– Череп говорит, что как только я дойду до пастыря и увижу его лицо, так все станет понятно.

– А захребетник твой, ну, Медведь?

– Медведь к Полозу велел обратиться…

– А-а-а… Полоз, – позвал я.

– Слышу, слышу, – Змей поднял голову. – Здрав будь, воин славный!

– И тебе не хворать, – отозвался Зимин. – Все слышал?

– Все. Я больше, чем сказал Череп, не скажу. Но пока дам совет: когда в следующий раз по храму пойдешь, не спеши к пастырю. Остановись и как следует рассмотри прихожан. В них начало ответа и найдешь.

– Сон вещий?

– Сто процентов. Были бы на своей Земле, ты бы сразу понял, о чем идет предупреждение. А так, Мать-Земля только этим кусочком до тебя достучаться пытается.

– Домой бы тебе, Петрович, – подал я мысль.

– Поздно. Дел по горло. Не вырваться.

– Тогда рассматривай прихожан, – повторил Полоз.

Петрович попрощался с нами обоими и уехал.

– Полоз, ты чего-нибудь понял?

– Грядет опасность. Она скрыта, хорошо скрыта. И, думается мне, мой прямоходящий друг, именно нам с тобой придется ее устранять…

– Для этого Барон отзывает нас с фронта?

– Именно.

Утро началось с мата. Коваль ругался с Миколой. Я спустился вниз и попытался понять, в чем проблема.

– Вы, мародеры, совсем охренели?! – наезжал на Миколу Леха.

– Леша, не журись, – флегматично отвечал Микола. – Не для себя же стараемся…

– Да ты подумай своей башкой, как мы это все провезем?

– Я же говорю – не переживай. До соседнего района, тьфу ты, графства, нас Смерши проводят. Я им пару ценных вещей подогнал, так они и с погрузкой помогли…

– Микола, мать вашу, из-за таких, как ты, Советский Союз и развалился!!!

– Ну, развалился и пес с ним. Обратно не соберешь уже. А мы машинки наши перед замыкающим БэТэРом воткнем, и все в ажуре будет…

– И самоходку между ними, да? Нас наши же накроют…

– Не накроют. Я ее уже перекрасил и два флага к ней прицепил. Издалека видать, что наша. А нам эта самоходка очень может пригодиться. Я за нее, между прочим, фунтами платил. Так что, ее наличие в колонне даже не обсуждается.

– Микола, вы вообще страх потеряли?! – Коваль заметил меня и запричитал:

– Бармалей, твои мародеры совсем оборзели! Ты только посмотри, что они учудили!!

Я перевел взгляд на Миколу, уже подозревая, что наш хозяйственный хохол совместно с Марсей и Зямой провел небольшую экспроприацию.

– Сашко, согласись, мы тут обжились, имуществом обзавелись и бросать его тут глупо.

– Допустим.

– Так вот, мы с парнями ночью покумекали и составили список самых нужных вещей, которые нужно взять с собой.

– Рискну предположить, что самоходка идет под первым номером в этом списке?

– Не-е-е-е-е, – протянул Микола. – Только…

– Да пошел ты со своими бронниками, – раздался посыл Зямы. – У нас и так места не хватает, еще ты со своими жилетами приперся. Марся, ты на посту или где? Ты часовой или как? Какого посторонние лезут к нашим грузовикам?!!

Я повернул голову в сторону Борькиного крика и остолбенел. Кормой к нам стояли те самые десятитонные грузовики, на которых парни грабили больницу. Один из кузовов был уже зачехлен, в кузове второго стоял Борька с большим блокнотом и в данный момент ругался с Мамелюком, пытающимся пристроить бронники. Марся стоял недалеко и сосредоточенно паковал какое-то ценное имущество в деревянный ящик.

– Димон, отвали, – поддержал он Борьку. – Места нет.

– А, куда мне их? – переключился на Марся Мамелюк.

– Не знаю. Но твое барахло явно не вписывается в накладную.

– В какую накладную?

– В транспортную.

Я, наконец, обрел дар речи и взвыл:

Так, вы – представители украинско-татарско-еврейского общества по экспроприации капиталистического, а также всего, что плохо лежит, имущества. Вы, совсем наглость потеряли?! Это что за дурдом?! Вы что местный банк вскрыли?

– А я сразу предлагал – ломать банк, – пробубнил Зяма.

– Санек, чего ты орешь? Тут только нужное.

– Что? Что в таком количестве может быть нам нужно?! – я направился к грузовикам. За мной засеменил Микола, ненавязчиво пытаясь отодвинуть меня от затентованной машины.

– Командир, – вцепился в меня Мамелюк, – скажи им, чтобы они место под бронники выделили…

– Чего? – я переключился на требование Димки, и до меня дошло, что его бронники явно не входят в «смету» комплектования трех групп. – Какие бронники, убогий?

– Хорошие. Британские. Высшей степени защиты, – неуверенно зашептал Димка, понимая, что его гешефт и Олега, скорее всего, засвечен. Он попытался слинять, но я попросил Коваля задержать начинающего спекулянта.

– Зяма, дай твой талмуд, – протянул я руку. Борька сжал губы и вручил мне увесистый блокнот. Я начал читать.

«Рентгеновский аппарат; Установка для очистки крови; Набор хирургических инструментов; Холодильники; Автоклавы; Дизельные генераторы», – это был далеко не весь список оборудования, который мои архаровцы погрузили во вторую машину. Коваль через плечо пробежал глазами по списку, и ему стало немного стыдно. Парни явно заботились о группах, спионерив все необходимое для передвижного госпиталя.

Зяма оценил состояние Лехи и перешел в атаку:

– И чего ты орал, как ограбленный еврей? О вас заботимся, неблагодарный! У нас в войсках только оружия до хрена. А приличное медицинское оборудование только на агитационных плакатах, – завывал опороченной монашкой Борька. Леха стыдливо смотрел в землю. Я подождал, пока Коваль окончательно сгорит со стыда, а потом поинтересовался:

– Лешка, ты купился на эту филькину грамоту и блестящую актерскую игру Борьки? Мировой кинематограф потерял великого артиста в тот день, когда Зяма поступил в медицинский. Рыдал горючими слезами кинематограф этот… Кому ты веришь?! Ты вспомни про двух других участников концессии! Ты забыл, как они у вертолетчиков горючку продали? Вспомнил? Начальника склада ГСМ и его зама под трибунал отдали, а все бабки осели у этой троицы.

– Между прочим, они сами нам предложили их горючку толкнуть, – как бы невзначай буркнул Микола.

– Если мне не изменят мой склероз, речь шла о продаже пятисот литров, а не о разбазаривании двух тонн, – заткнул я Миколу. – Я уже не спрашиваю, откуда особисты узнали о вашем маленьком бизнесе, и почему вас даже свидетелями не подтянули, хотя вертолетчики дурными голосами орали про ваше активное участие, – намекнул я на стопроцентный подкуп особистов моими барыгами.

Барыги, спекулянты, торгаши. Первые потуги Миколы и двух других спекулянтов заработать на этой войне я жестко пресекал. Грозил расстрелом. Но потом мы столкнулись с проблемой обмундирования. Потом с размещением в новом месте. И еще масса интересных случаев. Тыловые крысы зарабатывали даже на том, что они были должны по умолчанию. Но «должны» бывает «вне очереди» и «первой свежести». И, чтобы получить вне очереди и первой свежести, очередному «куску» нужно было заплатить. Стучать особистам не было никакого смысла – почти все были в доле. В конце концов, очередной раз отслюнявив из собственного кармана очередному тыловику, я плюнул, а дал «добро». Через два месяца, прибыв в новый лагерь, мы, благодаря моим торгашам, были размещены лучше генералов. С тех самых пор у нас все было, и это «было» всегда было первой свежести. Барон, конечно, матерился, но когда Коваль со своими бойцами, заняв у Миколы штуку баксов, просто купил у противника право на проход через минное поле, заткнулся и глупых вопросов больше не задавал. Но оружием я торговать не разрешал!

– Так, сукины дети, – обиженно взревел Коваль, – что в ящиках?! Я сейчас сожгу их, к чертовой матери!!!