Ну а после свадьбы, пошли интересные будни. Как я и обещал пять лет тому назад, я продолжил дальнейшие демократические реформы. Был опубликован Манифест, в котором я своим высочайшим повелением разрешил легальную политическую деятельность в составе политических партий. А заодно слегка реформировал систему местного самоуправления. Отныне в городские, волостные и уездные органы самоуправления избирались либо кандидаты от легальных партий, либо самовыдвиженцы. Право голоса на этих выборах получили все совершеннолетние поданные мужского пола, не состоящие на государственной службе. Была предусмотрена и возможность досрочного отзыва депутата его избирателями. В этом случае, депутат автоматически получал уголовный срок, равный времени исполнения своих обязанностей.
Всю прелесть этих преобразований, наши либералы ощутят тогда, когда будет объявлено о начале предвыборной компании. На них сразу обрушатся с разоблачениями левые партии. Не привыкшая к этому публика придет в ужас. Дело в том, что люди давно привыкли критиковать и обличать самодержавие. Но когда на них самих опрокинут ушаты грязи, они начнут негодовать и писать жалобы. А им в ответ — разбирайтесь между собой сами! Есть суд — вот там и отстаивайте свою правоту! А заодно, доказывайте нашему обществу в прессе, что ваши оппоненты занялись мерзкой клеветой.
Вторым ужасом для либералов, было положение о праве на проведения местного референдума по вопросам доверия. Получалось, что народ мог разом отправить на нары весь свой выборный орган и назначить своей волей новые выборы. То, что этим правом много где будут пользоваться — я не сомневался. Ну а чтобы народ совсем из берегов не выходил, я оставил за губернаторами право накладывать "вето" на решения народной сходки.
Этим ходом я добивался в первую очередь того, чтобы политически активные граждане, переключили своё внимание с антиправительственной деятельности на выяснение отношений между собой. Я надеялся, что такие порядки не позволят прийти в большую политику деструктивным элементам.
Вообще, люди пока не понимают главного смысла моей внешней и внутренней политики. А он прост — уменьшение числа угроз. А уменьшаю я их, нейтрализуя одно другим. Взять взаимоотношения рабочего класса и капиталистов. В моём времени, капиталисты сумели с помощью революционеров натравить рабочий класс на самодержавие. Правда, это их всё-равно не спасло, но самодержавие рухнуло раньше. А у меня сейчас иная обстановка. Я не мешаю рабочим заниматься классовой борьбой. Мне она ничуть не мешает. Потому что приняв предложения Ильича о Промышленных судах, я поставил рабочих и фабрикантов в более равные условия, нежели были до этого. Раньше, единственным средством борьбы за свои права была стачка. А теперь люди выясняют между собой отношения в зале суда. Забастовки кстати теперь не запрещены, они просто стали крайней мерой. Но изменилось отношение к ним со стороны властей. Теперь забастовка не считалась бунтом и полиции лезть в споры между хозяином и его работниками было запрещено. А раз фабриканты больше не могли рассчитывать на силовое подавление забастовки, то пришлось им с помощью адвокатов вести тяжбы с рабочими коллективами в Промышленном суде. Не скажу, что они этим были довольны. Более того, нанятые ими революционеры пытались объяснить забастовщикам, что в их бедах по большому счету виновато самодержавие. Ничего они этим не добились. Пролетарии всё-таки дураками не были. Новое трудовое законодательство было скорректировано в их пользу. Поэтому заниматься политикой их не очень то и тянуло. Впрочем, фабриканты не во всём проиграли. Число людей, желающих вымогать у них деньги "на борьбу с самодержавием" значительно уменьшилось. Этому способствовало несколько судебных процессов над подобными типами. Доказательную базу обвинителям обеспечивали сотрудники Зубатова, а инструктировал прокуроров лично я.
— Господа, только не нужно обвинять этих сволочей в том, что они боролись с существующим режимом. Даже если они сами будут вас в этом уверять. Вы должны предоставить суду доказательство того, что во-первых, обвиняемые вымогали деньги у владельца фабрики, а во-вторых, что они тратили эти деньги на себя лично, а мастеровым с этих денег не досталось ничего.
Нужно сказать, что прокуроры в основном с этой задачей справились. Стоило обвиняемым начать кричать о том, что они ведут священную борьбу с существующими порядками, как следовал заготовленный заранее ответ: "Да ради бога, боритесь на здоровье! Вас никто в этом не обвиняет. Вы лучше дайте ответ по существу предъявленных вам обвинений!"
К такому эти господа были совершенно не готовы. Припёртые к стенке неоспоримыми доказательствами, они быстро начинали понимать, что их тут держат за обычных уголовников. Они протестовали и пытаясь вызвать симпатии публики и присяжных, признавались в том, что да, вымогали, но на святое дело.
И тогда прокурор начинал давать полную раскладку по истраченным деньгам. Тут особых трудностей не возникало. Революционная верхушка давно уже привыкла к тому, что с них никто не спрашивает отчета по израсходованным средствам и это её разлагало необычайно. Проживание в дорогих гостиницах, питание в недешёвых ресторанах, отдых на европейских курортах, оплата услуг проституток, игры в казино и на ипподромах… Всё это было. Конечно, на борьбу со мной они тоже тратили эти деньги, даже большую часть этих денег. Но ведь в последнем их никто не обвинял.
Озвученная на суде смета личных расходов партийных бонз, оказало деморализующее воздействие в первую очередь на рядовых революционеров. Как так? Пока он рискует жизнью, здоровьем и свободой, корифеи тем временем жируют на этом? В общем, общество тоже слегка разочаровалось в прежних кумирах. А я медленно, но верно лишал этих кумиров уважения среди прежних соратников. Но не только переквалификацией дел из политических в чисто уголовные, они лишались прежней поддержки. Оттоптал я и другой их любимый мозоль — еврейский.
Внешне всё выглядело так, что мною проводится политика жуткого антисемитизма. Настолько жуткого, что бедные евреи вынуждены бежать куда глаза глядят. Но если знать, что творилось в иные года в моем времени, то можно понять, что я их выживаю из тех мест, где их со временем будут массово убивать. Не скажу, что совсем уж без вины с их стороны, но всё-равно, пусть едут в места, где риск гибели на порядки меньше. И места эти уже определены многими сильными мира сего — территория будущей Израильской империи. Заботился я об уменьшении числа потенциальных жертв геноцида не только из гуманизма. Попутно я лишал революционеров весьма активных союзников. Кстати, не став препятствовать найму армянской рабочей силы на строительство железных дорог в Турции, я тем самым предотвращал резню среди населения Турецкой Армении.
Та же самая политика нейтрализации угроз, проводилась мной и во внешней политике. В частности, мне удалось поставить Японию в сложное положение. Победа в войне с испанцами рассорила их с американцами надолго, а особых выгод они пока что не получили. И если на островах Микронезии у них дела обстояли неплохо, то на оккупированной ими территории Филиппин у них возникли проблемы в виде партизан, которым помогала Америка. Правда, у немцев с французами тоже было неспокойно, но всё же в меньшей степени.
Захваченный во время войны с китайцами Тайвань тоже доставлял проблемы. Там уже шесть лет шла партизанская война. Но честное слово, я тут не при чем. Партизаны на Тайване водились во все времена и японцы были не первыми, кого они чувствительно покусывали. Правда, похоже, что года через два японцы решат эту проблему, а пока остров приковывал к себе две дивизии и множество мелких подразделений.
В Маньчжурии особых успехов у них не было. Там шла полномасштабная "Рельсовая война". Суть её была в том, что бойцы НОАК демонтировали рельсы и шпалы, продавая металл в Корею, а шпалы обменивали у местных жителей на продовольствие. Японцы же, упорно восстанавливали разобранные пути и казнили пойманных во время карательных операций злоумышленников. Иногда им приходилось вести настоящие сражения с бойцами Дядюшки Хо. Вся эта канитель заставляла и в Маньчжулии держать сильные гарнизоны вдоль ЮМЖД и парочку дивизий для полевых сражений. А сражения эти каждый раз становилось выиграть всё трудней. Хотя мастерство японцев неуклонно росло, но и НОАК набиралась опыта. К тому же, положение с вооружением у Дядюшки Хо стало лучше. Старые "берданки" ещё не вышли из употребления, как и пушки Барановского, но поступало и более новое оружие. Заработавший год назад Читинский Арсенал начал поставки однозарядных карабинов под "арисачный" патрон и сами патроны к нему. Первыми получили их на вооружение монголы Дансаранова. Спросите: а почему не магазинные винтовки? А они еще не были созданы. Несмотря на красивое название, Читинский Арсенал еще мало что мог освоить в производстве. Кроме винтовок, китайцы начали получать новые 63 мм полковые пушки. Пока что им этого хватало.
