Алекс снова подошел к своему креслу и в изнеможении опустился на него.

– Знаете, как относился Джан к женщинам? Доминик Риттво привозил ему девочек по вызову из Сан-Франциско. После Линды он никогда больше не заводил романов ни с одной женщиной, а пользовался только проститутками.

Тори казалась пораженной, а Броуди отнюдь не был шокирован этим. Он удивлялся, почему женщины не понимают, зачем привлекательные мужчины пользуются проститутками, когда могут легко найти себе порядочную девушку. А ведь все так просто – это самый короткий путь к сексу, к тому же без всяких обязательств.

«Нечто прямо противоположное тому, что у меня происходит с Тори», – подумал он.

– А как же Доминик Риттво? – спросил Броуди, вспомнив о завещании. – Он был дружен с Джаном?

Алекс пожал плечами:

– Не так, как отец, но Джан находил его… – он замолчал, подыскивая правильное слово, – полезным.

– В каком смысле?

– Многие годы Джану нужно было, чтобы кто-то выполнял за него грязную работу. Доминик занимался этим. Например, он договаривался с матерью о том, чтобы разделить вас с Эллиотом.

Броуди напрягся, как натянутая струна. Он в любой момент готов был броситься на Алекса, чтобы вытрясти из него все подробности. Его вновь обретенный брат, конечно, понимал, как важно для него все, что он рассказывает, но продолжал цедить слова в час по чайной ложке.

– А эта история с забродившим вином, которое разорило Лангпре, тоже дело рук Доминика? – спросила Тори.

– Я не уверен, что Джан имел к этому какое-то касательство.

– Подождите! – наконец не выдержал Броуди. – Я хочу знать, почему они разделили нас. Ведь это бессмысленно! Или мать должна была растить нас обоих, или мы оба должны были остаться в «Хоукс лэндинг»!

Алекс опустил глаза на стеклянную поверхность кофейного столика, стараясь скрыть свои чувства и подбирая слова для ответа. Прошло несколько минут, прежде чем он сказал:

– Джан вообще не хотел никаких детей, но Доминик убедил его, что рано или поздно ему понадобится наследник. Джан выбрал Эллиота, потому что он был крупнее.

Крупнее?! Броуди был так потрясен, что не мог шелохнуться. Крупнее… С тех пор, как он узнал, что у него есть брат, он мучительно пытался понять, почему Джан взял к себе Эллиота, а его оставил матери. Оказывается, все очень просто. Выбор определялся размером…

– Как я слышал, Линда сначала хотела оставить тебя, но в последнюю минуту не смогла. Джан выдал ей некоторую сумму денег на твое образование и потребовал, чтобы она убралась из города.

Деньги? Это была новость для Броуди. Насколько он себя помнил, в их доме часто не было даже куска хлеба, не говоря уже о деньгах на его образование. Интересно, каким бы он стал, если бы получил те деньги?.. Нет, хорошо, что он сам, без их помощи, пробился в этой жизни.

Броуди заметил, что Алекс смотрит на часы, и понял, что уже довольно поздно.

– Ответь мне еще только на один вопрос. Зачем тебе понадобился текст завещания, если ты и так уже все знал заранее?

– У меня сейчас решается очень много важных дел, – голос Алекса звучал несколько приглушенно, как будто он оправдывался. – Я пытаюсь купить «Виноградники Фараллон», и отец помогает мне. Я хотел знать, кто унаследует долю отца, когда он умрет.

– Ты подсчитывал прибыль от смерти собственного отца?!

Алекс твердо посмотрел Броуди в глаза, хотя вопрос задала Тори.

– Да. Меня беспокоит его здоровье. У него прогрессирующий рак простаты. Я не знаю, сколько времени он еще сможет работать.

Тори поняла, что уйти сейчас им не удастся: слишком много осталось нерешенных проблем, слишком тяжелые потрясения пришлось пережить этим двум мужчинам, сидящим рядом с ней. В голосе Алекса звучала неподдельная боль, и Тори попыталась поставить себя на его место. Нет, она просто не могла представить свою жизнь без отца. А Броуди? Без всякой подготовки на него свалились брат-близнец и еще один брат – по матери. Как он себя при этом чувствует?

Как обычно, по лицу Броуди трудно было что-нибудь понять, но за то короткое время, что она его знала, Тори успела разглядеть в нем нежную душу, которую он всячески скрывал. Самозащита? Вероятно, это идет из его трудного детства. Он неохотно рассказывал о своем прошлом, но она была уверена, что ответ на этот вопрос надо искать именно там.

А Алекс продолжал говорить: наверное, и для него было важно открыть кому-то свою душу.

– Видите ли, когда отец и Джан вернулись из Франции, я пристал к отцу, чтобы он рассказал мне о матери. Он рассказал мне всю эту историю, и я отправился к Джану. Я хотел, чтобы Эллиот узнал, что мы с ним сводные братья, но Джан запретил мне говорить об этом кому-либо. Он пригрозил уволить отца, если я пророню хоть слово.

– Чем это могло повредить Эллиоту? – удивилась Тори. – Джан покрыл всю его жизнь завесой тайны. Если бы ты рассказал ему тогда все, ему было бы легче справиться со своими проблемами теперь.

– Джан Хоук был крайне странным человеком. Я никогда не мог понять, почему мой отец так предан ему. Джан отнял у него мечту стать владельцем собственных виноградников, и вы думаете, он разозлился на него? Да нет же! Он всегда был сыном своего времени. Знаете ли, традиции, переходящие от отца к сыну в течение многих поколений. Или ты землевладелец, или ты наемный рабочий. Мой дед, и прадед, и прадед прадеда – все были батраками. Отец воспринимал это как судьбу и гордился своим предназначением. Стать мастером-виноделом – большой шаг вперед.

Алекс медленно вернулся к своему креслу и оперся руками о его спинку. Вроде бы поза была расслабленной, но Броуди заметил явное напряжение во всей его фигуре.

– А ведь отец стал мастером-виноделом, даже не окончив специального колледжа, – рассказывал Алекс, обращаясь только к Броуди. – Этой должностью с ним расплатились за предательство матери. Сказать по правде, я иногда думаю, что он испытал облегчение, когда Джан поломал его планы стать хозяином собственного дела.

– Это освободило его от постоянной борьбы за выживание? – предположила Тори.

– Именно так, – сказал Алекс, не отводя взгляда от Броуди. – Вот почему я, когда подрос, дал себе слово добиться успеха без какой-либо помощи от Джана Хоука.

– Тебе это удалось, – заверила его Тори.

– Нет, я только на середине пути. Пока я не стану владельцем всего этого, – он обвел руками вокруг, – цель останется только мечтой. – Он замолчал, и прошло несколько минут, прежде чем он заговорил вновь: – Я молю бога, чтобы отец дожил до этого времени.

Броуди кивнул, подумав, что у него никогда не было такой близости с матерью. Она, наверное, любила его, изо всех сил старалась обеспечить. Но душа ее была далеко от него. И до этого дня он даже не подозревал, что чего-то важного был лишен в жизни.

– Насколько серьезно болен ваш отец? – спросила Тори. – Я видела его сегодня, он прекрасно выглядит.

– Он держится только на своем характере и обезболивающих лекарствах. Наступит момент, когда ему придется посмотреть правде в глаза, и он…

Бр-ринг, бр-ринг, – внезапно раздалось в комнате.

– Простите, – сказала Тори. – Теперь звонит мой телефон.

Она присела около своей сумки и достала мобильник. Броуди пожал плечами, как бы говоря Алексу: «Женщины… Что с них взять?» Тот в ответ улыбнулся, и Броуди поразило, как похожа его улыбка на улыбку матери. Конечно, так можно было сказать с некоторой натяжкой, но ведь Алекс никогда не видел матери. «Неужели наша манера поведения заложена в генах?» – удивился он.

– Это мой отец, – сказала Тори.

Она поднялась с пола и отошла в другой конец комнаты, а Броуди снова повернулся к Алексу:

– Почему Джан согласился вызвать меня? Ведь я не имею ни малейшего представления о виноделии.

– Это долгий разговор, – сказал Алекс и посмотрел на часы. – Видишь ли, я не ожидал вашего визита. Я собирался поговорить с тобой позднее, когда все немного уляжется. Через полчаса у меня назначена встреча в долине. Не мог бы ты прийти ко мне завтра утром? Я покажу тебе суперсовременную винодельню – это просто произведение искусства, – и мы спокойно и обстоятельно поговорим.