– Мне кажется, что они придерживали меня в качестве козырной карты. Если бы Соединенные Штаты направили в Монтесангре свои войска, как это случилось с Панамой, они могли бы использовать меня как заложника.

– Почему же они тебя отпустили теперь?

– Все очень просто, Лара. Они там голодают. Монтесангре вынуждена импортировать все до последней нитки. После введения Штатами эмбарго против Монтесангре, после того как к этому присоединились другие страны, дружественные нам или которые нас боятся, их ресурсы быстро истощились. Честно говоря, я удивлен, что они так долго продержались. Этого бы, наверное, не случилось, если бы во главе страны по-прежнему стоял Перес. Они давно бы смягчили свою политическую линию, если бы ими не руководил такой твердый человек, как Эмилио. Он буквально превратил себя в бога.

– А вы кто? Председатель клуба его болельщиков? – язвительно спросил Кей.

– Ни в коем случае, – холодно парировал Рэндалл. – Целых три года он держал меня в тюрьме. Я не понаслышке знаю о страданиях народа Монтесангре. Я глубоко сочувствую этому народу и хочу оказать помощь в его бедственном положении. Несмотря на свою жестокость, Санчес более, чем кто-либо, способен объединить страну, накормить голодных, положить конец разрухе и установить некое подобие порядка. Если позабыть о личных обидах, то я отдаю должное его стойкости. Он обладает необычайной целеустремленностью и терпением. Санчес воспользовался вашим появлением, чтобы освободить меня; что это, как не блестящий политический ход. Он знал, что гуманная сторона вашего замысла не останется без внимания и вызовет симпатию американского народа. Это его приглашение Соединенным Штатам вновь открыть дипломатический диалог.

– Он поручил мне доставить это послание. Зачем ему было напрасно тратить запасной козырь?

Рэндалл снисходительно улыбнулся наивности Кея.

– Он понимает, что в Вашингтоне скорее поверят мне, чем какому-то ковбою.

– Я не ковбой.

– Конечно же, вы ковбой. – Он скользнул взглядом по одежде Кея, его джинсам и сапогам, не скрывая своего пренебрежения. – Разница только в том, что вместо лошади вы катаетесь на самолете. В остальном вы обычный деревенский простофиля. Ваш собственный брат придерживался того же мнения.

Кей бросился на него, но Лара быстро встала между ними. Она возмущенно повернулась к Рэндаллу.

– Кларк никогда не говорил ничего подобного! Он очень любил Кея.

Рэндалл улыбнулся и очень тихо сказал:

– Признаю, что ты лучше других знаешь, кого и что любил Кларк. – Он предложил ей руку. – Теперь нам действительно пора идти, дорогая. Ты готова?

Не обращая внимания на его руку, Лара направилась к двери. Она обернулась, почувствовав, что Кей не последовал за ней.

– Вы идете?

– Нет.

Она растерялась. Лара могла выдержать атаку журналистов, только если Кей будет рядом с ней. Одно его присутствие поддерживало ее дух.

Судя по упрямому выражению его лица, уговоры были напрасны, и все-таки она попыталась.

– Вас там ждут.

– Что ж, придется их разочаровать. Газеты намекают, что я вас доставил в Монтесангре, чтобы освободить его. – Он мотнул головой в сторону Рэндалла. – Я не преследовал такую цель и не стану прикидываться, что это правда.

– Они подумают, что вы хитрите, мистер Такетт. Кей свирепо посмотрел на Рэндалла.

– Я не могу управлять их мыслями. Я могу управлять лишь самим собой, и поэтому я не собираюсь служить падалью для стаи стервятников с фотокамерами. Так и уясните это для себя. – Он посмотрел на Лару и добавил:

– Вам тоже необязательно идти. Вас никто не может заставить.

Она с трудом сдержалась, чтобы не броситься к нему. Многое надо сказать, многое объяснить, но только ее молчание могло спасти их от катастрофы и не ухудшить и без того печальное положение дел.

Конечно, она обрадовалась тому, что Рэндалл остался в живых, что он наконец на свободе после долгого мучительного заключения. Но если посмотреть на вещи с другой стороны, то его появление произошло в самое неудачное для нее время. Перед Рэндаллом распахнулись двери тюрьмы, а за нею они захлопнулись.

Слезы невольно навернулись у нее на глаза. Кей хотел было что-то сказать, но сдержался. Они смотрели друг на друга в немом страдании.

– Так, так, – произнес Рэндалл, слегка покашливая. И, не зная, что повторяет мысли Лары, добавил:

– Похоже, что воскрешение мужа из мертвых произошло в неподходящий момент.

Лара быстро отвернулась от Кея.

– Мы действительно опаздываем, Рэндалл. Пойдем. Жестом руки он остановил ее.

– Они подождут. А это нам следует немедленно выяснить.

– Нет никакого «это».

– Ты всегда была страшной лгуньей, Лара. – Он усмехнулся. – Из уважения к твоему шоковому состоянию я в эти дни не требовал от тебя выполнения супружеских обязанностей. И хорошо, что не требовал. Наверняка ты запирала дверь своей спальни.

Она бросила на него яростный взгляд, но ничего не сказала.

Рэндалл устремил оценивающий взгляд на Кея.

– Он полная противоположность Кларку, интересно, что ты в нем нашла. Он не обладает блеском старшего брата. Но в нем есть нечто животное, дикое, что, наверное, привлекает такую женщину, как ты.

– Ты, сукин сын, я ведь не глухой и не немой, – взорвался Кей. – Если хочешь что сказать, обращайся прямо ко мне.

– Хорошо, – снисходительно согласился Рэндалл. – Вы не чувствовали себя несколько смешным, когда ломились в постель с женщиной, известной всей стране как любовница вашего брата?

На этот раз Лара не могла удержать Кея. Он схватил Рэндалла за горло двумя руками.

– Кей, остановись! – Она попыталась палец за пальцем оторвать руки Кея от шеи Рэндалла, но это ей не удалось. Он швырнул его о дверь, и голова Рэндалла с глухим стуком ударилась о дерево. Рэндалл царапал руки Кея, но они сжимались еще сильнее.

– Прошу тебя, Кей! – закричала Лара. – Прекрати! Ты что – хочешь сделать из меня еще одну газетную сенсацию?

Он услышал. Она увидела, как он часто заморгал, словно разгоняя пелену бешенства. Постепенно давление его пальцев ослабло. Презрительным жестом он отбросил Рэндалла в сторону.

Рэндалл постепенно пришел к себя и с достоинством поправил галстук и пиджак.

– Хорошо еще, что ковбои больше не носят с собой шестизарядного револьвера. А то быть бы мне покойником.

Кей тяжело дышал и смотрел на Рэндалла с ненавистью.

– Если ты скажешь еще что-нибудь подобное обо мне с Ларой, я тебя убью.

– Какое благородство, – насмешливо заметил Рэндалл. Он повернулся к Ларе. – Ну как, Лара? Спрашиваю тебя в последний раз: ты идешь?

Кей схватил ее за плечи.

– Ты не обязана ему подчиняться. – Он слегка встряхнул ее. – Не обязана, слышишь?

– Нет, обязана, Кей. – Она говорила еле слышно, но с непоколебимой твердостью.

Сначала он не мог поверить своим ушам, потом недоумение превратилось в злость. Она увидела, как лицо Кея исказилось от гнева. Он не понимал ее решения, а она не могла ничего объяснять. Оставалось одно: сносить его презрение.

Кей отпустил ее, повернулся на каблуках, рванул на себя дверь и вышел из комнаты. Лара в отчаянии смотрела ему вслед.

– На мой взгляд, все прошло отлично, но после говорильни не помешает выпить. – Рэндалл снял пиджак, аккуратно повесил его на спинку стула и подошел к бару. – А ты не выпьешь чего-нибудь, дорогая?

– Нет, спасибо.

Он приготовил себе виски с содовой и причмокнул от удовольствия после первого глотка.

– Одна из многих вещей, которой мне не хватало в плену. – Он сел на диван, не выпуская из руки стакана; другой рукой он расшнуровывал ботинки. – Ты подавлена, Лара. В чем дело?

– Ты спрашиваешь, в чем дело? Я чувствую себя дичью в день открытия охотничьего сезона. – Она повернулась к нему. – Я ненавижу быть объектом всеобщего внимания, и я не могу тебе простить, что ты вновь меня выставил на всеобщее обозрение.

– Тебе стоило подумать о последствиях, прежде чем просить Кея Такетта отвезти тебя в Монтесангре.