Его лицо сложилось в гримасу, которая должна была выражать глубокое сочувствие.

— Ты, правда, и этого не помнишь? Ну, конечно, ты же была больна все это время. Тем больше оснований быстрее вернуться и быть с теми, кто о тебе может позаботиться.

Констанс вскочила — первый шок прошел. Теперь она чувствовала только одно — отвращение, жуткое, до тошноты, отвращение.

— Я никуда не собираюсь отсюда. Я замужем…

— Порочная плотская связь, не освященная благословением истинной церкви. Достаточно только посмотреть на этого Мак-Кина — животное! Представляю, как это ужасно, когда он пристает к тебе и требует, чтобы ты спала с ним. Ты, наверное, чувствуешь себя так, как будто тебя разрывают на куски…

— Я люблю своего мужа! — В ее вскрике прозвучало отчаяние. — Для меня это наконец-то настоящая жизнь!

Тейт тоже встал, высоко подняв над собой зонтик. Голос его приобрел тембр проповедника, призывающего паству покаяться и грозящего всяческими карами в случае непослушания.

— Все это плод твоего больного воображения. И что за жизнь твоему мужу с тобой? Разве он может быть уверен, что тебе однажды не придет в голову отрезать ему голову во сне, как ты это пыталась сделать со мной?

В голове у Констанс опять послышались какие-то странные звуки.

— Это неправда, — прошептала она.

— Ты ему, конечно, об этом не рассказывала, дитя мое? — Теперь в его голосе были печаль и соболезнование. — Да уж, это будет не очень хорошо, если кто-нибудь узнает об этих твоих склонностях к буйному помешательству…

— Ты мне угрожаешь? — Она, наконец, начала кое-что понимать. — Почему? Чего ты добиваешься?

— Я руководствуюсь чисто христианскими чувствами, хочу, чтобы твой супруг был избавлен от лишних бед. В конце концов, он невинная жертва в твоей игре. От еще большего унижения его может спасти только одно — если ты вернешься в Лахайн. Иначе…

— Что?

— Скандал очень плохо повлияет на дела его компании.

— Нет! — У нее внутри все сжалось. Она не допустит, чтобы на Лока снова обрушилось это!

— Я не очень разбираюсь в бизнесе, но уверен, что «Латэм и К0» в конечном счете, все равно проглотит «Верфи братьев Мак-Кинов». Это закон — крупная рыбешка поедает мелкую. Если бы ты могла убедить Мак-Кина прекратить эту безнадежную борьбу, тогда бы никто и не узнал о сумасшествии его жены.

— Перестать бороться? Мак-Кин никогда не сдастся!

Тейт пожал плечами.

— Тогда тебе остается уповать на то, что Бостон — город цивилизованный, и в здешних лечебницах для душевнобольных обстановка вполне гуманная.

Опять она в капкане! Констанс сильно, до боли прижала руки к груди. Губы ее дрожали, глаза пылали ненавистью.

— Будь ты проклят! Чтоб тебе гореть в аду!

— Какое святотатство! Ты за это заплатишь! — Тейт шагнул к ней, угрожающе замахнулся зонтиком.

Она вскрикнула, подхватила юбку и бросилась прочь с такой скоростью, как будто за ней гнались сто чертей. Она даже не заметила, что Тейт ее не преследует — стоило ему выйти из тени, как он тут же заморгал, завертелся и с заслезившимися глазами остановился на месте. Но у нее в мозгу неслись видения — дракон извергал огонь из пасти, ревели демоны, как во сне, — вот только бежит она на этот раз наяву.

Когда она, наконец, оказалась на Дэвоншир-стрит, ее всю била дрожь. Она даже не могла сама себе отдать отчет в том, как она добралась сюда, сколько времени длилось это ее безумное бегство. Она была вся в поту, шляпа сбилась назад и болталась на спине. Она ворвалась в дом, чуть не сбив с ног миссис Брак — постного вида даму в замасленном фартуке, с каким-то немыслимым пучком волос на голове.

— Мэм, вы в порядке? Не стоило так торопиться из-за этих яблок.

— Яблок? — Констанс, едва держась на ногах от потрясения и усталости, покачала головой. — Каких яблок?

— Ну, тех, которые вы хотели для пирога. Вы так расстроились, что забыли их купить, когда вернулись с рынка, повернулись и пошли опять…

Констанс сорвала с себя шляпу.

— У меня нет никаких яблок.

— Хотите сказать, что опять забыли, за чем пошли? — Миссис Брак сложила губы в ниточку, выказывая недоверчивое неодобрение.

Лоб Констанс прорезала глубокая морщина, боль острой иглой пронизала голову.

— Я не ходила сегодня на рынок!

— Ну, как же? — Дама показала на пару сеток, лежащих на столе — продукты, сахар, ветчина, завернутая в коричневую бумагу… — Вы же все это купили. Не помните, что ли?

В глазах Констанс выразилась ужасная мука. Неужели она и вправду забыла про эти яблоки? Конечно, после этой встречи с Тейтом все возможно. Опустив голову, она стянула с себя перчатки, пытаясь мобилизовать остатки самообладания.

— Да, конечно, миссис Брак. Как это глупо с моей стороны. Я встречалась с мисс Филпот и… должно быть, запамятовала.

Не обращая больше внимания на миссис Брак, которая глазела на нее с видом крайнего изумления, Констанс бросилась туда, где она всегда обычно находила отдохновение и покой, — в свою студию. Но там ее отчаяние только усилилось — она вспомнила Жерома, его уроки и чем это кончилось. Картины, расставленные вдоль стен, казались теперь какими-то плоскими, неумелыми, а в голове продолжал звучать хор враждебных голосов, издевающихся, высмеивающих, бранящих…

Даже изображение Халеакалы воспринималось теперь как скрытая насмешка над ней — на картине были рассыпаны редкие цветы в редкую пору их цветения яркими пурпурными мазками. Но у нее в жизни не будет цветов — ведь она сумасшедшая, налицо все признаки! Сайрусу Тейту не будет даже нужды распространять слухи о ней — об этом и так все узнают, и как рад будет Роджер: еще один удар по репутации «Верфи братьев Мак-Кинов»!

Констанс вскрикнула от отчаяния, гнева, беспомощности и, схватив первое, что попалось под руку, швырнула в дразнивший ее холст. Это оказалась бутылка с растворителем, пробка ее раскрылась, и содержимое разбрызгалось по всей картине. Едкий запах ударил ей в нос, только усилив и без того непереносимую боль в голове. Краски побледнели, смешались, потекли, поползли вниз. Зарыдав в голос, Констанс схватила кисть и крест-накрест перечеркнула безнадежно испорченный холст. Капли краски — черные, красные, пятнами крови пролились на деревянный пол — вот и конец Дому Солнца!

— Что за чертовщина такая? Громоподобный голос Лока прорвался через ее рыдания. Он появился неожиданно, вырвал кисть у нее из руки, прижал к себе, чтобы унять ее истерические конвульсии. В тоне его слов отразилась сложная гамма чувств: удивление, гнев, разочарование…

— Ты опять за свое? Самое время нашла!

— Я вам говорила, сэр, видите? — раздался с порога пронзительный вопль миссис Брак. — Совсем рехнутая она! Я здесь ни за что не останусь, после того как она меня еще и ножом пырнула!

Констанс окаменела. Лицо ее побледнело, глаза расширились.

— Я этого не делала! — Она в отчаянии вглядывалась в мрачное лицо мужа. — Лок, я не делала этого.

— Тогда объясни вот это! — Миссис Брак протянула вперед левую руку: на ладони был кровоточащий порез.

— Нет! — застонала Констанс, ноги ее подкосились, и, если бы не Лок, она упала бы. Он усадил ее в старое кресло-качалку.

— Ах ты, врунья, нехристь языческая! — разбрызгивая слюни, завизжала миссис Брак, заворачивая руку в фартук.

— Убирайтесь! — жестко распорядился Лок. — Я заплачу за вас вдвое против положенного, только убирайтесь немедленно!

— О Боже! — вновь простонала Констанс, зубы ее выбивали дробь. — Это опять начинается!

— Конни! — Лок встал перед ней на колени и прижался лбом к ее рукам, бессильно упавшим на колени. — Успокойся! С чего это все началось?

— Дядя Сайрус. Я встретила его в парке. — Слезы заструились у нее по щекам, и она схватилась за его руки как за единственный якорь спасения. — Это было ужасно. А потом я побежала… Сама не знаю куда, но миссис Брак сказала… Я не нападала на нее, клянусь! Во всяком случае, я думаю так — ой, господи, я уже ничего не понимаю!