Откуда-то из середины зала поднялась одинокая рука.

— Ну я, — мужик в полном воинском облачении, с передними золотыми зубами, небритый и серьезный.

— А еще?

А еще не нашлось. Все подумали-подумали, и вспомнили дедушку-гомеопата. И тут же сгоняли за ним в лазарет. Дедушка помялся-помялся, да и согласился, взяв с нас клятвенное обещание позаботиться о внучке, в случае чего, и сообщив также, что состояние полковника Вайсарова тяжелое, но стабильное.

Когда все организационные вопросы были решены, оказалось, что моя смена по защите рубежей малой Родины наступит аж к завтрашнему утру, если ЧП не случится. Так что я решил сходить в лазарет, проведать Вайсарова и, конечно, увидеть Ангелину.

Когда я, тихонько постучавшись, вошел в помещение лазарета, полковник спал, а Ангелина меняла ему капельницу.

Я поманил ее к себе, и, когда он подошла, не взирая на молчаливые протесты, принялся ее целовать.

— Дурак! — сердито сказала она, когда я, наконец, отстал. А потом, менее сердито, добавила: — Когда меня заменят, тогда и приходи меня встречать! Вот!

— А я вообще-то не к тебе! — заявил я.

— Ну-ну…

Полковник, на самом деле пришел в себя, и когда я подошел к его кровати, он прошептал:

— Женёк, ты связь мне организовать сможешь? Так, чтоб никто не знал?

Вот это просьбочка… Но полковник есть полковник, сколько раз его стараниями меня выручали из полной задницы? Так что я побежал к Тимуру и, не найдя его дома, просто-напросто, без спроса, стырил спутниковый телефон. Примерно такой, за которым меня посылал Тиран в самоубийственную миссию… Ох, не к добру мне Тиран вспомнился!

Вайсаров телефону обрадовался.

— Дай-ка мне минутку, — сказал он, морщась, приподнялся на кровати и стал вызывать кого-то. Я деликатно ушел в другой конец лазарета, к Ангелине. Ясное дело, мысли мои уже были настроены на тот момент, когда ее смена кончится…

В общем, когда полковник связался с кем ему было нужно, я даже не уточнил ничего по этому поводу, забрал спутниковый телефон и побежал отдавать его Тимуру. Тот буквально за шиворот меня поймал у дверей, когда я лыжи к Ангелине навострил.

— Зачем «спутник» брал?

— Вайсарову…

— Че? — он чуть леща мне не отвесил.

Да и было за что. Вообще-то то, что Вайсаров очнулся — это само по себе событие значимое! В общем, брат махнул рукой и пошел общаться с Вайсаровым. А я побежал к Ангелине.

После пары волшебных часов, проведенных вместе с ней, и короткого сна, мне пришлось переться на место несения службы — то есть на один из многочисленных наблюдательных пунктов, которые там и сям были разбросаны в радиусе десяти километров от Ямполя.

Напарником моим на сей раз был Джоуи, чему я был рад несказанно. Джоуи — парень проверенный.

Конечно же, как только мы взобрались на дерево, где был оборудован НП в виде площадки из досок, пошел дождь. Не такой чтобы очень сильный, но выводящий из себя и заставляющий прятаться под плащ-палатками и постоянно протирать окуляры биноклей.

Джоуи попивал что-то из фляжки, потому как курить на НП запрещалось, и рассказывал какую-то дикую историю про зомби-попугая, который сожрал свою подружку, с которой жил в одной клетке. Я не мог понять, это правда или плод его воображения, навеянный ароматным дымом. Но потом всё встало на свои места:

— … я, типа, клетку открыл! А че, посмотреть как зомби летают, гыы… Попугай сипел и млять, ну… короче… Нае… То есть со стола наеб… То есть гыыы… Короче, шею сломал себе, потом еще митусился на полу, пока я ему голову не раздавил ботинком, короче…

— Джоуи, что за жесть? Ха-хааа!

— А че? Гы-ы-ы, короче зомби не летают. Даже вороны не летают, и всякие там… Еще всякие птицы, короче… Ну, ты понял…

Вот снова — я не мог понять, он прикалывается или нет? Информация существенная, но вот форма ее подачи… Елки-палки, сущий бред.

— Жека-а, а че там за оно? — эти слова прозвучали через часа два нашего сидения на дереве.

Я протер бинокль снова и уставился туда.

— Так это же разведка возвращается!

Джоуи полез за рацией и сообщил, что мы видим автомобиль наших «засланных казачков», но сделал это в такой витиеватой форме, что на том конце радиоволны его долго материли и заставляли повторять заново, а когда поняли, сказали чтоб мы выдвигались навстречу.

Мокрые и холодные, мы спустились с дерева и двинулись к дороге.

Разведчики наши гнали быстро, я подумал, что за рулем второй мужик. Наш дипломированный фармацевт и гомеопат Борис Владиленович вряд ли так лихо управлялся с машиной.

Нас заметили, и автомобиль остановился.

— Здорово, господа хорошие. По нашу душу? — уточнил водитель.

— Гы-ы-ы, типа того! — сказал Джоуи и мы полезли в машину.

— Так что там происходит? — мне не терпелось.

Борис Владиленович переглянулся с водителем и сказал:

— На общем собрании всё расскажу. А так — демократия у них там. Во всей своей красе, елки зеленые! Как там моя Ксюша?

Я заверил его, что с внучкой всё в порядке, а как по другому может быть? Моя маман за ней лично присматривала, а она у меня ого-го какая крутая!

Успокоенный дедушка полез в сумку, достал оттуда какой-то кусочек картона и протянул мне:

— Вот, взгляните.

Я повертел в руках картонку и прочитал, что это, на самом деле, продовольственный талон, одна штука. Ого как? Еда по карточкам?

— Видите, до чего новая власть там додумалась… И это еще не всё! Ну я расскажу, расскажу…

И когда мы приехали в Ямполь, он всё рассказал. Во-первых, о том, что Остапчук привез откуда-то кучу новых людей, примерно полсотни. И расселил их на базе. Потом вот эти вот талоны — они выдавались каждому члену общины, в зависимости от того, какую пользу он приносит, и насколько хорошо выполняет свои обязанности. По мнению Остапчука и иже с ним. Еще был проведен референдум, но на него наши разведчики опоздали. Однако, выяснилось, что с большим перевесом люди высказались за передачу власти в руки гражданского правительства. Военные по указке властей в голосовании участие не принимали, как и все, кто каким-то образом был связан с Вайсаровым. То есть примерно тридцать процентов голосов — долой. А новоприбывшие и затонские — голосовали наравне со всеми… Демократия, короче. Ну и стоит ли говорить, что народное собрание, которое началось сразу же после подсчета голосов на площади перед штабом, делегировало Остапчуку чрезвычайные полномочия и поручило сформировать работоспособное правительство…

У меня во рту стало паскудно, от всех этих пафосных слов. Я поверить не мог, что кто-нибудь у нас, в Беларуси еще верит во всё это дерьмо с демократией и митингами. Ну это мое личное мнение… Работоспособное правительство, надо же! А при Вайсарове что делали? Лаптем щи хлебали? Вот гадство-то а? Как же так?

Председательствовал снова Кудеяр. Он постучал рукояткой пистолета по столу, призвав всех к тишине. Добиться тишины было сложновато. Все бурно обсуждали новые порядки в Береговом, кто-то хотел даже вернутся туда и поучаствовать в политической жизни… Надо же!

— Тишина! Есть вопросы к господам разведчикам?

У меня был вопрос. Один единственный. Я дождался пока все выскажутся и поднял руку. Кудеяр кивнул, а я спросил у разведчиков:

— Скажите пожалуйста, а особый режим снабжения, специальные пайки там… Или талоны на питание в большем, чем у всех количестве новая власть ввела?

Ответил Борис Владиленович. Он вздохнул устало, протер очки и проговорил:

— А как же… Для членов правительства, главы Берегового и наиболее отличившихся граждан.

— Вопросов больше не имею, — сказал я, и сел на свое место.

Демократия, млять.

Знаете, что такое Дожинки? Это такой белорусский национальный праздник, который знаменует собой конец уборки урожая.

Причем тут Дожинки? А всё просто.

Люди в Ямполе не лаптем щи хлебали — посеяли кой-чего, и это кое-что выросло. Хотя, проблемы были — например, при сборе урожая приходилось выставлять посты для охраны… Отметить дожинки — обязательное дело! А что? Для нас теперь все эти народно-сельскохозяйственные традиции обретали новый смысл. Погреба и амбары набиты продуктами растениеводства — значит, как минимум до следующего года не сдохнем… Главным в этом вопросе был фермер Юра. Точнее — Юрий Адамович, он до всего этого был владельцем прибыльного сельхозпредприятия в Дедичах. Ну а мы ему помогали настолько, насколько могли…