— Обед на столе, пойдёмте! — позвала нас мама, я даже не услышал, как она открыла дверь.

— Идем, Алевтина Семёновна, — улыбаясь дядя Витя сразу сбросил избыточный возраст и стал прежним. — Идём, моя золотая!

Неделя пролетела, как пакет из супермаркета над Урюпинском. Я успешно провёл три семинара, во время приёма ко мне по очереди приходили уже прослушавшие вводную информацию с просьбой показать на деле и научить. В итоге учебный процесс происходил в течение всего рабочего дня. С работы я не задерживался, приходил домой и падал замертво лицом в подушку на пару часов. А на следующий день всё по-новой.

В четверг вечером отцу позвонил Белорецкий с отчётом о проделанной работе. Князь Баженов арестован и с почетным конвоем сопровождён в Бутырскую тюрьму, где будет содержаться до завершения следственных действий и вынесения окончательного приговора. На данном этапе производится отлов его подельников и подчинённых, поэтому угроза ещё не миновала, нам нужно оставаться на месте до разрешения этого вопроса. Самой большой проблемой остаётся поиск сильного псионика, который участвовал уже в нескольких нападениях, подобных разгрому нашего имущества. Приехали лучшие специалисты из Москвы, которые рыщут по Питеру днём и ночью. Есть версия, что он носитель такого же золотого амулета, какой мне вручил Проскурин по поручению Баженова, тогда это реально эксклюзивный по силе маг, которого по ауре и всплескам энергии москвичи должны уже были найти. Хуже всего будет, если он снял амулет и лежит где-то при смерти под контролем мастера души и сильного лекаря, чтобы не сдох. Тогда его обнаружить не получится. А на его месте так сделал бы сейчас любой, лучше пластом полежать, чем отправляться на каторгу.

С этого момента мы уже были в чемоданном настроении и ждали команду стартовать домой. Сильно портило это настроение то, что дома то по факту у нас можно сказать нет, там ещё предстоит ремонт. Но сначала ведь решили восстановить клинику, а только потом приводить в порядок жилище. Всё равно родной город и близкие люди, которых долго не видели — это повод хотеть вернуться.

В пятницу к третьему семинару я уже чувствовал себя, как выжатый лимон. Информацию всё равно выдавал на уровне, так как уже всю структуру речи сам запомнил наизусть. И после каждого семинара получал благодарственные аплодисменты. После семинара Гладышев, который присутствовал на каждом, попросил меня задержаться, пока все уйдут.

— Александр Фёдорович, ещё раз огромное спасибо за всё, что вы для нас делаете, — сказал он с таким чувством, что я на минуту даже забыл про усталость. — Мне уже плевать, что там нам сказали на коллегии, главное, что я уже вижу повышение эффективности работы персонала. Показатели конечно не успели вырасти настолько, чтобы было что предъявить, но даже сам настрой в коллективе изменился. Те, кто раньше постоянно ныл, что слишком много работы, теперь ходят улыбаются. Мы выделили из бюджета хороший гонорар за то, что уже проделано и я очень надеюсь на дальнейшее развитие сотрудничества в этом плане. Очень знаете ли хочу, чтобы наша клиника считалась лучшей в городе. Я уже распланировал семинары на следующей неделе, как вы и предполагали раньше. Если я правильно понял, вы хотели дополнить данную информацию и ответить на вопросы, так?

— Да, именно так, — кивнул я и грустно улыбнулся. — Только во всей этой истории появился один нюанс.

— Какой? — Вячеслав Петрович немного напрягся и выжидательно смотрел на меня.

— Есть вероятность, что в ближайшее время я могу уехать.

— Александр Фёдорович, вы меня без ножа режете, — выдохнул Гладышев и обессиленно откинулся на спинку кресла. — Как же так? Вы же только недавно переехали в Ярославль.

— Я пока не могу огласить все подробности, но обязательно введу вас в курс дела, как только это станет возможным, — уверил я его. — А пока работаем по утверждённой схеме, в понедельник всё, как договаривались.

— Я вас услышал, Александр Фёдорович, — кивнул Гладышев, пытаясь прийти в себя после такой новости. — Значит в понедельник здесь в три.

— Да, хорошо, — ответил я и пошёл собирать свои плакаты обратно в тубус. Вячеслав Петрович ещё раз тяжело вздохнул, поднялся с кресла и направился к выходу.

Домой я ехал устав, как никогда и чуть не заснул в такси. За выходные надо подготовиться ко второму и возможно (точнее я надеюсь) заключительному этапу вброса полезной информации лекарям клиники. Желательно сделать так, чтобы они относительно уверенно начали это применять на практике. Надо будет ещё подготовить кое-какие дополнения к набору плакатов. Поручу это дяде Вите, он этим занимался с удовольствием. К тому же, пока будет рисовать, отвлечётся от всяких там дурных мыслей, так что двойная польза.

Приехал домой, поставил тубус в угол в прихожей, повесил пальто и шляпу и прямо как был в сюртуке рухнул на кровать. Уже начал погружаться в сон, как вдруг услышал голос мамы.

— Саш, ты спишь?

— Почти, — пробормотал я, не открывая глаз.

— Лучше не спи уже, у нас сегодня семейный выход, все уже замучились дома сидеть, как в тюрьме. И повод хороший есть.

— И когда выходим? — вяло спросил я, с трудом борясь со сном и проигнорировав последнее утверждение.

— Примерно через час, — ответила мама. Пойди лучше чаю попей, взбодрись. Там меренговый рулет для тебя оставили, а штрудель закончился, я не успела уследить.

— Рулет тоже хорошо, но только через пол часика хотя бы, ладно?

— Ладно, разбужу тебя, — неохотно согласилась мама и закрыла дверь. А я провалился в небытие.

Через сорок минут я сидел в гостиной за столом и ковырял вилкой вкуснейший меренговый рулет, всё ещё слабо понимая, что я делаю. Перед тем, как мама меня достаточно бесцеремонно разбудила, снился сон, что наша клиника разрушена почти под ноль, как после попадания мощной авиабомбы. Какое тут про ремонт договариваться, здесь построить клинику заново будет стоить дороже, чем на пустыре, сначала надо демонтировать руины и вывезти хрен знает сколько мусора. Я зачем-то полез в свалку кирпичей и досок, представил, где находился мой кабинет и пошёл туда, карабкаясь по кучам, состоящим из обломков стен и балок. Среди битых кирпичей я заметил уголок черного блокнота. Он оказался цел, только весь в толстом слое пыли. Амулет на месте. Как только на него попал луч солнца, он засверкал россыпью камней и настолько сильно стал к себе притягивать, сто противостоять этому было невозможно. Стоило коснуться амулета, как по телу разлились боль и онемение, в глазах потемнело, ноги подкосились, и я начал падать с кучи мусора на торчащую арматуру. В этот момент меня разбудила мама. После такого пробуждения люди обычно борятся с сердцебиением и частым дыханием, потом бегают с выпученными глазами, а я наоборот никак не мог собрать мысли в кучу.

— Саш, через десять минут выходим, ты готов? — спросил отец, застегивая на рукавах рубашки праздничные золотые запонки.

— Оп-па! — выронил я и кусок рулета упал с вилки обратно на тарелку. — А что у нас сегодня за праздник?

— Сань, ну ты чё? — развёл руками отец. — Сегодня день рождения у Виктора Сергеевича! Юбилей причём, семьдесят пять. Три четверти века как ни как.

— О, Боже, совсем вылетело из головы с этой суетой! — выпалил я, хлопнув себя ладонью по лбу. На самом деле я не то чтобы забыл, а просто не знал об этом. И поинтересоваться такими деталями не догадался. Надо бы теперь ещё и дни рождения всей семьи и окружения где-то откопать, чтобы снова не получилась такая оказия.

— Не переживай, вчера об этом никто не вспомнил, так что мы сейчас все вместе едем в торговый центр, в качестве подарка одеваем его как самого крутого щёголя, потом идём отмечать в ресторан.

— Охране по этому поводу звонил?

— Конечно, ты сомневался? — хмыкнул отец.

— Не то чтобы. И как они отреагировали на идею пойти в пятницу вечером в торговый центр, где хренова туча народу?