Мы ждали его на платформе, покосившаяся надпись на которой гласила, что сей остановочный пункт называется Малые Туебни. Ржали мы с Лехой долго, а потом я его спросил:

— Ты вообще в курсе был, что тут такое счастье имеется?

— Не-е-е, я обычно на автобусе катался, ни разу здесь не был, — проговорил он, давясь приступами хохота.

Подошел Джоуи, внимательно и серьезно уставился на табличку с названием остановочного пункта. Его брови постепенно поползли вверх, а потом он заржал так, что папироска вывалилась у него изо рта.

Короче, смеялись мы, как припадочные, до тех пор, пока не появился поезд.

Точнее, сначала появился паровоз. Именно паровоз, такой, как в фильмах про Вторую Мировую войну. Весь из черной стали, с серпом и молотом, и с трубой, изрыгающей клубы дыма; присутствовал и вот этот клинообразный огромный бампер, или как он называется? За паровозом был прицеплен специальный вагончик с дровами. Елки-палки, откуда они взяли этого монстра?

Пыхтя, поезд подкатился к перрону. Машинист и его помощник, оба в саже и копоти, выглянули из паровоза и помощник заорал:

— Грузитесь, грузитесь скорее!

Мы забросили вещи и оружие в вагон-теплушку, немного переоборудованный под современные реалии, помогли другим ополченцам со снаряжением и влезли внутрь сами.

— А батя твой что? — спросил я у Лехи.

— Он попозже подъедет, там какие-то дела с военными…

Паровоз свистнул, и поезд дернулся, начав движение. Мне вспомнилось, что когда-то кто-то мне говорил, что такие паровозы до сих пор стоят на консервации, на случай ядерной войны. Мол, если погорит вся электроника, паровым двигателям цены не будет! На толпы ходячих мертвецов строители мирового коммунизма явно не рассчитывали…

Я отодвинул тяжелую дверь вагона и внутрь ворвался ветер. Ну и черт с ним! Усевшись с самого края, я свесил ноги и наслаждался страшноватым ощущением скорости.

Через некоторое время поезд начал тормозить.

— Что, уже приехали? — спросил я.

Леха высунул голову из вагона, посмотрел туда-сюда и вдруг схватился за автомат:

— Ни хрена мы не приехали!

Я высунулся и тоже малость офигел: впереди был солидный железнодорожный узел, на котором намертво застряло несколько пассажирских поездов. Один из путей был свободен… То есть относительно свободен: на нем бродили мертвецы, и многие из них уже обращали внимание на нас. Ополченцы высовывались из вагонов, готовили оружие…

Вдруг одно из окон синего вагона пассажирского поезда, который стоял напротив нас, будто взорвалось: серая мускулистая фигура вырвалась на простор и кинулась к одному из вагонов.

— Мута-а-а-ант!!! — заорал кто-то и сразу несколько стволов начали плеваться огнем.

Тварь, несмотря на явные ранения, запрыгнула в открытую дверь одного из наших вагонов и ужасные крики заставили меня содрогнуться.

Пожилой ополченец сорвал с пояса гранату, рванул чеку и швырнул смертоносный шарик в вагон.

После того, как бабахнул взрыв, ополченец перекрестился и сказал:

— Прости меня Господи, лучше уж так, чем от твари этой…

Заглянул в вагон и выпустил полный рожок патронов внутрь.

Вдоль поезда пронеслась команда:

— По вагонам! Двери не открывать, огонь вести из бойниц! Идем на прорыв!

Мы захлопнули двери, и Джоуи первым сообразил насчет бойниц: они были прорезаны в стенах теплушки и прикрыты металлическими задвижками. Он отодвинул одну из задвижек и глянул наружу.

— М-мать, чуваки-и-и… — сказал он и отмахнулся рукой.

Я тоже выглянул, и тут же отпрянул, высунул ствол автомата и принялся стрелять: из пассажирских поездов перли и перли зомби!

Паровоз впереди пыхтел, набирая ход, а из всех вагонов стреляли ополченцы, не давая мертвецам приблизиться.

Наконец паровоз свистнул и разогнался, стуча колесами.

Шустрые зомби еще пытались догнать поезд, но, получив пулю в голову, быстро успокаивались.

Поезд тормозил, подъезжая к пункту назначения, ополченцы оживились, радуясь скорому прибытию домой. А мне было просто интересно, поэтому я не выдержал, снова распахнул дверь вагона и осторожно, чтобы не размозжить себе башку о бетонные столбы, стоящие вдоль ж/д, высунул голову.

Дубровский был окружен стеной! Бетонно-металлическая конструкция метров пяти-семи в высоту опоясывала город. Даже из двери вагона я видел, что какие-то районы и отдельные дома Дубровского были за ее пределами, но в целом масштабы проделанной работы поражали воображение. Вот где люди не сидели без дела!

Через каждые метров сто за стеной была сооружена наблюдательная вышка, достаточно укрепленная для того, чтобы служить одновременно и огневой точкой. Кое-где стена примыкала к панельным многоэтажкам, которые становились ее органичной частью: окна трех нижних этажей были заложены кирпичом, наблюдательные пункты сооружены на крышах или балконах.

В общем, это бетонно-стальное фортификационное сооружение производило неизгладимое впечатление. Леха и Джоуи тоже не выдержали и высунулись поглядеть.

— Гы-ы-ы-ы… — восхищенно сказал Джоуи.

А Леха всунулся обратно в вагон и, хитро прищурившись, проговорил:

— Слышь, Жека! Это если бы я сразу домой поперся, меня бы тут здорово припахали!

— Ну! — сказал я. — А так хренью какой-то занимался всё это время, а мог бы бетон месить и железяки таскать!

— Эх, много я потерял, — с видимым сожалением сказал Леха, и мы засмеялись.

Поезд полностью остановился, и я высунулся поглядеть, что там случилось.

Оказалось — ничего. Просто железнодорожный въезд в город перегораживали огромные стальные ворота, и теперь охрана их открывала.

— Леха, а сколько у вас там людей жило? Ну, до всего этого?

— Тысяч десять. Но, сам понимаешь, сейчас сложно сказать… Хотя мне батя сказал, что к нам много беженцев прибыло за последнее время…

— Так погоди, получается, те две сотни, которые с рейдерами там резались — это не все силы что ли?

Леха посмотрел на меня как на идиота:

— Ясное дело, не все! Тут, как мне рассказывали, и без рейдеров проблем хватало: мутанты вон за рекой распоясались, еще сельское хозяйство дубровские развивают, караваны пускают для связи с другими анклавами… Если бы всех мужиков тут подняли — это не меньше тысячи вышло бы!

Поезд дернулся и двинулся сквозь ворота. Вагон за вагоном въезжали в город, вскоре настала очередь и нашего.

Железнодорожная ветка проходила почти по самому центру, и, по всей видимости, раньше использовалась исключительно для перевозки промышленных грузов. Леха говорил, что у них нет пассажирского вокзала.

Я оказался прав: поезд докатился до какого-то завода и остановился у временной платформы.

— О, к бетонному заводу приехали! — сказал Леха. — Черт, ясно как они стену такую замутили! Тут же бетонных этих плит хоть жопой жри!

Я глядел на Дубровский, расположенный внутри стен и тихо охреневал: тут как будто и не было апокалипсиса!

Женщина катила детский велосипедик, на котором сидел пацан лет трех-четырех и махал нам рукой. Работали магазины, на заводе суетились дядьки в оранжевых касках. На тротуаре стояли столики летнего кафе, официантка несла что-то на подносе…

Я помотал головой и наваждение развеялось: у мамаши на поясе висела кобура с пистолетом, а большинство посетителей кафешки были в камуфляже и с автоматами. И все-таки то, как им удалось сохранить нормальную жизнь — впечатляло!

Леха спрыгнул на платформу и побежал к своей маме, которая ждала поезда. Я, если честно, был дико рад за него: черт, он как-никак пару месяцев дома не был! Я выгрузил наши нехитрые вещи: два автомата и мешки со сменной казенной камуфляжной одеждой, которую нам выдали после обороны моста от рейдеров.

Джоуи куда-то утащили ополченцы, которые его за время обороны возвели в ранг национального героя, супермена и талисмана всего дубровского ополчения. Он только махнул рукой и сказал:

— Я тут… Э-э-э-э… С пацанам потусуюсь пока…