- Из всех чудес, которые я видел, самое большое - человеческий страх. Видите: смерть, судьба каждого человека, настигает его, когда приходит время.

Ненадолго возникшего замешательства хватило чтобы добраться до Зое, после чего двор заполонили остальные члены сообщества.

- Ирвес! - крикнула Зое. - Наконец-то!

Снежный барс промчался мимо нас. Хихиканье гиены-тени смешалось с возмущенным и одновременно испуганным криком Джуны, когда Ирвес вцепился ей в глотку. После чего ее крик перешел в вой от боли и ярости. Юлиан молниеносно спустился с крыши. Сиреневой полоской мелькнула Ева, а Клэр и Томас загнали гиену в угол. Если ад когда нибудь и кипел, то это происходило в этом дворе. Я тоже бросился на одну из гиен. Тело пантеры окутало меня как шкура Немейского льва Геркулеса - как теплая вторая кожа, защищавшая меня всеми чувствами и инстинктами. 

Снова глухой удар и затем треск разбившихся стекол. Взрыв запаха гари. Я едва не задохнулся, настолько он был сильным. Бензин! В глазах гиены, которую я повалил на землю, читался ужас. Я непроизвольно проследил за ее взглядом и застыл на месте. Все было как в плохом кино. Черный дым поднимался в небо со стороны старой скотобойни.

А в разбитом окне антикварного магазина стоял разгневанный дух мести с горящими глазами, вымазанным сажей лицом и пеплом в волосах. В одной руке он держал канистру с бензином, в другой горящий факел. Только прищурившись я разглядел леопарда, скрывавшимся за Гизмо. В доме что-то треснуло и из окна неожиданно повалил дым. Густой и черный, он полностью окутал Гизмо. Гизмо швырнул пустую канистру во двор, вылез в окно и забросил через него факел обратно в дом. Гизмо укрылся под защитой стены от дыма, огня и осколочного дождя.

Гиены сгруппировались вокруг дерева с раненой львицей посередине. Гизмо мрачно мрачно посмотрел на них.

Ирвес среагировал быстро. Встав под окном, он обратился к гиенам, прорычав:

- У вас ровно двадцать минут, чтобы исчезнуть из города.

Сделав глубокий вдох, он сказал фразу, которую я никогда не забуду:

- Иначе мы позовем остальных.

Даже у меня по спине пробежали мурашки от его угрожающего тона. Ирвес всегда был хорошим игроком в покер, но сегодня переплюнул даже себя самого. Мы отреагировали инстинктивно, следуя его словам, как будто сговорившись. Юлиан встал рядом со мной. Клэр подошла ближе, а Ева угрожающе сузив глаза, расположилась рядом с Зое. Мы были одним фронтом, плечом к плечу, пантеры против гиен. И никто, я чувствовал это, не сдвинется даже на миллиметр. Идти или умереть - таков был посыл. С диким удовлетворением я наблюдал за медленно возрастающей паникой среди гиен.

Она проявилась сначала на человеческих лицах, в то время как тени одновременно пригнулись, а их шерсть встала дыбом. Запах духов, их прикрытие, давно испарился и мы почувствовали их. Это был острый запах пота от страха поражения. Джуна среагировала первой. Дрожащей рукой она убрала волосы со лба и сделала шаг назад. Это был знак для всей группы. Я почувствовал как сопротивление пало, словно плотина, которая ничего больше не сдерживала. Я вдруг увидел лишь кучку испуганных гиен и раненую львицу, которые бежали, спасая свою жизнь.

Мы подошли настолько вплотную, что они ощутили, что находятся в опасности. Победители могли вести себя расслаблено и никуда не торопиться. Побежденные, напротив, бежали с позором. Жалкая труппа, вынужденная где-то в другом месте искать себе новый город, новую территорию и место для охоты. Хищники с визитными карточками и в темных очках. Идеальная маскировка, но не для провидцев. Я смотрел вслед этим людям-гиенам. Они ковыляли к машине, даже ни разу не оглянувшись на нас. Девушку, которую я не стал лишать жизни, двое из них тащили по гравию. Ее тень, львица, хромала и тащила за собой поврежденную ногу. Вскоре в ночи послышались хлопки закрывающихся дверей автомобиля.

Пантеры стояли и ждали. Впереди всех Ирвес. Он выглядел как герой из манги, японского комикса: на его безупречно белой коже красовались кровавые ссадины. Поморгав, я увидел снежного барса, ликующего, со стоящей дыбом шерстью и ледяными глазами. Я видел Еву, ее блестящий мех гепарда и Клэр с ее придирчивыми, ясновидящими глазами рыси. Томас, дымчатый леопард, все еще тяжело дышал, и только Юлиан, остроухий каракал, расплылся в широкой улыбке.

В это мгновение я ощутил гордость. Рубио ошибся. Мы могли быть и тем и другим: пожирателями собак и героями. Гусеница не лучше бабочки. Никто из нас не заслужил смерти, не важно чья сторона перевешивала.

Пройдя оба двора, мы смотрели вслед промчавшемуся по улице автомобилю. Вся скотобойня пылала. Если Гизмо за что-то брался, то все делал основательно.

Юлиан первым нарушил унылое молчание. Как-только машина повернула за угол, он начал неистово хохотать.

- Не успеет человек сказать: - "Смотрите",- крикнул он вслед стаи,- как его жадно поглотит тьма. Вот как быстро тускнеет ореол удачи!

Шекспир. Почти уверен.

Он танцевал перед горящей скотобойней как индеец под кайфом в окружении своего кошачьего близнеца, чья оранжево-золотистая шерсть сияла в свете огня. Его триумфальные возгласы смешались с воем сирен пожарных машин и треском лопнувших раскаленных стекол. Зое сжала мою руку и мы посмотрели друг на друга. В ее серых глазах танцевали огоньки пламени. А сквозь улыбку проглядывали черные очертания хищной маски серебряной львицы.

- Дайте мне табличку, чтобы я записал это! - воскликнул Юлиан, обратившись к нам. - Оказывается, можно улыбаться, постоянно улыбаться и все равно быть негодяем!

- Заткнись ты уже наконец, Юлиан! - нервно ответил Ирвес. - Нужно сваливать, пока не приехали пожарные!

Если бы эта история была сказкой, рассказанной в палатке бедуинов, она приобрела бы совершенно иной поворот. У каждой истории есть свой ключ, у нашей был бы такой: Мы заключили бы союз и вернулись к нашему извечному предназначению - быть героями и защитниками города. Юлиан вернул бы себе свою человеческую сторону и начал бы вспоминать о давно забытой карьере на сцене.

Гизмо перестал бы сбывать краденое, и начал зарабатывать деньги честным путем в магазине компьютерной техники. Ева покинула бы катакомбы, а Клэр и Томас когда-нибудь нашли бы себе квартиру и обеспечили себе существование в городской системе. Мы бы, конечно, сплотились и стали друзьями. Кнопки быстрого набора в наших сотовых пополнились бы нашими именами. Мы бы были героями, каким видел наше предназначение Рубио. Ангелы - хранители для людей, незаметно живущие среди них, всегда готовые применить свои способности ради благого дела.

Но у нас не так.

Герои и святые - всего лишь зеркало.

А мы просто пантеры.

В тот вечер мы разошлись не вымолвив ни слова. Разбитая, окровавленная группка уставших личностей. Каждый сам по себе. Вдалеке слышались сирены пожарных машин.

В новостях сообщалось о пожаре, были собраны улики. Будущее скотобойни, в конце концов, было передано в руки города и различных общественных инициативных комитетов. Агентство недвижимости "Артемис" исчезло, при этом выяснилось, что реального человека по имени Джуна Талбот никогда не существовало. Полиция провела расследование по делу о страховом мошенничестве, но не пришла ни к какому результату. Еще несколько дней ветер разносил по городу запах сожженного дерева и расплавленного пластика, но и это воспоминание о нашей "семейной встрече" на старой скотобойне со временем улетучилось. По прошествии недели без убийств и пожаров, на первый план выступили другие новости.

Потом началась моя собственная история.

Мне пришлось ко многому привыкать, к некоторым вещам достаточно долго. А кое-какие так вообще никогда не станут для меня чем-то само собой разумеющимся.

Прежде всего, мне пришлось привыкать к тому, чтобы не быть убийцей. Это не просто, потому что вина, испытываемая нами, была словно ожог, даже шрам от которого может всю жизнь причинять боль. Рубио понимал это лучше, чем я.