Приняв позу покорности, девочка смотрит на меня глазами наивного ребёнка. Растерянная. Едва не плачет. От нервов дрожит нижняя губа. Пухлая такая, сочная, сразу неприличные ассоциации в голове рождаются...

Блять…

Впившись взглядом в её лицо, изучаю черты. Симпатичная она. Глазища голубые, лицо необычное, сердечком, обрамленное блестящими тёмно-русыми волосами. Густой румянец делает девчонку ещё более соблазнительной. Опускаю взгляд ниже на грудь. В оттопыренном вырезе рубашки две шикарные аппетитные троечки в красном лифчике.

Пиздец…

Вот же угораздило меня так влипнуть…

Мечтал выспаться подальше от Кристины. Поспал, блядь…

— Я бы поспорил, кто из нас двоих монстр, — говорю я после недолгой паузы, вытирая капюшоном испачканный кровью глаз.

— Простите, п-пожалуйста, это вышло случайно, — лепечет приглушённо. — Я не…

— Случайно? — прерываю её, нечаянно задев болючую рану. — Ты охренела? Совсем с головой не дружишь? По живому человеку утюгом бросаешься! Ты меня чуть не убила!

— Не нужно было подкрадываться ко мне… как… как голодное животное…

Животное?

Да я, девочка, зверь! Разъярённый, во всех смыслах хищный голодный зверь! И пока я на взводе, с едва не подбитым глазом, им и останусь.

— Это мой дом, — проговариваю холодным резким тоном, от которого она вздрагивает. — Как хочу, так и веду себя здесь. Ясно?

— Вы меня напугали! — неожиданно набравшись храбрости, девица выравнивает спинку, садясь пятой точкой на пятки. Обижено вздергивает носик. — Трудно было хоть как-то себя обозначить? Вы псих?

Её щеки мгновенно становятся пунцовыми.

Забавная такая. Мелкая. Макушкой, если с ней сравниться, едва достанет мне до плеча. Чертовски привлекательная девочка. Особенно в те моменты, когда, дрожа от страха, она наивно пытается оправдаться.

Не понимаю, от чего у меня меняется настроение. Давно такого не было. Злость потихоньку испаряется. Игра в гляделки, что ли, заводит? Будоражит...

— А ты у нас, значит, жрица любви… — ухмыляюсь уголком рта, отслеживая, как мило она захлёбывается возмущением. — Хотя со жрицей я, пожалуй, погорячился. Судя по виду — желторотый неопытный птенец. Сколько тебе лет?

— Двадцать два, — выдыхает.

— Пиздец… — ворчу сквозь стиснутые зубы.

Молодая совсем. Практически одногодка Ильи.

Куда тебя несёт, Макс? Тринадцать лет разницы…

— Что, простите? — хлопает девчонка ресницами.

— Как ты сюда попала? — задаю встречный вопрос.

— Илья привез. Он мой парень.

— У Ильи нет девушки для серьёзных отношений. Я бы знал, — рублю, расстёгивая толстовку.

— А я тогда кто? — шумно сглатывает, делая недоуменное лицо.

— Ты? Сама-то как думаешь, зачем Илья сюда таскает однодневок? — В глаза ей смотрю. Девица закипает от злости, но молча проглатывает возмущение. Значит, я прав. Гостья моя не совсем святая невинность. Любит лёгкие деньги и беззаботную жизнь.

В принципе, как и Кристина. Но с Крис всё предельно ясно, а вот с этой…

— Где я тебя видел? Твоё лицо мне знакомо.

— Мы с вами пересекались на мероприятии в честь дня рождения супруги вашего отца. А с Ильёй мы уже месяц встречаемся...

О, как…

Месяц, это конечно весомый аргумент. Для неё, но только не для меня.

Я прекрасно помню, как мой младший братец грозился жениться на первой встречной официантке…

«Стоп!» — меня осеняет.

— Это ты пролила тогда шампанское, что ли? — хмурюсь, воспроизводя в памяти тот самый момент.

— Я, — еле слышно выдаёт.

Макс

— Илья где? — не сводя с девчонки взгляда, стягиваю с себя промокшую от дождя толстовку и усаживаюсь поудобнее. Кажется, у нас намечается очень интересный и долгий разговор. И как бы мне не хотелось отправить девочку восвояси, теперь уже не выйдет. До выяснения требующейся информации останется здесь, под моим присмотром.

Не хватало, чтобы мой братец назло отцу женился завтра на сомнительной личности.

— Он… не отвечает, — заметив, как я пялюсь на грудь, незнакомка потуже запахивает рубашку. — Я звонила ему много раз. Не берет трубку. Ушёл ответить на звонок и пропал.

Мимоходом отмечаю, что сиськи у девочки зачетные.

Интересно, натуральная грудь или после пластики?

Хотя откуда у официантки деньги на пластику.

— Зовут тебя как? — бесцеремонно выуживаю информацию.

— Иванна.

— Ива, значит, — не факт, что это её настоящее имя, но оно необычное. Производное от мужского имени Иван. Звучит красиво и очень ей подходит. — В честь деда назвали? — выдвигаю первую пришедшую на ум версию.

— Как вы угадали?

— Предположил. Фамилия?

— Никитина.

— Род деятельности? Кроме работы официанткой и высасыванием легких денег из глупых мажоров чем ещё увлекаешься?

— Господи, я не шлюха! — возмущается она.

— Все вы «не шлюхи», — недоверчиво хмыкаю.

— Вы всегда делаете поспешные выводы о женщинах?

Замечаю, как девчонка взволнованно пялится на кровоточащую рану. Порывается мне помочь, но по понятным причинам останавливает себя.

— За неимением информации сужу по внешнему виду. Ты ещё не проявила себя с лучшей стороны, чтобы я мог изменить о тебе мнение, — комментирую, вспоминая пролетающий в миллиметре от виска утюг. Внутренне вздрагиваю. Кажется, этот момент я запомню на всю оставшуюся жизнь.

— Вам нужна помощь. Давайте, я рану посмотрю, — Ива всё же привстаёт на колени.

— Нет уж, спасибо. Я как-нибудь сам, — останавливаю её, пробегаясь взглядом в поисках аптечки. Вспоминаю, что она в ванной, на втором этаже.

— Зря не доверяете. Я могу вам помочь. Я умею обращаться с такими ранами и знаю, как их лечить, — заявляет девчонка, мило краснея. — Я на врача учусь. В медицинском университете. К «древней профессии» никакого отношения не имею. И раз уж судите по внешним признакам, должны были заметить, что я в этом деле совершенно не профи, — взяв короткую паузу, Иванна оскорблённо хмурится.

Да уж заметил. Шлюхи не краснеют как помидор…

Хрень какая-то полная. Хочется ей поверить, но я пока ещё в ахере от произошедшего и анализировать нормально не получается. Ведьма мелкая мешает. Смотрит на меня так, будто я должен взять и извиниться перед ней.

За что?

За то, что благодаря ей я бровью въебался в полку стеллажа?

Наш зрительный контакт в полном молчании ненормально затягивается.

Что ты в ней нашел, Макс? В этой сопливой, напуганной до дрожи студентке?

Чем дольше смотрю на неё, тем больше понимаю, что возникший к девочке нездоровый интерес только усиливается, щекочет нервы, побуждает животные инстинкты просыпаться и брать над разумом верх.

Завалить её хочется. Однозначно.

А затем откупиться от собственной совести и жить дальше.

— А знаете, в чём ваша беда, Максим Андреевич? Вы не способны тонко чувствовать человека. Тяжело никому не доверять? Верно? — негромкий голос Иванны проносится в моей голове вслед за шальными мыслями.

«Разобрала…» — хмыкаю я.

Наивная девочка думает, что она особенная? Одна такая? Самая лучшая. Правильная. Честная…

Нихрена ты в жизни не смыслишь, котёнок.

Нет в мире таких женщин, которым можно безоговорочно доверять. Кроме родной матери, конечно же. Почти у всех особей женского пола присутствует жажда крови, денег и секса.

— Я вижу людей насквозь, — отвечаю делано ровным тоном, стирая с века набежавшую кровь. — И тебя в том числе.

— Не видите, — отрицает Ива. — Вы очень сильно заблуждаетесь в отношении меня. Я случайно выбила вас из равновесия. Поэтому вы злитесь. Я и вправду не хотела вас калечить. Просто сработал инстинкт самосохранения. Вот и всё. Давайте, я рану посмотрю? Нужно продезинфицировать. У вас там рассечение. Зашить бы…

— Твой инстинкт, студентка Никитина, едва не отправил меня на тот свет, — взглядом указываю на потолок. — Тоже мне, будущий медик. Ты же клятву Гиппократа давала. Знал бы, что у тебя тяга к исследованию трупов, я бы не подкрадывался так близко. Сумасшедшая ты девка, Ива, ей-богу.