«Что мне сделать для тебя, Ленский?»

«Разденься и будь со мной полностью голой. Но я хочу доказательство, лгунья».

Я не вру, когда пишу ей, что хочу ее до боли. Хотя нет, все-таки вру, потому что «хочу до боли» — это и близко не то, что я чувствую с железной непрекращающейся эрекцией вот уже минут тридцать. Именно столько мы с Колючкой переписываемся.

Лежу в постели полностью голый — это тоже чистая правда. Ненавижу спать в трусах, летом вообще закрываю комнату на замок изнутри, чтобы мать не зашла и не увидела мой физиологически естественный утренний стояк.

Все-таки переворачиваюсь на живот, подбираю подушку под грудь и пока Колючка собирается с силами, закрываю глаза, вспоминая вкус ее губ. Сжимаю наволочку в кулаке — и тяну бедрами вверх, представляя, что Варя лежит подо мной с широко разведенными ногами. Яйца поджимаются, в голове шумно и тихо одновременно.

Телефон, наконец, оживает.

Моя стыдливая девчонка, наконец-то, решилась. И хоть это все равно не то, что я бы хотел, но это больше, чем все, на что я мог надеяться еще несколько дней назад.

Колючка сфотографировалась почти так же, как и я, только осталась в лифчике. Очень симпатичном черном лифчике без всяких идиотских кружев. Сглатываю, жадно разглядывая каждую деталь ее тела: симпатичная небольшая грудь, белая кожа, серебряная цепочка с кулоном-цветочком. Плоский животик, втянутый вертикальный пупок, краешек черных трусиков с атласным бантиком.

Убейте меня.

Просто, блядь, убейте меня, пока я не двинулся окончательно и не трахнул кровать.

Кусаю подушку, чтобы спрятать стон, когда пару раз тараню членом матрас. Жестко и почти до боли.

«Ты меня с ума сводишь, Колючка, — пишу ей, вдруг вспомнив, что молчу слишком долго, а моя мнительная девчонка уже наверняка черте чего успела понапридумывать. — Сильнее у меня стоять уже просто не может».

Хочу попросить снять эту черную тряпку, а лучше обе, и показать мне, какая она офигенная. Но боюсь перестараться, и вынудить Колючку просто закрыться в себе, поэтому обрушиваю на нее откровенность своих желаний.

«Я сейчас выебу кровать, представляя, что это ты. Это не преувеличение. И это будет не первый раз, когда я делаю это, думая о тебе»

«Подо мной уже простыня дымится, Ленский…» — отвечает Колючка.

«Снимай трусики, Колючка».

Она отвечает почти сразу: — «Сняла».

«Послушная?»

«Сумасшедшая»

Я не знаю, как бы мне самому не двинуться от фантазий в моей голове и от потребности кончить. Я реально уже весь мокрый от напряжения: простыня липнет к телу, губы искусал до крови, и сердце почти навылет, как будто еще немного — и сдохну к чертовой матери.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

«Мне нужен твой голос, Колючка. Можно?»

Есть вещи, которые я — пока — буду делать только после ее разрешения.

«Можно», — пишет она примерно через минуту, и я мгновенно набираю ее номер.

— Прости, я хочу слышать, как ты кончишь вместе со мной, — говорю громким шепотом, переворачиваясь на спину. Беру себя в кулак у самого основания, делаю пару толчков в ладонь и выдыхаю, кажется, громче, чем собирался.

— Даааааня, — растягивает мое имя таким надрывным голосом, что я почти слышу визг собственных сорванных тормозов.

— Ты нужна мне, Колючка. — Жмурюсь до рези за веками, потому что в этот момент она тихонько сладко стонет. — Еще, детка. Делай то, что ты делаешь, но дай мне свой стон.

— Детка? — Слышу улыбку пополам с дрожью.

— Моя детка, — поправляю себя.

Может, я балбес, но я не отдам ее никому.

Не знаю как, но не отдам и все.

— Еще раз, — впервые так откровенно просит она.

— Хочу засадить тебе по самые яйца, детка, — нарочно грязно, и пошло, откровенно.

Я не умею стесняться, а ей точно нельзя давать повод думать, что она может ускользнуть обратно в образ строгой холодной училки. Моя Колючка ни хрена не холодная, она жутко сексуальная малышка, и я уверен, что сейчас ее пальцы все мокрые, потому что она — со мной, и течет от меня.

Блядь же, как хорошо…

Выгибаю спину, забрасываю голову назад, и еще пару раз провожу по члену. Выдыхаю, пробую восстановить дыхание — но ничего не получается. Да ну на хуй!

— Знаешь, о чем я думал, когда трахался с рукой в своей постели? — подстегиваю ее фантазию. Настолько быстро к краю я еще ни разу не подходил, и меня нехило так трясет.

— О чем? — сглатывает она.

— О том, как усаживаю тебя на парту, задираю твою юбку и рву твои чулки.

Да, я хочу порвать на ней чулки. В хлам порвать. А потом надеть на нее новые — и снова порвать.

Кончики пальцев на ногах подгибаются, удовольствие рождается в затылке и быстро, словно стальной шарик, катится по позвоночнику до самого копчика.

— Ленский? — Она всхлипывает громко-громко, и мычит, явно закусывая губу. Голос дрожит, и я знаю, что сейчас моя малышка кончит вместе со мной.

— Да, детка?

— Я бы тоже этого хотела…

Вжимаю пятки в матрас, выдыхаю целую кучу бессвязной ругани, сильно и остро кончая себе на живот.

Наверное, я могла бы испытать удовольствие просто от одного звука его голоса.

Хриплого, низкого, с прикушенными стонами, которые Даня пытается сдерживать хотя бы через раз.

Я настолько мокрая, что теряюсь, потому что никогда раньше со мной не было ничего подобного. Всегда было сухо и больно. А сейчас я завелась настолько сильно, что придется менять трусики.

Даня хрипло дышит в трубку, рассказывает свою фантазию, и это как будто бы он залез в мою голову и сделал то, чего я хочу: именно так, все-все, до последней детали — именно так. С разорванными чулками, с холодной скрипучей партой у меня под ягодицами, с его расстегнутыми штанами и рубашкой, на которой я бы сорвала каждую пуговицу, чтобы добраться до выразительного рельефного пресса.

Меня неумолимо тянет вверх. Выше и выше, до облаков, в которых не хватает кислорода, чтобы нормально дышать. Мотаю головой по подушке, и чтобы сдержать крик, втягиваю губы в рот, прикусывая изнутри.

Сворачиваюсь калачиком.

Сладко и больно, горячо и холодно одновременно.

И ответный стон Дани, от которого я превращаюсь в бенгальский огонь: искрюсь, плавлюсь, распадаюсь на десятки искр и просто больше себе не принадлежу.

— Понравилась сказка, детка? — хрипло, без намека на улыбку, спрашивает Даня.

— Да, Ленский, очень понравилась, — честно, без заминки, признаюсь я.

Это очень плохо, что его «детка» заставляет меня чувствовать себя девчонкой, которую соблазнил куда более взрослый и опытный мужчина?

Я подумаю об этом в следующий раз.

Впервые за очень долгое время, я сплю как убитая. Меня не мучают кошмары, во сне за мной не гоняется маньяк с огромным топором, я не просыпаюсь от того, что муж во сне притрагивается ко мне то рукой, то пяткой. Мне не хочется «случайно» упасть на пол и перебраться спать на диван или на кухню.

Я просто сладко и крепко сплю, и мне снится Эйфелева башня, снег, карамель в виде полосатых бело-красных тросточек, и горячий вкусный кофе в стаканчиках с логотипами «Старбакс», которыми мы с Ленским меняемся, чтобы попробовать вкус друг у друга.

Утром я просыпаюсь отдохнувшая, как будто прогулка по заснеженному Парижу была реальностью. И хоть на часах всего шесть тридцать, я чувствую себя отдохнувшей, как будто проспала целую неделю.

Пока все домашние спят, принимаю душ, переодеваюсь и готовлю омлет на всех. Отдельно подсушиваю гренки, открываю домашний джем, а для Вали варю овсянку.

Когда в дверь звонят, на часах начало восьмого. Мать только-только проснулась и как раз зашла на кухню. Смотрит с извинением, как будто это ее вина, что мне пришлось делать завтрак. Молча протягиваю ей чашку с кофе и говорю, и нас беспокоит утренний гость.