В мире Скайрима тебе покровительствуют либо боги, либо — если ты занимаешься чем-то незаконным — даэдра. У гильдии воров был свой покровитель — Ноктюрнал. Принц тьмы и теней. Или принцесса, я так до сих пор и разобралась, ибо перед смертными этот демон появлялся в облике сисястой женщины с большим декольте и воронами на руках. Короче. Как и положено всем демонам-покровителям — этот/эта Ноктюрнал собрала вокруг себя круг приближенных воров и дала им стеречь реликвию — Скелетный ключ. Ключ, которым можно открыть любой замок. Но что-то пошло не так…

В первый круг входил Мерсер Фрей — нынешний глава гильдии и мой утренний «душ»; одна темная эльфийка и бывший глава гильдии по фамилии Галл. Мерсер — жадная скотина — убил прежнего главу, вину свалил на эльфийку и, прихватив Скелетный ключ из гробницы, навлек на гильдию гнев даэдра. Проще говоря, гильдия лишилась фарта. Ах, если бы проблемы на этом закончились… Но нет. Мерсер с помощью Скелетного ключа начал обчищать не только простых обывателей, но и собственных подчиненных — седой вор пер добро из воровского общака — Хранилища гильдии. По сюжету игры, именно довакин должен был вывести его на чистую воду через ряд долгих и опасных приключений, но у меня не было на это времени. Мое тело… мое реальное тело продолжает медленно гибнуть без препаратов и поддерживающей терапии, а какая терапия может быть, когда тело должно неподвижно лежать без сознания внутри? Если я задержусь в игре на слишком большой срок, то есть риск вернуться уже в бесполезный кусок мяса с искусственной вентиляцией легких. А есть риск и не вернуться вовсе…

Я глубоко и прерывисто вздохнула. Кусок пирога встал в горле комом так, что пришлось постучать себя в грудь, чтобы он проскочил дальше. Я как могла оттягивала эти мысли, старалась не думать о том, что открылось в том темном тоннеле. Однажды я почти смирилась с болезнью, но когда забываешь о ней, скачешь резвой козой в виртуале, а потом тебя бьют обухом по голове и заставляют вспомнить, что «часики тикают» — это должно было быть не так больно, как первый приговор врача, но… Это больно. Опять. И снова. И каждый раз, когда вспоминаю о том, что даже в виртуале привязана к частично парализованному телу, и у меня… Да что там — ни у кого нет сил что-либо сделать, потому что лекарства просто не существует. Я была в ловушке собственного никчемного тела. Мой организм обречен на медленную дегенерацию двигательных нейронов. Звучит так сухо, по-научному, но будь я проклята, если от этого легче. Я обречена, святые нейроны, за что вы так со мной…

Возвращенная память принесла не только воспоминания о болезни. Когда я сама вспомнила про эксперимент, а не Кречет рассказал мне об этом, еще один кусочек пазла встал на свое место. Я не могла погибнуть здесь потому, что мое настоящее тело лежало в другой реальности, а твердая убежденность в том, что всё происходящее вокруг — не более чем игра, исключало психосоматическую угрозу. Некоторые подключенный верили в собственную смерть в виртуале, их сознание гасло, а тело умирало. Я знаю про эксперимент и вернула себе память. Меня теперь пулей не убьешь, но что будет со мной, с моим сознанием здесь, если мое тело умрет там? Я так и останусь в Скайриме? Или здесь тоже умру вслед за телом?

Я глухо застонала и упала лицом на стойку.

— Похмелье? — рядом раздался вкрадчивый голос.

Я повернула голову и увидела сидящего рядом Делвина. Старый вор выглядел не лучшим образом: под глазами пролегли тени, хотя помятое лицо светилось довольной улыбкой на потрескавшихся губах.

— Вроде того, — пробубнила я, не в силах оторваться от столешницы.

— Знакомо… Раньше я мог кутить неделями, а теперь здоровья хватает только на пару дней. Постарел…

— Мне бы такое здоровье, — всхлипнула я.

Делвин вдруг посерьезнел и повернулся ко мне всем телом:

— Послушай, детка. Ты свалилась на нашу голову внезапно, и каждый из гильдии сейчас гадает к добру ли или к худу. Я почему-то в тебя верю. Может, из-за твоих песен, которые вчера пела… В гильдии дела все хуже и хуже, ребята на нервах, а хорошая песня может поднять дух.

— Извини, Делвин, я мало что помню про вчерашнюю ночь. И уж точно не помню свой репертуар.

— Репертуар? — переспросил старый вор, — в смысле слова? Ты пела «…перемен требуют наши сердца…» Что «все ждут перемен», и будь я проклят, если ты не заглянула в душу каждого из этих пьяных ублюдков!

— Цой он такой, да… — я наконец оторвалась от стола, стряхнула прилипшие к щеке крошки, — мог всколыхнуть умы. Что ты от меня хочешь, Делвин. Ближе к делу.

— Деловая, да? — усмехнулся мужчина, — теперь понятно, что в тебе увидел Бриньольф. Кроме милой мордашки и притягательной попки…

— Эй!

— А что… Я ж все-таки мужчина, пусть и не совсем молодой, — он подмигнул и хлопнул меня по плечу. — Слушай, что-то мне подсказывает, что именно ты сможешь принесли гильдии тех перемен, которые все здесь так ждут, а я со своей стороны обещаю тебе всяческую поддержку.

А вот это полезно. Доверие старого авторитетного вора — это, пожалуй, самое ценное, что можно вынести из прошлого вечера. И уж точно ценнее пьяной ночи с Бриньольфом.

Я улыбнулась Делвину и протянула свою тарелку с недоеденным пирогом:

— Будешь? — получив отрицательное мотание головой, пожала плечами, — у меня есть кое-какие соображения, что делать с ва… нашими проблемами. И надо бы переговорить без лишних ушей. С тобой и Бриньольфом.

— И Векс, — добавил Делвин. — Ребята уважают ее, и ее слово здесь имеет вес, — от интонации старого вора повеяло холодом.

— И Векс, — согласилась я, — если ты доверяешь ее… непредвзятости, то как скажешь.

— Что ты имеешь в виду под «непредвзятостью»?

— Вчера мне показалось, что она не очень-то жалует меня. Если ее личная неприязнь не будет мешать делу — я только за.

Делвин смерил меня оценивающим взглядом. Коротко усмехнулся своим мыслям и поднялся со стула:

— Ты нравишься мне все больше, детка. Надеюсь я не пожалею, что поставил на тебя в этой истории.

Он потрепал мне волосы на макушке и ушел, напевая мотив Цоевских «Перемен» себе под нос. Эх, знал бы Виктор Робертович, как его музыка объединяет миры…

Я едва успела затолкать в рот остатки пирога и запить их соком, когда дверь из Цистерны открылась, и на пороге возник Бриньольф уже одетый в полную гильдейскую броню.

Он цепко осмотрел таверну и, заметив меня, махнул рукой:

— Пойдем, детка. Время посвящения.

Я слезла со стула, заправляя на ходу рубаху и стараясь привести себя в более или менее надлежащий вид, потопала за вором, уже скрывшимся в проеме.

Церемония посвящения проходила в центре Цистерны. Мерсер Фрей скорее отматерил меня, чем произнес напутственную речь. Грубо велел забрать у скупщицы Тоннилы свой комплект гильдейской брони и подойти к нему за первым заданием. Зная историю этого седого «грязекраба», я смогла выдавить из себя только кислую улыбку и скупой кивок головы, словно у меня разыгрался шейный остеохондроз. Воры из гильдии приняли мое посвящении более радушно: кто-то аплодировал, кто-то похлопал меня по плечу, кто-то молча отсалютовал кружками — видимо мое вчерашнее выступление помогло завести друзей в кратчайшие сроки. Но не время расслабляться. Впереди ждет важный разговор с верхушкой воровской гильдии, и оттого, насколько я смогу быть убедительной, зависит мое будущее и, возможно, даже эксперимент в целом. Включаем красноречие на максимум.

Забрав новенькую гильдейскую броню, и переодевшись, я направилась к главе гильдии. Мерсер выдал мне первое задание — обчистить поместье «Златоцвет» — я только сухо кивнула и ушла «работать над его выполнением». О, да, я способный рекрут. Свистнув Делвина для приватного разговора, вышла обратно во флягу, забрала Кречета и поинтересовалась, не появлялся ли Бишоп. Рейнджер не появлялся. Ну и ладно, пусть проветрится.

Делвин повел нас в укромное местечко, которого, кстати, в игре не было. Какая-то кладовка, или что-то подобное… Я вызвала карту подземелья и, оказалось, что Цистерну пересекали несколько ходов и тоннелей, которых в игре не должно было быть. Вот это номер… Люди и события здесь отличались от игры, но эти отличия я списывала на наше хаотичное вмешательство, а вот с архитектурой до сего момента все было строго по канону. Чего еще я не знаю об этом виртуале? Может, игра и в самом деле начала жить своей жизнью, как говорил Кречет? Свои законы, своя геополитика, свои материалы и силы — та же магия, например. До сих пор не понимаю, как встроить это явление в привычную для реала физическую картину. В конце концов, в этом мире свои персонажи. Тот же Бишоп. Откуда он взялся в Скайриме, если сам персонаж совершенно из другой игры? Все выглядит так, будто эта симуляция и не симуляция вовсе, а отдельный, параллельно развивающийся мир… Да ну бред же!