Кому такой прикол мог показаться забавным, и гадать не нужно! Петрова! Просто ли так она сегодня косилась на меня, мерзко хихикая?

Тяжело выдохнув, я с психом запихиваю свои вещи обратно в рюкзак. Боже, ну где я так провинилась, чтобы каждый новый день становился хуже предыдущего?

Быстро собрав всё на ступеньках, нехотя захожу в коридор цокольного этажа.

Мой нос сразу же атакует запах сырости. Задерживаю дыхание и делаю несколько шагов вперёд, чтобы поднять ключи. Только так их и не поднимаю...

Замираю как вкопанная, чувствуя неприятное шевеление волос на затылке. Я чётко ощущаю движение позади себя. А когда делаю судорожный вдох, у меня по спине опускаются мурашки. Снова запах этого парфюма — терпкий и пряный.

Через секунду перед моим лицом мелькает широкая ладонь и край чёрного рукава кожанки. За моей спиной точно не тот, кто стащил мой рюкзак.

Я едва держусь на ногах, когда эта ладонь резко, но аккуратно зажимает мне рот, а над ухом раздаётся сиплое:

— Не ори. Есть разговор.

Глава 15

Глава 15

От испуга роняю рюкзак обратно на пол. Несколько секунд я, не двигаясь, шумно дышу в широкую горячую ладонь Горина, закрывающую мне чуть ли не пол-лица.

— Я сейчас убираю руку, а ты молчишь. Договорились? — чётко, вполголоса проговаривает Тимур мне в ухо.

Мне ничего не остаётся, кроме как согласно и очень активно кивать. Его ладонь разжимается, и я резко оборачиваюсь, попадая под взгляд Горина — жёсткий и режущий. Тимур, перекрывая собой проход обратно к лестнице, стоит напротив во всём чёрном: джинсы, кожаная куртка, футболка. И только белые кроссы как бельмо.

— Ты больной? — перевожу дыхание, стараясь выровнять подскочивший пульс. — Что тебе от меня нужно?

— Ну, очевидно, что поговорить, — Тимур расслабленно жмёт плечами и засовывает татуированные ладони в карманы джинсов.

Кажется, эта поза — широко расставленные ноги и всунутые в карманы руки — у него неизменна.

— Цирк с похищением моей сумки — твоя идея? — опасливо оглядываюсь.

На всякий случай проверяю: в этом плохо освещённом коридоре цокольного этажа нас действительно только трое: я, Тимур и мой рюкзак, валяющийся на полу между нами. Пребывание наедине с Гориным не даёт мне никакого чувства безопасности и спокойствия. Я ещё помню, как он сначала лапал меня, делая гнусные намеки, потом вообще озверел…

А если здесь ещё окажется и тот вор? Двое парней и одна я… Сердце прыгает между ребёр. Да, мы сейчас в стенах академии, и у меня есть надежда, что ничего со мной не случится. Только откуда мне знать, что задумал Тимур? Но, кажется, здесь, на цокольном этаже, кроме нас, никого.

— Мне нужно было встретиться с тобой без лишних глаз, — Тимур холодно отвечает на мой вопрос.

— Ты мог написать.

— А ты вот так взяла и сразу бы пришла? — он язвительно усмехается.

Я отмалчиваюсь. Не пришла бы. После нашего общения на той тусовке вряд ли у меня возникло бы такое желание. И сейчас, стоя под вызывающим взглядом Горина, я бы очень хотела бежать куда глаза глядят. Но сейчас они глядят на гордый размах плеч под чёрной косухой.

— На той вечеринке мы не договорили, — Тимур нарушает наше молчание.

— А если я вообще не хочу с тобой договаривать? — осторожно подаю голос. И даже делаю такой же осторожный шажок к своему рюкзаку. — Можно, я уйду отсюда?

— Нельзя, — бьёт по ушам грубый тон Тимура.

Я вздрагиваю, Горин уже стеной становится перед моим носом.

— Рассказывай, как ты узнала про бои? — глаза его сужаются.

— Я ошиблась адресом, — повторяю то, что сказала ему ещё тогда.

И Тимуру точно не нравится этот ответ. На его лице пролегает тень раздражения. Я слышу, как Горин втягивает носом воздух, и вижу, как пугающе раздуваются его ноздри.

— Ты за тупого меня держишь? — через зубы цедит он.

Тимур злится. Это заметно. Это чувствуется. Но другого ответа ему у меня действительно нет. Поэтому всё, что могу из себя выдавить, — это какое-то беспомощное:

— Я клянусь.

Горин взрывается. Он с размаху пинает ногой старую кипу перевязанных журналов, уложенных у стены. Она задевает другую стопку и ещё несколько рядом стоящих. Они с глухим стуком сваливаются на пол по принципу домино. Тимур подлетает ко мне, как коршун. Я испуганно жмурюсь, ожидая, что он опять схватит меня за плечи. Жду этой секунды, напрягая каждый миллиметр своего тела. Но ничего подобного не происходит. Я лишь ощущаю, что Горин склоняется надо мной. Запах парфюма становится чётче и ярче. Я решаюсь открыть глаза. И взгляд Тимура оказывается точно напротив. Он просто налит злостью. В его глазах она кипит и плещется.

— Правду говори, — выпаливает Тимур мне в лицо.

И я как на духу, на одном вдохе рассказываю ему всё. От и до. От уговора Сони сходить в квест-клуб до момента, когда увидела ту татуировку с изображением стрелы в раздевалке. Тимур слушает меня и, кажется, даже не моргает. Лишь его брови медленно ползут к переносице.

— Бред какой-то. Я должен в это поверить? — Взгляд зелено-карих глаз сосредоточенно бегает по моему лицу. Будто бы хочет прочитать там иное. Не то, что я озвучила секунду назад.

— У меня нет другой версии, — растерянно хлопаю ресницами, но смотрю прямо на Тимура.

— Кому ты ещё растрепала? — он жёстко цедит каждое своё слово и так же смотрит мне в глаза. В них целый ворох недоверия.

Что-то бессознательное тихо подсказывает мне, что такой допрос не из праздного интереса. Тимур боится? Мне хочется ответить ему вопросом на вопрос, но с моих губ срывается совершенно другое:

— Никому.

И глаза Горина вспыхивают от злости.

— Да бл**ь! — его тон становится похож на рык. Я снова вздрагиваю, а дыхание перехватывает. — Хватит лить мне чепуху в уши!

— Я не понимаю, что ты от меня хочешь услышать! — отчаянно трясу головой. Говорю быстро, едва не проглатывая целые слова. — Я действительно по тупости оказалась на той заброшке, ваш охранник помог мне, когда я грохнулась в обморок. Потом я сбежала. А потом ты с этой татуировкой. И я никому и ничего не говорила. Если ты чего-то боишься, то я… — но на этой фразе я замолкаю.

Вжимаю голову в плечи, а сердце пропускает удар. Тимур заносит надо мной руку. В нескольких сантиметрах от моего лица застывает его ладонь. Она действительно словно лапа коршуна: пальцы на ней чуть согнуты и скованы от напряжения. Будто бы сейчас с размаху вцепится в меня.

По лицу Тимура уже ходят желваки, а взгляд темнеет. В моей голове пульсирует только одна мысль: ударит или нет?

— Не. Лезь. Ты. Меня. Поняла? — шипит Тимур.

Две. Три. Пять секунд мы буравим друг друга взглядами. Нет. Горин больной на всю башку придурок. Я боюсь его. Боюсь, что сейчас ладонь, занесённая у меня над лицом всё же вцепится в меня. Но напряжение и молчание между нами режет возглас за дверью:

— Аня! Ань, ты здесь?

Соня! Меня выбрасывает из ступора. Я кидаю спасительный взгляд за спину Тимура, но успеваю просто немного дёрнуться вперёд. Горин ловчее и сильнее меня в сто крат. Ногой он резко отпихивает мой рюкзак в сторону старого шкафа, стоящего за дверью в углу. Резво хватает меня за ворот рубашки и оттаскивает туда же.

Я опять оказываюсь прижата к Тимуру. Он вдавливает меня своим телом в самый угол. Я будто бы попадаю в чёртово дежавю. Одной ладонью снова закрывает мне рот, а вторая ложится мне на талию. И сжимает её так, что мои глаза округляются от боли. Я дёргаюсь от неё, на что получаю предостерегающий шепот в висок:

— Только попробуй издать хоть звук.

— Аня! — голос Сони становится ближе.

— Ш-ш-ш, — почти беззвучное от Тимура растворяется у меня в волосах.

Я слышу, что дверь на цокольный этаж распахивается. Слышу шаги… Вот сейчас мне нужно набрать полную грудь воздуха и заорать. Хотя бы попытаться замычать. Соня найдёт меня, и всё прекратится.

Прикрываю глаза и делаю тихий, глубокий вдох. Тимур это чувствует. Он напрягается. Его пальцы сильнее прижимаются к моим губам и всё жестче впиваются в моё тело через фланелевую ткань моей рубашки. Горин впечатывает меня в угол. Я ощущаю, как колются заклепки на его куртке.