— Окровавленная повязка? — задумчиво протянула Александра, сидевшая перед туалетным столиком. Повернувшись, она напряженно посмотрела на Филлис с ее прелестными зелеными глазами цвета лесного мха и длинным носом, из которого постоянно капало, чем объяснялось непременное наличие платочка в правой руке.

— Да, миледи, окровавленная повязка. Из спальни его сиятельства.

Александра молча вылетела из спальни и, распахнув смежную дверь, ворвалась в комнату мужа, где собиралась ощупать его с головы до ног и даже проверить наличие зубов во рту.

Проклятие! Его там не было! И она точно знала: если подступить к нему с вопросами, он высокомерно посмотрит на нее сверху вниз и уверит, что все это сказки, сочиненные глупой девчонкой-прачкой.

И хотя было только пять часов вечера, Александра поспешила в буфетную, чудесную просторную комнату с полом, выложенным черно-белыми мраморными плитами.

Холлис оказался не один. Мало того, держал в объятиях женщину, которую Александра никогда до этого не видела.

Графиня тихо охнула и стала потихоньку отступать, пока дверь за ней не закрылась. Бесшумно.

Холлис, обнимающий и целующий незнакомую женщину?!

Александре вдруг показалось, что мир перевернулся. Она мгновенно забыла о доказательствах, которые необходимо добыть, чтобы Дуглас не смел смотреть на нее сверху вниз, и бросилась в контору, где муж о чем-то беседовал с близнецами. Она вдруг взглянула на происходящее новыми глазами. Близнецы все знали. Недаром погружены в секретную беседу! Это сразу видно!

Ей захотелось пристрелить всех троих. Но вместо этого она объявила:

— Холлис целует незнакомую женщину в буфетной!

Дуглас и близнецы мгновенно замолчали. Наконец Дуглас льстиво пролепетал:

— Э… Алекс, дорогая, ты о чем? Говоришь, Холлис целовал незнакомую женщину? В буфетной?

— Да, Дуглас. И она показалась мне куда моложе Холлиса. Я бы сказала, не старше шестидесяти.

— Холлис вольничал с молодой особой? — Джейсон, откинув голову, рассмеялся, но тут же вновь стал серьезным. — Господи, отец, а если она авантюристка и охотится за его деньгами? Уж я-то знаю, что он далеко не нищий. Как-то сказал мне, что ты годами вкладывал его деньги в доходные предприятия и теперь он почти так же богат, как ты!

— Я сделаю все, чтобы Холлис не попал в лапы алчной старухи, — поклялся Дуглас.

— Мама, ты действительно видела, как они целовались? — допытывался Джеймс.

— По крайней мере страстно обнимались. Впрочем, да, и целовались тоже, — кивнула Александра. — У меня от такого зрелища буквально глаза на лоб полезли. И вы не поверите, — шагнув ближе к мужу, про шептала она, — похоже, оба были на седьмом небе.

— Остается надеяться, что это та молодая женщина, на которой Холлис собирается жениться, — заключил Дуглас.

Жена и дети молча смотрели на него.

— Ты обо всем знал, Дуглас?

— Несколько дней назад он упоминал о женитьбе. Что-то насчет того, что молодая жена сразу исцелит его хвори.

— Но…

Дуглас поднял руку:

— Посмотрим. В конце концов, это совсем не наше дело.

— Но это Холлис, сэр, — напомнил Джеймс. — Он прожил в этом доме дольше, чем вы.

— Старый — еще не значит мертвый, — пояснил Дуглас. — Мужчина жив до тех пор, пока над ним не будет шести футов земли. И постарайся не забывать этого.

Александра вздохнула:

— Хорошо, хорошо, довольно волнений. А теперь, Дуглас, расскажи, что случилось с тобой. Только не смей ничего утаивать. Заодно объясни происхождение окровавленной повязки, найденной в умывальном тазике в твоей спальне. И учти, россказнями о порезанном пальце ты не отделаешься.

— Говорил же, сэр, что она все узнает, — вставил Джейсон.

— Мама даже проведала, что в тринадцать лет я целовал Мелиссу Гамильтон за конюшней, — мрачно пробурчал Джеймс. — Я так и не понял, каким образом она это обнаружила.

— У меня повсюду верные шпионы, — усмехнулась Александра, — так что тебе лучше держать ухо востро. И даже если ты стал мужчиной, не думай, что я отошлю их на покой.

— Они наверняка достаточно стары, — с ослепительной улыбкой заметил Джеймс.

— А теперь, Дуглас, говори и не увиливай, — велела Александра, стараясь не растаять под лучами этой улыбки.

— Ладно, если уж ты решила поднять шум из-за пустяков.

— Кажется, я слышу аплодисменты Непорочной невесты? — ухмыльнулась Александра.

— Господи, это вы, Дуглас?

Саймон Амброуз, лорд Монтегю, поспешно встал и, подслеповато моргая, поднял очки на лоб, после чего споткнулся об упавший со стола журнал и едва не потерял равновесие. Выпрямившись, бедняга стал одергивать жилет.

— Да, Саймон, это я, и без приглашения. Надеюсь, вы позволите мне войти?

— Я всегда готов приветствовать вас в своей спальне. Даже если вздумаете войти через окно, — рассмеялся он. — Впрочем, если речь пойдет о спальне Мейбеллы, дело другое. Это я вряд ли смогу одобрить. Но сомнительно, что такое случится, верно?

— Как и то, что вы проникнете в спальню Александры.

— Интересная мысль!

— Только не стоит обдумывать ее слишком серьезно.

Лорд Монтегю снова засмеялся и указал Дугласу на кресло.

— Очень рад вас видеть. Мейбелла, приехал лорд Нортклифф! Мейбелла? Ты здесь? Странно… а я думал, что она рядом, шьет у окна… — озадаченно пробормотал Саймон, но тут же просветлел. — Зато Корри наверняка где-то тут. Она вполне способна развлечь гостей в отсутствие тети. А может, и нет.

Немного подумав, он откинул голову и громогласно окликнул:

— Бакстед! Бакстед, немедленно сюда!

— Что угодно, милорд? — осведомился появившийся дворецкий. Саймон снова вскочил, сбил с носа очки и, попятившись, наткнулся на маленький столик. Бакстед едва успел схватить его за руку и потянул на себя так энергично, что Саймон чуть не рухнул на паркет.

— Ах, милорд, — приговаривал дворецкий, — что я за идиот! Застал вас врасплох, как молодую девушку, поднявшую юбку, чтобы перейти ручей.

— Прекрасное сравнение! — оживился Саймон. — А что случается, когда вспугнешь молодую девушку с поднятой юбкой?

— О, это не более чем мои фантазии, милорд.

Не стоит обращать на меня внимания. Длинные белые ноги — и на этом конец столь восхитительной мысли, сэр.

Дуглас вспомнил, как Холлис однажды сказал о Бакстеде: «Очень неуклюжий парень, милорд, и вертопрах к тому же. Зато, ничего не скажешь, забавный. Он и лорд Монтегю идеально друг другу подходят». Что верно, то верно.

Дуглас улыбнулся, глядя, как Бакстед отряхивает Саймона, а тот старается его оттолкнуть.

— Бакстед! — воскликнул он наконец, шлепая дворецкого по рукам. — Мне необходима леди Мейбелла.

Если не сможешь найти ее, приведи Корри. Возможно, она помогает на кухне: девочка обожает печь пирожные с ягодами, по крайней мере обожала, когда ей было лет двенадцать. Дуглас, проходите и садитесь.

— Я не знаю, кто дома, сэр, мне никто ничего не говорит, — обиженно пробормотал Бакстед. — А, милорд Нортклифф, прошу вас, садитесь. Позвольте снять драгоценные журналы милорда с этого чудесного парчового кресла. Ну вот, осталось всего три, и это придает креслу особенно величественный вид, не правда ли?

Бакстед назойливо маячил рядом, пока Дуглас не устроился на журналах, и только потом вылетел из комнаты, поблескивая мокрой от пота лысой головой.

Дуглас улыбнулся хозяину. Ему всегда нравился Саймон Амброуз. К счастью, последний был достаточно богат, чтобы прослыть всего лишь чудаком, а не помешанным. Все знали, что за последние двадцать лет, прошедшие со дня кончины его отца, он ничуть не изменился.

Саймон, получивший титул виконта Монтегю, отправился в Лондон, где встретил Мейбеллу Коннот, женился и привез ее в Туайли-Грейндж, красивый дом в георгианском стиле, выстроенный на фундаменте зернохранилища, примыкавшего когда-то к давно не существующему монастырю Святого Люсьена.