Перед самым обедом зашёл секретарь и сказал к трём часам подойти в кабинет главного. На вопрос о причине явки, он только развёл руками. Я выглянул в коридор, пациентов набежало немало, до трёх можно и не успеть. Ни фига страшного, работать в режиме цейтнота я научился ещё в прошлой жизни. Единственное отличие, что там не надо было медитировать после сложных случаев, чтобы восстановиться. Разве что плюхнуться в кресло, чтобы ноги перестали гудеть. Сейчас я всё делал практически на ходу. Время обеда мы сократили до четверти часа и сразу возобновили приём, так что коридор успел опустеть за десять минут до назначенного времени.

Я поблагодарил Лену за отличный рабочий день и прекрасное взаимопонимание с полуслова. Она буквально предвидела, что мне может понадобиться в следующий момент. Например, когда привезли пациента с переломом ключицы, она вызвала мастера душ сразу, не дожидаясь моего распоряжения. Такие кадры очень ценны. Решил для себя, что мне совсем не накладно будет всегда кормить её обедом, для такого помощника не жалко пожертвовать небольшую часть жалования, а его мне обещали очень солидное.

Я подошёл к кабинету Вячеслава Петровича в полной уверенности, что он решил начать проводить семинары с сегодняшнего дня, а не со следующей недели. Секретарь сказал, что я могу войти. Вместо ожидающей моего появления группы обучающихся, в кабинете сидел только Гладышев в гордом одиночестве.

— Добрый день, Александр Фёдорович, — он встал из-за стола и вышел ко мне навстречу, протягивая руку. — Я заходил сегодня к Андрею Степановичу, хотел посмотреть, чему он научился. И знаете, я приятно удивлён! Ещё вчера я думал, что нам придётся от него избавиться, пусть ищет другую работу. А теперь я уже так не думаю, его эффективность значительно выросла, учитывая, что у него самый слабый дар во всей клинике.

— Вы по этому поводу хотели поговорить? Я уж думал, что сегодня народ собрали на семинар.

— Нет, семинары мы начнём на следующей неделе, как и договорились. Сейчас мы поедем в губернскую коллегию лекарей. Я договорился об аудиенции, объяснил причину срочности, нам пошли навстречу. Всё же хотелось сделать всё официально, чтобы потом ни у кого не было претензий по этому поводу.

— Правильное решение, — согласился я. — Правда меня терзают сомнения, что они вот так вот сходу согласятся.

— Согласятся, как миленькие, — хмыкнул Гладышев. — Андрей Степанович с нами поедет и Павел Алексеевич тоже. Андрея до нас уже забраковали в паре клиник, коллегия поручила нам попробовать его раскачать. Если бы и у нас не получилось, ему пришлось бы уходить в знахари. Так что вы его буквально спасли от дисквалификации, он ваш должник.

— И когда едем? — сердце учащённо забилось, но я старался не подавать вида, что волнуюсь.

— Прямо сейчас и едем! — воскликнул довольный главный лекарь. — Я ещё до обеда договорился, время назначено. Если у вас нет каких-то непреодолимых обстоятельств, которые могут помешать.

— Нет таких обстоятельств, — улыбнулся я. — Мне ничто не мешает.

Вот как ему сказать, что у меня сердце в пятки ушло при одной мысли, если они спросят меня, где я раньше работал и запросят на меня сведения? Что я с неба свалился? Главный полицмейстер Санкт-Петербурга наверняка думал, что мы тут засядем, как мыши, а вместо этого я развернул бурную деятельность. Если на пятую точку не липнут приключения, то мы их найдём и прилепим. На то она и нужна, а не просто кресло перед камином просиживать.

Олейников и Барышкин уже стояли на улице возле служебного автомобиля Вячеслава Петровича. В задней части салона были два кожаных дивана, обращённых друг к другу и по бокам два компактных откидных кресла. Я видел такие раньше, это для телохранителей. Зачем такой автомобиль нужен главному лекарю клиники мне не совсем понятно. Может просто ради престижа? До здания городской администрации, где заседала коллегия мы добрались быстро и с комфортом. Всю дорогу меня не отпускала мысль, что сейчас начнётся выяснение обстоятельств и процедура моего разоблачения, как мошенника.

Мы вошли в богато отделанное снаружи и изнутри здание, вполне достойное занимать почётное место в центре Питера. Всё сияет, кругом ковры, на стенах огромные картины. Шик, блеск, красота. По застеленным красной ковровой дорожкой широким мраморным ступеням мы поднялись на третий этаж. Здесь уже оформление было немного скромнее, значит тут находились мелкие клерки и другой персонал второго сорта. Немного обидно даже, что коллегию лекарей отнесли к этой категории. Несмотря на более скромный вид, здесь всё равно было достаточно шикарно, так что последняя претензия чисто в сравнении с нижними этажами.

С лестницы мы повернули направо и дошли почти до конца коридора. Вячеслав Петрович подошёл к украшенной рельефной резьбой двустворчатой двери, постучал и заглянул внутрь. Потом махнул нам рукой, и мы вошли в приёмную. Секретарь главного лекаря Ярославской губернии попросил нас немного подождать и позвонил шефу по телефону, после чего сразу сказал заходить.

Кабинет главного также порадовал изысканным убранством, всё внутри подобрано идеально пафосно и напыщенно. А неплохо живут люди не только в столице Российской империи, здесь тоже очень даже красиво. Кабинет был просторный и многофункциональный. Слева возле окна находилось рабочее место босса, состоящее из большого письменного стола и приставленного к нему стола для совещаний. Спиной к окну размещался длинный стол, за которым, как я понял, сидели члены коллегии. Перед ними были расставлены ряды резных стульев с подлокотниками, пара десятков как минимум. Секретарь провёл нас по кабинету и усадил на первый ряд.

Пятеро сидевших за столом не были облачены ни в какие мантии, просто обычные строгие костюмы для работы в офисе. Сидевший в центре на кресле с самой высокой спинкой, скорее всего и был главный лекарь. Выглядел он старше остальных, скорее всего лет семьдесят, но выглядел очень бодрым. Остальные члены коллегии тоже были не молоды, но седины чувствительно меньше.

— Добрый день, господа лекари, — прозвучал уверенный суровый голос главного, нарушив создавшуюся тишину. — Присаживайтесь. Александр Фёдорович, господин Гладышев вкратце мне описал вашу методику и рассказал об изменениях в продуктивности своих сотрудников, которые начали ей пользоваться. Расскажите мне и моим коллегам немного подробнее, чтобы мы имели представление о чём речь.

Я, как приличный интеллигентный человек, которому дали слово, встал и начал по пунктам излагать краткую суть того, как можно малыми силами делать много работы. Все пятеро сидели молча, не перебивали и даже время от времени что-то записывали.

Я всё диву даюсь, не так уж всё это и сложно, вполне логично, а почему-то для всех выглядит, как озарение, пришедшее с небес. Никак в толк взять не могу, почему это не используется в обучении в высших учебных заведениях? Или подавляющему числу студентов это просто не надо?

Есть ещё другой вариант, не хотят плодить большое количество конкурентов, чтобы вся слава великих лекарей доставалась родам, обладающим самым сильным даром, а остальные будут просто второй сорт, а соответственно не будут мешаться под ногами и не удостоятся чести обслуживать элиту, а соответственно не получат доступ к большим деньгам.

Выслушав меня, члены коллегии дали слово Вячеславу Петровичу. Он тоже встал, как и я, значит я сделал правильно, не уронил свою честь, а действовал согласно этикета. Эта область познаний в этом мире у меня тоже хорошенько прихрамывала, теперь я решил найти время и наверстать упущенное. Прямо отсюда сразу поеду в библиотеку.

Гладышев в красках и с эмоциями расписывал членам коллегии, как изменились показатели эффективности стажёра Барышкина, которого все считали бездарным и уже находился на грани дисквалификации и перевода в гильдию знахарей.

— Спасибо, Вячеслав Петрович, — сказал главный, когда Гладышев закончил свою пламенную речь, а человек, сидевший от него по правую руку перестал шептать на ухо. — Присаживайтесь. Это очень интересная и своеобразная информация. Нам с коллегами необходимо посовещаться. Попрошу вас на время удалиться и подождать в приёмной.