Совершенно очевидно, что Конни видел записку. Джеймс пожал плечами:

— Я все-таки решил, что должен помочь. Если Тонни будет продолжать в том же духе, то ему никогда не выпутаться.

— А я думал, ты не собираешься вмешиваться. Вроде ты сам что-то такое говорил, — напомнил Конрад.

— Однако он мой брат, не так ли? Впрочем, сам не знаю, почему я так о нем беспокоюсь, после того как он прошлой ночью сыграл со мной такую злую шутку.

Брови помощника удивленно поднялись.

Джеймс усмехнулся.

— Это братишка постарался, чтобы я так себя плохо чувствовал перед отплытием, — произнес он, потирая пальцами виски, в которых болью отзывался каждый удар пульса. — Вот же чертов негодяй!

— Но ты-то, конечно, оставался на высоте?

— Конечно. Не мог же я позволить, чтобы он напоил меня до бесчувственного состояния. И все же корабль придется выводить тебе. Боюсь, я не в форме сегодня. Пойду в каюту. Доложи, когда выйдем в море.

В капитанской каюте Конни появился уже через час. Он налил себе рюмку русской водки и присел за стол напротив Джеймса.

— Будешь переживать за мальчишку, правда ведь?

— За этого мошенника? — Джеймс покачал головой и тут же вздрогнул, почувствовав новый приступ похмельной боли. — Тонни проследит, чтобы он не влип в какой-нибудь серьезный скандал, — продолжил он, сделав изрядный глоток тоника из протянутого Конрадом стакана. — Если кто и будет переживать, так, похоже, ты. Тебе следовало завести собственного, а, Конни?

— Может, у меня и есть сын. Только в отличие от тебя мне не посчастливилось наткнуться на него. Кстати, и у тебя, возможно, есть другие сыночки, о которых ты не знаешь.

— Помилуй Боже, мне и одного более чем достаточно, — произнес Джеймс с неподдельным ужасом, вызвавшим усмешку друга. — Ну хватит об этом. Что ты собираешься мне доложить? Сколько членов прежней команды у нас осталось?

— Восемнадцать. И особых проблем с заполнением служебных должностей не было, за исключением боцмана, о чем я тебе уже говорил.

— Так мы вышли в плавание без боцмана? Это означает, что тебе придется исполнять еще и его обязанности. Не тяжеловато будет, Конни?

— Было бы, если бы я прямо вчера не нашел подходящего парня, точнее, если бы он сам не нашелся. Он пришел просить, чтобы мы взяли его с братом в качестве пассажиров. Я ему, естественно, объяснил, что «Святая Анна» не пассажирское судно. Вот тут-то паренек и вызвался работать у нас на протяжении всего плавания. Более настойчивого шотландца, признаюсь, мне еще не приходилось видеть.

— Еще один шотландец? Они прямо одолели меня за последнее время. То мы гонялись по Лондону за кузеном леди Рослин, то… помнишь историю с той маленькой злючкой и ее провожатым… Слава Богу, хоть твои шотландские предки поумирали так давно, что в тебе от них уже ничего не осталось.

— Я думал, ты уже забыл о ней.

Джеймс нахмурился и сменил тему:

— Как ты думаешь, этот шотландец хоть немного разбирается в оснастке судна?

— Я очень тщательно проверил его. Очень похоже, что он уже занимался этой работой. Сам парень сказал, что плавал в качестве квартирмейстера, судового плотника и боцмана.

— Если это так, то он весьма вовремя подвернулся под руку. Отлично. Есть что-нибудь еще нового?

— Джонни женился.

— Джонни? Мой кают-юнга Джонни? — Глаза Джеймса зажглись искренним удивлением. — Боже правый, ему же только пятнадцать! Что же он наделал, черт его побери!

— Скажем, влюбился в маленькую женщину и решил, что не сможет без нее жить, — пожал плечами Конни.

— Маленькую женщину? — усмехнулся капитан. — Этому самоуверенному маленькому насмешнику нужна мама, а не жена.

Очередной приступ головной боли заставил его замолчать и допить тоник.

— Я нашел тебе другого юнгу. Брат Мак-Донелла…

Джеймс выронил стакан.

— Кого? — едва вымолвил он, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание.

— Что с тобой, черт тебя дери, Джеймс?

— Мак-Донелл? А не зовут ли его Ян?

— Ага… — Теперь удивление зажглось в глазах Конни. — Бог мой, неужели это тот самый шотландец из таверны?

Джеймс нетерпеливо взмахнул рукой. Ему было не до ответа.

— А брата его ты хорошо рассмотрел?

— Если подумать, то, пожалуй, нет. Это паренек небольшого роста… А так, он все время прятался за спину брата. Я нанял его, можно сказать, не глядя. Выбора не было, и ждать было некогда. Ведь Джонни всего два дня назад сообщил о том, что собирается остаться в Англии. Но ты же не думаешь, что…

— Именно это я и думаю, — перебил Джеймс, неожиданно расхохотавшись. — Ты оказал мне бесценную услугу, черт побери. Знаешь, я вернулся тогда в таверну из-за этой девчонки и потом продолжал искать ее. Но она со своим шотландцем как сквозь землю провалилась. И вдруг теперь падает прямо мне в лапы!

— Ну, — усмехнулся Конни, — как я вижу, у тебя будет приятное плавание.

— Уж можешь быть уверен, — хищно оскалился капитан «Святой Анны». — Но разоблачать ее мы пока не будем, Конни. Сначала мне хочется немного поиграть с ней.

— Ты, надеюсь, понимаешь, что можешь ошибиться. Она в конце концов действительно может оказаться мальчишкой.

— Сомневаюсь. Впрочем, я все быстро выясню, когда она приступит к своим обязанностям на судне.

Джеймс замолчал, придавшись размышлениям о том, как он потихоньку начнет раскалывать своего кают-юнгу и какие дополнительные «обязанности» возложит на последнего через недельку-другую. Путешествие действительно обещало быть весьма приятным.

— Ты не собираешься опять уходить, надеюсь?

— Вообще-то собирался, — ответил Энтони, который как раз намеревался натянуть перчатки.

Стоявшая у двери гостиной Рослин подошла к нему ближе. Домой они вернулись около часа назад, и все это время она набиралась храбрости, чтобы начать разговор. Однако храбрость стремительно улетучивалась. Неужели ей не удастся и сейчас воспользоваться открывшейся возможностью? Нет, она должна довести начатое до конца.

— Я бы хотела кое о чем поговорить.

— Хорошо. — Он жестом пригласил ее в гостиную.

— Не здесь, — быстро произнесла Рослин, слегка краснея при виде вопросительно изогнувшихся при этом бровей мужа. — В моей комнате. Нам там никто не помешает… Мне хотелось бы, чтобы мы были одни, когда я скажу то, что хочу.

В доме, кроме них, был Джереми. Ей хотелось исключить малейшую возможность вмешательства в предстоящий разговор.

— Что ж, веди меня к себе, дорогая.

Судя по безразличному тону, Энтони отнюдь не собирался облегчить ей задачу. А что, если ему и в самом деле все равно? Не окончится ли ее попытка тем, что она в очередной раз просто выставит себя дурой?

Гоня прочь подобные мысли, Рослин быстро зашагала вверх по лестнице. Энтони шел следом. Ноги едва слушались — он сильно опасался, что будет отнюдь не в восторге от сообщения жены. По его мнению, время для того, что он так жаждал услышать от нее, еще не пришло. Нужно несколько недель, чтобы она поняла до конца, что уже не хочет и не может спать одна. Только тогда Рослин не станет упрямиться.

Когда Энтони вошел, она уже сидела в шезлонге. Коль это место было уже занято, а расположиться на кровати не позволяли правила приличия, ему пришлось сесть на низкий табурет, стоящий в нескольких футах от туалетного столика. В ожидании разговора он машинально передвинул несколько флаконов с духами и повертел валявшийся рядом с ними сложенный лист бумаги. Развернул он его столь же рассеянно. Но уже первого взгляда на записку было достаточно, чтобы полностью сосредоточить на ней внимание. Написана она была рукой Джеймса!

— Не мог бы ты наконец взглянуть на меня, Энтони?

Заметив, как сердито сощурились глаза мужа, Рослин продолжила уже не так громко:

— Я не знаю, как это сказать… В общем, я была не права.

— Не права?

— Да. Я не должна была настаивать на каких-либо ограничениях в наших супружеских отношениях. Я… я бы хотела все начать сначала, как будто моих условий не было.