— Могло бы быть и хуже. — Выражение его лица оставалось мрачным, но он нежно пожал ей руки. — Что насчет Тейта?

— Он говорит, что расскажет все… обо мне, чтобы сделать хуже тебе и Компании, если я не вернусь в Лахайн, — Констанс издала какой-то короткий нервный смешок — всхлип. — Как будто может быть что-то хуже, чем этот кошмар!

— Забудь об этом. Ты останешься со мной, а ничего хуже он уже не сделает.

— Уже? Что? — моргая, она попыталась сквозь слезы получше рассмотреть озабоченное лицо мужа. Явно он обеспокоен не только ее странным поведением. Тревога за мужа отогнала демонов, мятущихся в ее душе. — Что случилось? Расскажи мне!

— Роджер Латэм предложил компании «Тагвелл и Кент», нашим заказчикам из Нью-Йорка, купить у него «Одиссея». А им это даже выгодно: не надо ждать, пока мы выполним их заказ; они сразу получают готовый корабль, а наш контракт аннулируют!

— Они могут это сделать? Лок поморщился:

— Я еще не знаю, вроде есть какая-то юридическая заковыка, но они могут просто распорядиться прекратить строительство — и с чем я тогда останусь? Все повиснет в воздухе, останутся одни долги, это верный путь к банкротству. Да, Роджер — настоящий Макиавелли. А Сайрус Тейт — это его марионетка — через тебя они пытаются еще нажать не меня. Не ты их основная мишень, а я. Та же самая история: Латэмы против Мак-Кинов, борьба не на жизнь, а на смерть.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Тагвелл и Кент не могут отказаться от уже готового корабля. Мы должны закончить его как можно быстрее, тогда вся эта сделка с продажей «Одиссея» рухнет, а мы получим наличные…

— Но он же готов только наполовину! — Она испуганно замолчала. — Нет, Лок, ты не сделаешь это!

— Это единственная возможность, Конни! Придется отказаться от «Аргонавта».

Сердце ее сжалось от жалости и чувства вины.

— Но ведь это же мечта твоей жизни!

— Мечта подождет, черт возьми! — Он сжал челюсти. — Я перевожу всех на нью-йоркский заказ. Каждую бочку извести, каждую прядь пакли, каждую деревяшку — все туда. Даже эти шпонки Джедедии — и они пойдут в дело. Мы выдадим корабль быстрее, чем любая другая верфь в этой стране и побьем Роджера!

— Да, у тебя проблемы поважнее, чем эти выходки придурковатой Лили! — с болью в душе произнесла Констанс. — Отпусти меня отсюда, Лохлен. Пошли меня в Париж или позволь мне побыть одной в Скаи, только помоги мне сделать так, чтобы я не была для тебя обузой.

— Вот теперь ты действительно говоришь как сумасшедшая! — Реакция Лока была мгновенной и резкой. — Встреча с Тейтом вывела тебя из равновесия, но я не позволю тебе опять сбежать!

Дрожь пробежала у нее по спине.

— У меня ведь, правда какие-то провалы в памяти, и эта миссис Брак… Я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал, Лок, особенно ты.

— Ты останешься и поправишься, ясно?

— Да… — В голосе ее не было уверенности. Выругавшись про себя, Лок притянул ее к себе, уткнулся лицом в шелк ее волос.

— Мы им покажем, черт побери! — рявкнул он, сжимая ее в объятиях. — Мы им всем покажем!

Констанс прижалась к нему. Ей стало легче, и именно поэтому она явственно услышала в его голосе тревогу, сомнение и отчаяние.

«Самая печальная вещь в мире, — подумала Констанс, — это несбывшаяся мечта».

«Верфи братьев Мак-Кинов» кишела плотниками, конопатчиками, отделочниками, в воздухе витал запах гашеной извести и дыма от работающих на полную мощность паровых машин. Ржание лошадей, которые подтаскивали тяжелые шпангоуты к стапелям, крики десятников, ругательства плотников, — все это сливалось в один сплошной гул. Уже смеркалось, но работа была в самом разгаре, — везде, кроме второго стапеля, на котором в молчаливом одиночестве возвышался недостроенный корпус «Аргонавта», как брошенный ребенок в колыбели.

Работа на нем прекратилась десять дней назад, на следующее утро после встречи Констанс с Сайрусом Тейтом. Зато над кораблем заказанным «Тагвеллом и Кентом», вдвое больший контингент рабочих работал от зари, нет не до зари, а до тех пор, пока еще могли помочь зажженные фонари и пока хватало сил. Темп был взят невиданный, и срок спуска судна на воду, который исчислялся месяцами, теперь составлял буквально считанные дни.

Лок был везде, и везде первым. Но это не было его любимое детище. Корабль, получивший рабочее название «Тетушка Таг», строился по старому, испытанному проекту — так требовали заказчики. Нет, конечно, это будет совсем неплохой корабль. В конце концов, и проект, и исполнение Мак-Кинов — его не спутаешь с продукцией других фирм. Однако обводы строящегося судна выглядели как-то плебейски по сравнению с уже наметившимся стройным, аристократическим профилем «Аргонавта». Увы, по контрасту с шумной суетой вокруг «Тетушки Таг» от лесов, мастерских и пакгаузов вокруг «Аргонавта» веяло запустением. Констанс тоже принимала посильное участие в общем порыве — она каждый вечер приносила ужин Локу и Джедедии. Вот и сегодня они быстро расправились с черным хлебом, вареными бобами и жареной ветчиной, не особенно оценив ее кулинарное искусство, но, слава Богу, они хоть сыты. Теперь она на последнем омнибусе должна была ехать домой, но вот, повинуясь какому-то бессознательному импульсу, решила заглянуть в этот заброшенный уголок верфи.

Солнце уже садилось, но было по-прежнему жарко и влажно — ее прямые волосы даже закурчавились на концах. Простое муслиновое платье прилипло к ее влажному телу. Конечно, достроить «Тетушку Таг» необходимо — и как можно быстрее, но Лок наверняка тяжело переживает гибель своей мечты — и это опять она во всем виновата…

Она вновь бросила взгляд на недостроенный корабль, вновь испытала наслаждение художницы от его совершенной, хотя и незавершенной формы. Да, ее муж — это настоящий художник, поэт корабельного дела; пусть это будем чудом, но он должен закончить своего «Аргонавта».

За штабелем балок что-то зашуршало. Констанс нахмурилась — здесь никого не должно было быть.

— Кто там?

Она не ожидала, что кто-то ей ответит, но молчание странным образом испугало ее. Наверняка ей это не почудилось. А вдруг? Эта мысль испугала ее еще больше. Но нет, это не галлюцинации. Она действительно слышала какой-то звук.

Решив убедиться до конца, что ее мозг не играет с ней опять эти штучки, Констанс осторожно двинулась к навесу, тянувшемуся параллельно стапелям. Там когда-то хранили ручные пилы, вышедшие из употребления после того, как Лок заменил их паровыми; теперь там была сложена древесина ценных пород — тик, красное дерево, кипарис — для внутренней отделки. Вытянув шею, она пробиралась в хаосе брошенных недоделанными узлов и деталей корпуса — и вдруг увидела скользнувшую тень.

— Кто там? — повторила она, уже с неподдельной тревогой в голосе.

Уголком глаза Констанс скорее ощутила, чем увидела какое-то движение, быстро повернула голову: нет, вроде ничего… Ряд коротких, прямоугольных бревен терялся в тени под крышей. Тяжелый страх липкими щупальцами сжал ей сердце.

Может быть, крысы? А может, мальчишки играют в прятки — нашли тоже место! Или… а вдруг какие-то злоумышленники решили уничтожить раз и навсегда мечту жизни ее мужа? Она тихо ахнула при этой мысли, повернулась, чтобы бежать обратно, предупредить… И споткнулась. И почувствовала какой-то толчок. И с криком рухнула вниз. Голова ее больно стукнулась обо что-то твердое, и дальше — темнота, провал…

Темно как у гробовщика в шляпе.

— Алекс наверняка сказал бы что-нибудь в этом духе, — громко произнесла Констанс, обращаясь неизвестно куда и к кому. Да, в яме была такая чернота, что в первый момент после того, как к ней начало возвращаться сознание, она не могла даже понять — открыты у нее глаза или нет. Ей повезло: толстый слой опилок, на который она приземлилась, спас ее от самого худшего. Только голова жутко болит, ага, вот и шишка — не сказать, чтобы маленькая, но в остальном она в целости и сохранности.

Констанс сама удивилась своему хладнокровию — даже испытала что-то вроде чувства гордости за себя. Ощупью она прошлась по кругу. Так, пространство где-то шесть на десять футов, до верхней кромки не достать даже подпрыгнув, ни лестницы, ни веревки… Она несколько раз крикнула — никакого ответа, что неудивительно — в такую темень рабочие наверняка давно уже разошлись.