— Одну минуту, мистер Ровен.

Я повернулся к столу.

— Да?

Маленький человек встал, его обычно сдержанное лицо потеплело от улыбки.

— Каким образом мы сможем обсудить детали заказа, если вы сейчас уходите?

Мое сердце затрепетало от волнения. Я победил! Моя ставка оказалась верной. Я молчал.

Выйдя из-за стола, он подошел ко мне. Я пожал протянутую руку. Брэйди открыл дверь.

— Сандра, зайди, пожалуйста.

Она зашла в кабинет с вопросительным выражением на лице.

— Да, мистер Брэйди?

— Фирма мистера Ровена займется нашими связями с общественностью. Я подумал, что будет неплохо, если ты отправишься в Нью-Йорк и проследишь за этой кампанией.

Он посмотрел на Сандру с мольбой в глазах.

Она бросила взгляд на Брэйди, потом покосилась на меня. Я еле заметно покачал головой и беззвучно пошевелил губами:

— Позже.

Она, как и ее отец, все схватывала на лету.

— Если вы позволите, мистер Брэйди, — без задержки произнесла Сандра, — я бы хотела остаться с вами.

Старик не смог скрыть свою радость. Его улыбка озарила комнату.

Это был дом-сад, которыми усеяны фешенебельные окраины Вашингтона. В коридоре свет не горел, поэтому, прежде чем нажать кнопку, я зажег спичку.

Шайлер. Я позвонил. Где-то в глубине дома раздалась трель. Спичка потухла. Я подождал в темноте. Через пару минут снова нажал кнопку. Никто не открывал.

Я вышел из коридора и сел на ступеньки. Я понимал, что это было чистым безумием. Даже если Элейн, как сказала Микки, звонила мне из дома, она вовсе не обязана была находиться там сейчас. Она вполне могла уехать куда-нибудь на уикэнд. Ведь сегодня был вечер пятницы.

Я закурил сигарету. Может быть, я ошибся. Все понимал не правильно. Она могла с самого начала обманывать меня. Иметь другого мужчину — или даже нескольких. Я судил обо всем только на основании ее слов. Ничто не мешало ей лгать мне.

Сигарета показалась мне горькой, и я бросил ее. На бетонной дорожке сотней маленьких светлячков рассыпались искры. Воздух становился прохладным; я поднял воротник пальто. Я был готов сидеть здесь, если понадобится, до второго пришествия.

Я пытался дозвониться до нее из питтсбургского аэропорта, но номер не отвечал. Мне необходимо было увидеть Элейн. У меня не было другого выбора. Я купил билет до Вашингтона и позвонил домой.

Говоря с Мардж, я старался придать голосу непринужденный тон.

— Детка, Брэйди сказал, что я получаю заказ, но мне надо сегодня вечером поговорить в Вашингтоне с президентом ассоциации.

— А нельзя подождать до понедельника? У меня какие-то недобрые предчувствия насчет этого уикэнда.

Я почти увидел ее сдвинутые брови — она делала так всегда, когда бывала в плохом расположении духа.

— Нельзя, милая, — быстро ответил я, закрепляя обман. — Ты знаешь, что эта работа — наша последняя надежда. Пока Брэйди не дал свое согласие, мы катились к гибели. Я не могу допустить сейчас, чтобы все сорвалось.

Я почему-то почувствовал, что она мне не верит.

Услышал в трубке ее дыхание.

— О'кей, Бред, — неуверенно произнесла она. — Если тебе надо...

— Конечно, надо, — вставил я. — Иначе бы я не поехал. Ты это знаешь.

— Теперь я ничего не знаю, Бред, — еле слышно промолвила она и положила трубку.

Я повесил трубку и в задумчивости вышел на поле.

Самолет доставил меня в Вашингтон в начале десятого.

Около десяти я нажал кнопку звонка...

Из-за дома донесся шум автомобильного мотора, затем хлопнули ворота гаража. На несколько секунд воцарилась тишина, затем за углом по бетону застучали каблучки.

Я вскочил, повернулся в сторону звука. Элейн появилась из-за угла дома, но она не видела меня.

Луна освещала ее прекрасное лицо. Я обрадовался, заметив на нем печать одиночества.

— Элейн! — произнес я.

Она остановилась, сжала рукой горло.

— Бред! — выдохнула Элейн; радость, мелькнувшая на ее лице, тотчас исчезла.

Она подошла ко мне. Ее голос зазвучал тихо, сдавленно.

— Бред, почему ты приехал? Мы оба знаем, что все кончено.

— Я должен был увидеть тебя, — сказал я. — Ты не можешь так покинуть меня.

Она замерла в нескольких футах от меня, не отводя взгляда от моего лица.

— Неужели тебе не достаточно? — воскликнула она. — Ты превратил меня в одну из многих дешевых шлюх. Почему ты не оставишь меня в покое?

— Эта девушка ничего для меня не значит, — объяснил я. — Она просто выражала свою благодарность за помощь, которую я ей обещал.

Она молчала, разглядывая меня потемневшими, полными боли глазами. В их глубине присутствовало нечто, убедившее меня в том, что она хочет мне верить.

Я протянул руку к Элейн, но она сделала шаг назад.

— Скажи, что ты не любишь меня, и я уйду.

— Уходи, — прошептала она через силу. — Оставь меня одну!

— Не могу, — сказал я. — Ты для меня — все. Я не могу расстаться с тобой так. Только если ты скажешь, что не любишь меня.

Она смотрела себе под ноги.

— Я не люблю тебя, — тихо промолвила Элейн.

— Кажется, еще несколько дней тому назад ты говорила, что любишь меня, — сказал я. — Ты глядела мне в глаза и говорила, что любишь меня всем сердцем. Что ни с кем еще ты не чувствовала себя такой любимой и любящей.

Посмотри на меня сейчас и скажи, что тогда ты лгала. Что не любишь меня сегодня. Что можешь останавливать любовь, как воду, поворотом крана. Тогда я поверю тебе.

Ее лицо медленно повернулось ко мне. Я увидел, что губы Элейн дрожат.

— Я...Я...

Она не могла говорить.

Я протянул к ней руки, и она бросилась в мои объятия. Уткнувшись лицом в пальто, заплакала; горестные всхлипывания сотрясали тело Элейн. Я с трудом понимал произносимые ею слова.

— В тот миг... в кабинете... та девушка стала мной... а я — твоей женой... меня охватило чувство стыда...

Я крепко прижал ее к себе. Волосы Элейн касались моих шепчущих губ. Я чувствовал, как слезы стекают по моим щекам.

— Пожалуйста, Элейн, — умолял я. — Пожалуйста, не плачь.

Ее губы неистово целовали меня.

— Бред, Бред, я так тебя люблю! — закричала она. — Не позволяй мне убегать от тебя! Никогда не покидай меня!

— Хорошо, дорогая.

Меня охватило чувство покоя. Я закрыл глаза.

— Я никогда не покину тебя, Элейн.

В этот уикэнд мы забыли о часах.

Время остановилось. Это был сон. Фантастический медовый месяц. Казалось, люди еще не испытывали такой близости. Периодически мы подкреплялись пищей.

Обессилев, засыпали.

Мы отгородились стеной от нашей прежней жизни.

Реальными были только нынешние чувства. Обычные, повседневные вещи пробуждали в нас смех; бритье, душ, смена одежды, кофе, пенящийся в кофейнике, подгоревшие тосты. Мы жили в собственном мире, который создали себе на радость.

Но как все, построенное руками человека, этот мир оказался не вечным. Возможно, конец пришел быстрее, чем мы думали; наше время истекло. Мы оба знали это, хотя и хранили молчание. И вдруг, когда мы заговорили на эту тему, зазвонил телефон, и наш уикэнд лопнул, как мыльный пузырь.

Я лежал на полу перед камином. Пламя пощипывало мою кожу; я лениво потянулся. Элейн только что вышла из ванной и направилась ко мне. Я не встречал женщины, так обожавшей принимать душ, как Элейн. Она была готова становиться под него ежеминутно.

Красновато-золотистый отсвет пламени падал на ее ноги, видневшиеся из-под полотенца. Перекатившись, я схватил Элейн; она, смеясь, упала возле меня. Я засмеялся вместе с ней, срывая полотенце. Она мешала мне сделать это, но не слишком упорно.

Элейн посмотрела на меня печальными глазами. Я поцеловал ее маленький носик. Она на мгновение улыбнулась, потом в глазах Элейн снова появилась грусть.

Впервые за два дня в ее голосе зазвучала тревога.