– Ой, ебись оно всё конём, - Князь у меня орудие пыток забирает. Легко на пальцы мотает, орудует ловко. – Такой ширины подойдёт?

– Это не шарф, а линия хреновая.

– Ты хоть что-то о вязании знаешь? Сначала основу делаешь, петли набираешь. Будущий шарф начинаешь. Если он такой ширины будет, нормально? Или больше нужно?

– Больше, так, чтобы она дважды обмотаться могла.

– Блять, Зверь, ширина – это насколько высоко горло покрывать будет, - смотрит на меня, как на дибила. Я такой и есть, если вместо разборок пытаюсь с грёбанной шириной шарфа разобраться. Ко мне прикладывает. – Так нормально, или шире?

– Я же уже сказал, в два раза шире. Она постоянно черти в чём ходит, хоть шарфом обвяжется.

– А если откажется твоё рукоделие хреновое носить?

– Узлом завяжу, не откажется. Как ты это делаешь, блять?

– Я давно вяжу, Зверь. Это помогает срывы усмирить.

Те известные срывы, которым Князь грешил. Доказывал слухи о том, что у него беда с башкой непростая. Хреновая выдержка, которая слетала моментально. Я только раз становился свидетелем этого представления, и больше не хотелось.

Но в последнее время он спокойнее стал. Кулаки сжимал, дёргался резко, но в рамках оставался. Неужели эта херня из ниток на двух палках так хорошо мозги прочищает?

– Запомнил? Так, давай ещё раз. Пряжу держишь здесь, петлю перебросил, нитку протянул. И так пока всё на другу спицу не перекинешь. И так по кругу, до длины подходящей.

– И долго это будет?

– С твоей скоростью? Лет сто, не меньше. Так, ты либо себя угробишь, либо Ася кривой шарф получит. Смотри внимательно, как я петли набираю.

Князь медленно двигается, каждый шаг свой объясняет. Я бы пулю тому пустил, кто о таком заикнуться мог бы. Зверь, за охрану половины города отвечающий, будет спицами вязать розовый, блять, шарф для жены. Всё предложение бредом наркоши кажется.

– А завтра готовить научишься?

– Захлопнись. И ещё раз этот набор петель покажи. Как ты это выкручиваешь?

– Так, стоп. Не крути руками, у тебя только спицы и кисть двигаться должна. Вот так.

Меня явно небеса наказывали за то, какую я жизнь вёл. По-другому просто быть не может. Не могла просто так Ася мне на пути попасться. Со своим кофе чертовым, взглядом внимательным. И охренительной потребностью постоянно касаться, которую я быстро выкупил.

Нет, чтобы хоть немного меркантильней быть. Попросить себе серёжки или машину навороченную. В миг бы организовал, без всяких проблем и разговоров. А она с этим вязанием пристала.

И сижу, как axmaq[1], вяжу. Эти схемы нереальные запоминаю, чтобы клочок шарфа ей подарить.

Нет, это за мою ложь расплата. Надо же было пиздануть про хобби, внимание к себе привлечь. Теперь разгребать буду, если не до конца жизни, то пока это чудовище до ума не доведу.

– А ты можешь сам это закончить? Я даже запрет на Тису сниму, твори сам свою судьбу и всё такое. Только сплети мне до завтра этот грёбанный шарф нормально.

– И? Думаешь, Ася не узнает про подмену? Или, что ещё хуже, никогда не узнает. Будет радоваться подарку, а ты будешь беситься, что это я сделал. Посрётесь в очередной раз. Оно тебе надо?

Нихрена не надо. Поэтому продолжаю учиться у Князя незамысловатым движениям. Даже получатся начинает, криво и косо, но похоже на клочок шарфа. Который Асе, разве что, на браслет пойдёт.

– Доброе утро, - Ася на порог в своей пижаме заползает. Хлопает ресницами длинными, просыпаясь окончательно. На Князя смотрит, который спицы в руках крутит. – А что вы тут делаете?

– Вязать учимся.

Без задней мыслей отвечаю. Какие мне нахрен дела к ниткам, когда на Асе шорты короткие. Длинные ноги разглядеть не проблема, только хочется между них скорее оказаться.

– Учитесь? Дамир, а ты разве не умеешь? – губа нижняя дрожать начинает. Себя руками обхватывает, словно от моей лжи защититься. – Ты же мне говорил, что…

Блять.

Лучшая идея после неудавшейся брачной ночи – перед женой себя мудаком выставить.

[1] axmaq – идиот.

Я от холода просыпаюсь. Пытаюсь источник тепла найти, но по пустой кровати рукой веду. Подрываюсь резко, будто не хватает чего-то. Потом понимаю, что Зверя рядом нет. В комнате тихо подозрительно, ни шума воды из ванной, ни тёплой подушки. Всё указывает на то, что мужчина от меня давно ушел.

Понять не могу, почему это задевает настолько. Брошенной себя чувствую, хотя столько времени этого добивалась. А сейчас не по себе от этого, пусто становится.

В одеяло заворачиваюсь, на пол сброшенное, будто оно все проблемы решить может. Разберётся вместо меня с тем сумбуром, что в душе твориться. Ни себя понять не могу, ни Зверя. Он же умный и в руках себя держать умеет, не просто так своего положения добился. А со мной срывается, вмиг всю свою выдержку теряет. А я, вместо того, чтобы по-другому зайти, сама нарываться начинаю.

Я всего две вещи знаю, принять могу, как бы на душе от этого не скреблось. Я не смогу так, и себя молчать заставить, только его правилам подчиняясь. И без Зверя не уверена, что протяну. Без объятий постоянных, рук по телу шарящих. Бороды колючей, которой так приятно касаться.

Стокгольмский синдром или влюблённость никому не нужная? Или дурацкая поговорка «стерпится-слюбится» действовать начинает? Почему мир не придумал инструкций, как действовать в таких случаях?

Зверь игру обещал, вопросы позволит задавать. Может так поговорить удастся? Так продолжаться больше не может. Горки американские надоели, каждый раз только сильнее все силы выжимают. Но и без них я не могу, стараясь хоть как-то свою мысль донести.

Установку себе даю. Одна попытка диалога и хватит. Я устала бороться, на стену непрошибаемую натыкаясь. Каждый раз надеюсь лучше сделать, баланс настроить. А только хуже всё оборачивает, закручивает всё сильнее в хаосе непонятном.

Один разговор сегодня и по нему всё решится. Если Зверь снова меня не услышит и отмахнётся от важного, тогда к прошлому варианту вернусь. С побегом и прочими попытками свою жизнь вернуть. Капельку бы ответа, шага ко мне, для меня. И тогда всё решится сможет. Шанс последний, от разговора всё зависеть будет.

И это сил даёт, уверенность. Даже на боль тянущую внимания не обращаю. Себя неполноценной чувствую от того, что вчера у нас с мужчиной ничего не получилось.

Вниз спускаюсь, не зная, чего ожидать можно. Зверь уехал или в гостиной меня ждёт? От чего-то так не хочется, чтобы на следующий день после свадьбы он сбегал от меня. Свадьбы, которой не хотела, а теперь важной вдруг становится.

Как я могу ждать, что Дамир меня поймёт, когда я каждую секунду в своих желаниях путаюсь.

– А завтра готовить научишься?

Голос Князя раздаётся, и я замираю у двери, о своём присутствии умалчивая. Интересно почему такой разговор зашел. Заглядываю слегка и цепенею, картиной охваченная.

Дамир пыхтит, ругается, спицы в руках крутит. Я сама вязать не умела, бабушка только когда-то салфетки учила делать. Но то, что мужчина делает, совсем не похоже на вязание шарфа. Он убить кого-то грозиться. Но вместо смеха от чего-то теплотой заливает, лаву по венам пускает.

К косяку прислоняюсь, наблюдая за картиной этой. Так на душе приятно, что улыбки сдержать не могу. Он соврал мне о хобби, а я радуюсь этому. Потому что учится, в нитках путается и материться на незнакомом языке много. Чтобы обещание своё сдержать.

– А ты можешь сам это закончить? Я даже запрет на Тису сниму, твори сам свою судьбу и всё такое. Только сплети мне до завтра этот грёбанный шарф нормально.

Он совсем на бандита грозного не похож, когда над петельками бурчит. Уверена, что не всерьёз предлагает Князю обмен. Он же говорил, что Тису оградит от ухаживаний неуместных. Да и уверенна, что у него получатся всё начнёт. Только усилий немного. И это не только шарфа касается.