Перешли, ага… Как перешли, так и встали. Наш внешний вид несколько видоизменился. Были мы в добротной снаряге британских САС с отдельными вкраплениями отечественных девайсов, а после перехода этого Рубикона мы все оказались в «афганках», кирзовых сапогах, касках и в советских брониках открытого ношения. Ладно, хоть ножи и лопатки остались прежними.

– Это сейчас чего было?! – недоуменно разглядывали мы друг друга.

– Полоз, это чего?!

Змей выпрыгнул из меня, оглядел и расхохотался.

– Вот идиоты англо-саксонские, – ржал он, – даже тут все перепутали!

– Хвостатый, заканчивай ржать, – рыкнул я на него, – противник приближается! Это чего с нами произошло?!

– Эти полудурки, я про монахов, вместе с основным щитом поставили дополнение, но перепутали заклинание. Поэтому у вас не оружие исчезает, а меняется снаряга. Первый прыжок во времени – это афганская война. Вот, вы и выглядите, как воины-интернационалисты!

– И чего нам делать?!

– Как чего?! Британцев валить! Вперед, Русь!!!

Мы выстроились клином, в острие которого стоял я, и ломанулись на врага.

Пробежав двести метров, замечаем, что основной строй противника замедлил движение, и от него отделился монах. Он бежал к нам и орал:

– Поединок! Поединок!

– Полоз, чего он хочет?!

– Ты глухой? Он поединщика от вас ждет!

– Один на один? Как в стародавние времена?

– Именно!

– Замерли! – даю команду.

В десяти метрах от нас монах остановился.

– Поединок! – повторил он.

– Слышим, слышим. Как биться будем? Голыми руками или с оружием.

– С оружием, – самодовольно отвечает он и вынимает из-под рясы короткий меч.

– Добро, – улыбаюсь я и шагаю вперед. Когда до британца осталось три метра, он атаковал.

Стремительное сближение, шикарный рубящий удар. При этом удар с подвохом: на середине рубящего движения – остановка и короткий укол в шею. Так видели бой монахи.

А так видел бой я и мои головорезы: черепаха в рясе вальяжно разбегается, так же размахивается, наносит удар, по работе его кисти и предплечья видно, что будет смена направления удара, видно, куда и как он будет бить. Наконец, укол в то место, где (теоритически) была моя шея. Заковырка в том, что как только обозначился укол, я чуть сместился вдоль руки монаха и махнул лопаткой. Монах остался стоять, а часть его предплечья, кисть и меч продолжили движение. Но недалеко. Обрубок еще не упал, а я зашел монаху за спину и незатейливо чиркнул ему ножом по горлу. Ливанула кровища. Я чиркнул второй раз, и его голова в моей руке. Со стороны моих головорезов вялые аплодисменты.

– Микола, прихвати тело покойного. Как сблизимся с основной массой – кинешь его в них.

И голову я тоже приберег.

Я снова на острие клина, мы вновь несемся на строй противника. За пять метров до строя монахов я кидаю в них голову поединщика, один из них падает. И тут же в их строй врезается тело поединщика, уложив семерых. А мы прыгаем. Приземляемся за спинами британцев. Разворот и… возглас Борьки:

– А я?!!

Зяма не стал прыгать. Он не перепрыгнул бы. В итоге, картина маслом: напротив сурового строя английских монахов стоит полуголый русский еврей. Тощенький, запыхавшийся, с ножом в одой руке и саперной лопаткой в другой… Оч-ч-чень грозная картина…

– Живым не дамся!!! – гордо заявляет Борька и патетично принимает боевую стойку.

– Зяма, беги! – срываясь на смех, командует ему Ильдар.

Не зря Зимин говорил, что «храброе бегство» наш самый любимый прием в бою. Любимый и замечательно отработанный! Мгновение! И Борька уже в десяти метрах от строя монахов! И уверенно продолжает увеличивать дистанцию!!!

В этот момент мы атаковали англичан. Схватка была недолгой. Монахи кончились крайне быстро.

– Все целы? – вопрошаю я.

– Все! – доносится в ответ.

– Сань, глянь на Борьку! – хохочет Ильдар.

Оборачиваюсь. Два монаха, на свою беду догнали нашего Зяму. Один валялся с разрубленной башкой, а второй лежал и пытался закрыться от ударов нашего еврея. А Борька его запинывал. Запинывал и приговаривал:

– А нехрен… без спроса… руками… меня… хватать…

Судя по всему, они его догнали, но не стали рубить. Решили взять в плен. Ну, их и шибануло! На Борьке же не написано: «Не влезай! Убьет!». Первого он незатейливо грохнул, а над вторым решил поиздеваться.

– Ильдар, успокой Зяму, – командую я и поворачиваюсь к церкви. Я ожидал второй волны ее защитников, но вместо этого от церкви доносятся звуки то ли песни, то ли молитвы, а в глазах темнеет…

Мгновение, я снова вижу, мы все опять стоим перед третьей чертой! Пересчитываю своих. Все! Взгляд на поле боя, а там пусто! А у церквухи открывается дверь, и из нее выбегают защитники. Не монахи. Я пригляделся…

– Сань, а британцы в форме Второй Мировой, – это знаток истории в целом и Второй Мировой Воины в частности – Макс, подсказывает мне.

Еще один взгляд на противника: в их руках винтовки с примкнутыми штыками.

– Полоз, я правильно понимаю, что мы сейчас тоже будем выглядеть, как наши деды и прадеды, и пойдем в штыковую?!

– Именно! Я же говорил, что они все напутали! И каждая попытка будет отсылать всех нас на какой-то промежуток назад. Ну, не совсем нас, а лишь снаряжение.

– Интересный феномен! А трупы куда делись?!

– А их не было! Особенность заклинания в том, что их павшие вновь становятся живыми!

– А если, кого из нас завалят?

– А вы, други мои, прижмуритесь по-настоящему!

– Вот, суки! – высказал наше общее мнение Марся.

– Кстати, Полоз, а до какого момента время будет отматываться назад?

– Не знаю, друг мой. Но не это главное. Вам нужно перейти через третье кольцо! Пока вы его не пересечете, британцы будут возвращать вас на исходную!

– Понял! Вперед!

Мы перешли черту.

В моих руках «Мосинка». На мне форма Советской Армии времен Великой Отечественной. Я рядовой. Проверяю затвор. Пусто. Даю команду:

– Примкнуть штыки!

– А мне что примыкать?! – возмущенный возглас Борьки. Сморю на Борьку. Передо мной стоит офицер! Судя по всему, политрук!! Он уныло смотрит на «ТТ»…

– Зяма, сволочь ты, а не боец! – вздыхает Ильдар. Татарин в форме моряков-черноморцев. Оглядываю своих. Офицеров, кроме Борьки, больше нет. Но и в солдатскую форму одеты не все. Есть пара ополченцев, три партизана, а Термит вообще в полосатой пижаме.

– Полоз, а чего нас так по разному «разукрасило»?!

– Вас нарядили в соответствии с формой ваших предков. Кто из них кем воевал, так вас и экипировали!

– Термит, твои предки были в плену?

– Да. Прадед со стороны отца полтора года в лагере просидел… – с ненавистью цедит Ленька. Ленька не заикается. Ленька в бешенстве. Ленька будет мстить за предка…

Я припомнил своего прадеда Федора. Точно, мой предок был рядовым, пришел после Сталинграда. Контуженный и с тремя осколками в теле. С ними и прожил до смерти.

– Это что, – возмущенно гундит «партизан» Микола, – предки нашего еврейчика офицерами были?!

– Я бы попросил! – задрал нос Зяма. – Где субординация, рядовой!

– Заглохли оба! Парни, наша задача добраться до третьей линии! Иначе, мы так до второго пришествия переодеваться будем. Все поняли? Не уничтожение противника наша цель, а прорыв к третьему кольцу! Зяма, ты остаешься тут. Остальные, приготовились…

– Командир, – перебил меня Борька, – можно я!

– Чего ты?!

Зяма поправил пилотку, встал в направлении позиции англичан, правую руку с пистолетом поднял вверх, а левую отвел в сторону, встав к нам в пол оборота.

– За Родину!!! – прокричал Борька. – За Сталина!!!

И сорвался в атаку…

Конечно, мы его обогнали. Когда Зяма добежал до нас, мы почти прорвали фронт англичан. И опять звуки молитвы, опять темнота, опять мы стоим за чертой.