. Сказать, что пытается внедрить на работе свои методы.

- Он этого не делает, Роза!

- Да и черт с ним! – взорвалась она в ответ. – Кому важна правда? Кто ее вообще проверяет? Когда писали про тебя, никто даже не почесался посмотреть, что фейковые аккаунты заведены позже оригиналов. И Иваныч пнул бы тебя в два счета, не вступись тогда Николай. Впрочем, все сложилось как нельзя лучше…

- Я не буду писать про него, Роза, - я выговаривала каждое слово тихо, но очень четко, - не впутывай меня в ваши игры. Я не стану врать даже ради должности.

- Хорошо, - кивнула она, опираясь кулаками на стол, за которым я сейчас сидела, - тогда иди в отдел кадров и пиши заявление по собственному.