Сейчас Купер лежал рядом и спал. Даже во сне с его мужественного, хотя и немного мальчишеского лица не сходила довольная улыбка.

Приехать в мотель придумал именно Купер, и, не говоря никому ни слова, они улизнули со студии, что для актеров, кстати, являлось непростительным проступком. Лесли понимала: когда она вернется, гримеры и парикмахеры просто разорвут ее на части, поскольку, чтобы она снова смогла предстать перед камерами в полной красе, им опять понадобится возиться с нею не менее часа.

– Просыпайся, пирожок, – проворковала она своим грудным, полным удовлетворения голосом. – Давай же, нам пора возвращаться.

Купер приоткрыл один глаз и лениво потянулся к ее грудям – пышным, как и все остальное в этой женщине. Он сдвинул их вместе и принялся нежно гладить пальцами соски.

От горячей волны, прокатившейся по телу, Лесли издала глубокий вздох и ощутила, как твердеют соски под кончиками его пальцев.

Купер перевернулся на спину и посадил женщину верхом на себя, широко раздвинув ее длинные ноги над собой. Очень медленно он погрузил в нее два пальца, смакуя наслаждение, которое читалось на ее лице.

– Опускайся, родная, – велел он, польщенный тем, что за такое короткое время может довести женщину до любовного исступления. – Только делай это как можно медленнее.

– Но Купер… – попыталась было возразить Лесли, заранее понимая, что никакие протесты не помогут. Она уже знала, что исполнит все в точности, как он велит.

– Давай же, детка, – поторопил он. – Чего ты ждешь?

Лесли затаила дыхание и ощутила, как он скользнул внутрь нее. Сжав мышцы, она обхватила его плотным упругим кольцом. Он был ее пленником!

– Вот так, детка, вот так, – простонал Купер, сжимая руками ее ягодицы. – Ты просто чудо!

– Расскажи мне о своей матери, – попросила Тин Ли. – Какая она?

Сумасшедшая, хотелось сказать Алексу. Жадная. Стерва. Эгоистка. Деспотичная баба. Старая кляча. Она превратила моего отца в алкоголика и раньше времени свела его в могилу. И даже сейчас, несмотря на все мои успехи и славу, она постоянно гробит меня.

– Она тебе понравится, – лаконично ответил он. – Она замечательная женщина.

– Не сомневаюсь, – с вежливой улыбкой кивнула Тин Ли. – Ведь она воспитала тебя, Алекс, а ты – прекрасный человек.

О, Господи! Стбит с ними один раз переспать, и они уже считают, что знают о тебе все!

– Мне не терпится с ней познакомиться, – воскликнула Тин Ли, крепко сцепив свои маленькие ручки. – Это такая честь, что ты попросил меня поехать вместе с тобой на ее день рождения!

Ах, детка, если бы ты только знала… Просто я не могу находиться один в компании моей дорогой старой мамочки. Она невыносима. Если мы хоть на секунду останемся наедине, то немедленно вцепимся друг другу в глотки. Алекс Вудс с мамашей – это похуже любого фильма ужасов!

Они стояли в холле в квартире Алекса Вудса. В свое главное жилище – современный дом на побережье – он девиц не водил. Это была его крепость, и мимолетным любовницам путь сюда был заказан.

Тин Ли существовала в жизни Алекса Вудса вот уже шесть недель. Она была родом из Таиланда, эта хрупкая и хорошенькая двадцатилетняя актриса. Как-то раз Тин Ли пришла на пробы, после чего Алекс предложил ей встретиться в менее формальной обстановке. Спал он с ней всего один раз, и больше ему не хотелось. Она не давала ему возможности почувствовать себя моложе. Наоборот, с этой девушкой он начинал ощущать себя старой развалиной. Но сегодня она была отчаянно нужна Алексу в качестве буфера между ним и его матерью.

– Надеюсь понравиться ей, – проговорила Тин Ли. Голос ее звучал возбужденно и несколько патетично.

– Ты наверняка ей понравишься, – заверил девушку Алекс, подумав про себя: «Если ты действительно на это надеешься, значит, ты еще глупее, чем я предполагал».

– Спасибо, – благодарно выдохнула Тин Ли.

О, Боже, Доминик разорвет эту бедную девочку на куски! «Еще одна молодая дрянь, мой милый? – спросит она, когда Тин Ли отправится в дамскую комнату. – Еще одна азиатская потаскушка? Почему ты не можешь завести роман с приличной американской девушкой? Ты уже не мальчик, Алекс. Тебе сорок семь лет, и выглядишь ты именно на столько. Скоро ты облысеешь, и кто тогда на тебя польстится?»

Он в точности знал, что скажет мать, еще до того, как слова срывались с ее ярко накрашенных губ. Скоро ей стукнет уже семьдесят один, но время так и не смягчило ее.

А что может поделать Алекс! Она – его мать, и предполагается, что он должен ее любить.

Мортону Шарки перевалило за пятьдесят. Это был высокий худощавый мужчина с ястребиным носом. Блестящий юрист с репутацией первоклассного консультанта в области бизнеса. Именно он помогал Лаки во всех финансовых начинаниях, связанных с «Пантер», и хотя друзья считали Мортона пессимистом, не было еще случая, чтобы его подвел деловой инстинкт.

Между Мортоном и Лаки шли нескончаемые дерепалки. С того самого дня, когда она стала хозяйкой «Пантер», Шарки, не переставая, твердил, что это – бесперспективная авантюра.

– Будет тебе, Мортон! – не раз возражала ему Лаки. – Я строила отели в Вегасе, я управляла судоходной империей Димитрия и чтобы я не сумела управиться с какой-то киностудией!

– Кинобизнес – это нечто совсем другое, – с жесткой ноткой в голосе отвечал ей Мор-тон. – Это – самый бесчестный бизнес из всех имеющихся.

Если он так много знал о кинобизнесе, то должен был бы понимать: для того чтобы изменить положение дел, необходимо время. Кроме того, продав по его настоянию шестьдесят процентов акций, Лаки практически вернула свои первоначальные вложения. Так с какой стати переживать! Пока у них все идет как надо.

Мортон слушал ее обстоятельный рассказ о встрече с японскими банкирами.

– Если это торговое мероприятие удастся, мы получим хорошие доходы, а это – как раз то, что надо, чтобы успокоить банки.

– Хорошо, – только и сказал Мортон.

– Я надеялась, что ты тоже будешь присутствовать на этой встрече, – проговорила Лаки, заметив, что Мортон, похоже, чем-то озабочен.

– Меня задержал полисмен.

– В следующий раз не будешь надевать «роллекс», а то ты похож на богатого мафиози, – пошутила Лаки, но Мортон не отреагировал. – На этот уик-энд я уезжаю к Ленни. Когда вернусь, обсудим все остальное. Если японцы согласятся, а две наши картины по-прежнему будут пользоваться таким успехом, я полагаю, мы сможем считать, что у нас все получилось. Согласен?

Мужчина прочистил горло.

– Да, Лаки.

Сегодня Мортон был какой-то не такой.

Лаки надеялась, что это не связано с возрастным кризисом, через который обязательно проходит каждый мужчина. Сейчас он вел себя так, будто ему не терпелось вырваться из ее кабинета.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросила она.

– А почему со мной что-то должно быть не в порядке? – задиристо, вопросом на вопрос ответил юрист.

– Я только спросила. Мортон вскочил на ноги.

– По-моему, я начинаю заболевать. Наверное, простудился.

– Ложись в постель и пей побольше жидкости, – тоном доброго доктора посоветовала Лаки. – Да, и не забудь: главное – побольше бульона.

– Желаю тебе приятно провести выходные, Лаки.

– Именно это я и намерена сделать!

Мортон Шарки уехал из «Пантер»в своем роскошном «ягуаре»с откидным верхом. Эта машина была его вызовом наступающему возрасту. Проехав два квартала, он притормозил у тротуара и набрал номер на своем автомобильном телефоне. Когда ему ответил женский голос, он хрипло спросил:

– Донна?

– Да.

– Мы почти у цели. Вскоре ты получишь то, чего добиваешься.

– Постарайся, чтобы это случилось как можно скорее.

Щелк. Не говоря больше ни слова, она повесила трубку.

В своей жизни ему приходилось встречать немало «снежных королев», но эта могла дать фору кому угодно. Она, черт ее подери, вела себя как хозяйка всей планеты! Шарки ненавидел эту ее манеру. Но больше всего его угнетал тот факт, что он плотно завяз в ее паутине.