— Да ты альтруист, — усмехаюсь я, зачерпывая пальцем только что приготовленные сливки для соуса. Медленно и бездумно облизываю, после чего ловлю помутневший взгляд Макса, наблюдающего за этим действием. Внизу живота тотчас приятно щекочет от возбуждения и хочется повторить этот трюк, но я не решаюсь.

— Возможно, — возвращается к реальности Майер и продолжает помешивать ингредиенты на сковородке. — Но дело не в этом. Просто Эдик попал в наш вуз благодаря стараниям, как своим так и ваших родителей. Любая провинность и его без разговоров вышвырнули бы, а у меня… — Макс вздыхает и несколько секунд думает продолжать ли ему начатую фразу. — Скажем так, мне в силу отцовского статуса многое сходило с рук.

— А что такого творил Эд? — разгорается во мне интерес.

— Прости, но эту информацию я унесу с собой в могилу, — фыркает Майер.

Мы весьма быстро и довольно вкусно приготовили ужин. Кое-что ударило по моей самооценке — Макс шикарно готовит. Его понимание вкуса и кулинарные навыки ничуть не уступают моим. И вообще с Максом было безумно комфортно — мы понимали друг друга с полуслова, совершенно не мешали друг другу, все было как-то гармонично.

Время приближается к полуночи, мы закончили есть и в моей голове снова война. Я, наверное, надеялась, что Майер поймет зачем я так хотела попасть к нему домой, но увы. Максимилиан вел непринужденные беседы, шутил, интересовался моими планами на музыкальное будущее и в какой-то момент ко мне закралась мысль, что он ко мне совершенно равнодушен. А я раскатала губу на что-то большее, захлебнулась новыми чувствами, влюбилась, что уж тут скрывать.

Что ж, я девочка порядочная, а порядочные девочки обычно после ужина говорят спасибо и едут домой.

Помогаю мужчине убрать грязную посуду со стола и направляюсь в прихожую, чтобы одеться.

— Ты куда собралась, Беликова? — с улыбкой спрашивает Майер и я поворачиваюсь. Тут же замечаю на столе огромную упаковку мороженого с соленой карамелью и закусываю губу, чтобы не выдать своей радости. — Без десерта не отпущу, — Макс протягивает мне ложку, когда я подхожу к нему. — А еще, предлагаю сыграть в игру. Две правды и одна ложь, слышала такую?

Что? Игра, он серьезно? Спасибо что не в карты на раздевания, хотя это было бы куда уместнее его варианта!

Видимо мой взгляд слишком красноречив, ведь Макс тихо посмеивается.

— Я начну, раз ты в сомнениях, — мужчина садится прямо на столешницу и как всегда сгребает ложкой соленую карамель с мороженого. Следую его примеру и кое-как сажусь на край стола. А с моей длиной платья это затруднительно. — Что ж… Я… Я знаю семь языков. Я никогда не не был на операционном столе. Я специально занижал тебе оценки.

Застываю и прокручиваю в голове услышанные слова. Ну… Странное обжигающее чувство, как будто я об этом знала, догадывалась, но все равно убеждала себя в обратном. Кручу в руках ложку и киваю головой, обдумывая параллельно что ответить на подобное заявление.

— Я знаю, что ты был на операционном столе, ты сам перед поездкой рассказывал об этом, — говорю я, глядя Майеру в глаза. — Так что это ложь.

Он взволнован, я это чувствую. Согласна, неприятная новость о истоке моих плохих оценок, в душе легкая тень обиды, но разве она что-то меняет? Я по прежнему учусь в университете, я получила зачет, прошла практику и я все так же хочу быть рядом с этим мужчиной.

— В знании твоих языков я не сомневаюсь и о последнем я тоже догадывалась, — продолжаю я. — Только скажи, брат и правда знал обо всем или и его ты тоже обманул?

— Эд думал, что ты помогаешь мне добровольно. А я помогаю тебе с учебой, — торопливо отвечает Макс. — Изначально он в шутку подбросил мне идею, что я могу попросить помощи у тебя, но с добровольной помощью не сложилось. А мне нужна только ты и я готов был сделать что угодно.

Нужна только ты.

Не в том контексте, не в той ситуации, но эта фраза доставляет мне неимоверное удовольствие. Женщины и правда любят ушами.

— Ия, прости, — Майер виновато потирает шею. — Не молчи только, скажи как есть, ударь, пошли к черту. Но не молчи.

— А что сказать? — усмехаюсь я, отправляя в рот ложку мороженого. — Разве это что-то меняет? Мы там, где мы есть и не важно каким путем пришли… Хотя да, ты меня использовал и все могло закончиться не так прекрасно. Я догадывалась в глубине души о чем-то подобном и сейчас затрудняюсь что-либо ответить, кроме как что не держу зла, — вздыхаю я. Не о таком вечере я мечтала.

— Можешь меня стукнуть, я согласен на любое наказание, но знаешь, — улыбается Макс, — ни капли не жалею о содеянном. Не решись я на этот маленький шантаж, тебя бы сейчас здесь со мной не было, а это ужасно, Беликова. Ужасно! Даже представлять не хочу!

— Если бы ты своим поступком разрушил мою учебу в универе, я бы злилась, а так… Благодаря твоей выходке я смогла разглядеть в надменном засранце Майере хорошего человека… — "которого люблю" — безумно хочется добавить в конце, но мне не хватает смелости. — Все же хорошо. Даже слишком, — вижу как Майер расслабляется, как будто у него камень с души упал. Возможно так и есть…

Долго смотрю на мужчину, прокручиваю его мотивы и стараюсь понять — зачем он решил рассказать все сейчас? Ведь мог унести это в могилу, как и секреты Эдгара, но похоже счел необходимостью сознаться. Это капельку радует, значит не настолько не серьезны наши отношения.

Не помню, кто сказал, но фразу хорошо запомнила: “Честность — это первый шаг к благородству”. Макс сделал этот шаг в моих глазах и я даже не хочу цепляться за прошлое, меня все устраивает.

Кажется, легче после признания стало не только Максу, но и мне. Я и правда разглядела в этом его жесте нечто очень важное и ценное, увидела свою важность наверное.

Продолжаем играть в нашу незамысловатую игру и поедать мороженое, но больше без откровений, в основном дурачимся как подростки. Загадываем всякие глупости, снова, как тогда в Германии, пихаем друг друга и локтями, смеемся и мажемся мороженым. Мне настолько хорошо и весело с ним, что я забываю обо всем на свете. Задыхаюсь от смеха и плыву от каждого его прикосновения.

Игра в правду и ложь окончательно теряет смысл, когда Макс встает на ноги, тотчас оказывается напротив и размазывает мороженое по моим губам. Сердце замирает в предвкушении того, что произойдет дальше. За весь вечер он так ни разу больше и не поцеловал меня, держался на расстоянии, словно дразня собой. Поэтому когда Майер отбрасывает ложку на стол и обрушивается на мои губы голодным поцелуем, я окончательно теряю голову.

Обнимаю мужчину за шею руками и притягиваю к себе. Развожу ноги, подпуская его к себе еще ближе и совершенно не задумываюсь о задравшемся подоле платья. Тело бьет приятной дрожью, когда сильные руки сжимают мою талию и спускаются ниже. Закрываю глаза и отдаюсь океану чувств, качаюсь на волнах нашей общей страсти. На языке вкус мороженого и соленой карамели, который теперь ассоциируется у меня только с Максом Майером, с мужчиной, сумевшем покорить мое сердце.

Тишину квартиры заполняют наши тяжелые дыхания, стук сердца оглушает и я не хочу, чтобы Макс тормозил. Он просто не имеет права это сделать сейчас, когда я отбросила все сомнения!

Как назло, Майер прерывает поцелуй и ставит ладони по обе стороны от моих бедер. Скользит взглядом по широкой кружевной кромке чулок, которые меня заставила надеть Лика под это платье, и громко сглатывает. Макс качает головой и поднимает затуманенный взгляд к моим глазам. Загнанно дышит в нескольких сантиметрах от моих губ, но отстраняется, как только я тянусь за очередным поцелуем.

— Кажется, мы остановились на моем ходу, да? — его голос тихий, а хриплые нотки будоражат мою душу до мурашек.

— Не знаю, — шепчу я задыхаясь, смотрю на Макса не отводя глаз. — Мне кажется я наигралась…

— А я еще нет, так что мой ход, — улыбается уголком губ Майер. В его глазах странный блеск, он меня пугает и возбуждает одновременно. — Твоя песня была для меня, раз. На тебе черное платье, два. Я люблю тебя, это три.