— Петрова, ты же больная… — через шум в голове слышу Тимура.

— Вы хотели со мной договориться? Так в чём проблема? Просто извиниться… — Полина хладнокровно гнёт своё.

Мы продолжаем играть с ней в гляделки. И самое ужасное, отчего сжимается в ком желудок, — это то, что я понимаю: Петрова не блефует. Я, наверное, дура, раз вижу это в её прямом, сосредоточенном взгляде. Она готова выполнить своё обещание, если только я…

Но я же не могу поступить сама с собой так? А в моей голове уже рисуются страшные картинки разговора с мамой. Вижу её налитые гневом глаза. Я даже слышу, как она орёт на меня. И ещё вижу, как сейчас становлюсь на колени…

Меня тошнит. В висках давит. А Полина всё травит меня своим взглядом.

— Аня, слышишь… — Меня встряхивают, как тряпичную куклу.

Я наконец перестаю смотреть на Петрову. Отрешённо поднимаю глаза на Тима.

— Не вздумай! — Он обхватывает мои плечи, вдавливая в них пальцы.

Это причиняет мне боль, но выводит из ступора.

— Поехали отсюда, — шепчу я.

Не говоря больше ни слова, Тим направляет меня к машине, придерживая за плечи. Но Петрова молчать не собирается.

— Просветова, ну ты и дура. Я ведь больше предлагать не стану.

— Не слушай её, — тихо произносит мне над ухом Тим.

Но я торможу. Если это закончится для меня плохо, то пусть это плохо начнётся именно так. Облизав сухие губы, я оборачиваюсь к Петровой, а ладони Тима на моих плечах сжимаются. Только ему нечего бояться…

— Я не встану перед тобой на колени. Ты просто избалованная дрянь, — пускай осипшим и неуверенным голосом, но всё-таки произношу это.

— Дрянь так дрянь, — Полина спокойно реагирует на мои слова. Без ухмылок и крика. — Жди приказа об отчислении.

Сглотнув, я лишь киваю. Спасибо, что обошлось без драки. Но дышать вдруг становится как-то свободнее…

Хватка у меня на плечах ослабевает. Тим перестаёт удерживать меня. Мне даже мерещится, что он облегчённо выдыхает. Но мы не успеваем отвернуться от Петровой, как она опять подаёт голос:

— Горин! Почему она?

Полина теперь не сводит взгляда с Тимура. Он отвечает ей сразу же:

— Мне с ней хорошо, — жмёт плечами. Его ответ звучит как само собой разумеющееся.

А я с опаской кошусь на Петрову. Чёрт её знает, что в этой разукрашенной башке.

— А со мной что, было не хорошо? — Полина растерянно разводит руками и говорит с обидой: — Чего такого умеет делать она, чего не умею я? Сосёт что ли, лучше?

— Ты не только дрянь, но ещё и непробиваемая дура, — усмехается ей Тим.

И, пока побледневшая Полина глазеет на нас, Тим открывает мне пассажирскую дверь, жестом приглашая сесть.

Не спеша мы выезжаем с парковки, а Полина всё ещё стоит на месте. В зеркало бокового вида я смотрю, как к ней подходит её водитель, а она закуривает сигарету.

Испытала ли я облегчение оттого, что послала Петрову? Да.

Жаль, мою проблему это так и не решило.

***

Какое-то время я и Тим едем молча. Мы попали в самый час пик. Движение на дороге напряжённое: все так и норовят обогнать или подрезать. Да и сам Тимур ведёт машину нервно. Я чувствую это по тому, как иногда он резко тормозит и ругается матом.

В другой раз я бы уже отчитала его за спешку и невнимательность за рулём, но сейчас у самой мысли словно через решето пропущенные. Они рассеялись и никак не соберутся в кучу. Я застыла на сиденье и тупо смотрю на мелькающие мимо дома и витрины магазинов. А между моими коленями зажаты сцепленные в замок ладони.

И чем ближе мы подъезжаем к проспекту, что ведёт к моему дому, тем сильнее я страшусь встретиться с мамой. И пусть сейчас она ничего не знает, но это пока… А я даже не представляю, с чего начать разговор.

— Это конец… — шепчу я, смотря в одну точку куда-то на лобовом стекле. — Меня и вправду отчислят.

Мои сцепленные ладони накрывает рука Тима. Опускаю взгляд и рассматриваю костяшки его пальцев, окружённые татуировками.

— Ты же не собиралась становиться перед ней на колени? — вдруг спрашивает Тим.

Я судорожно выдыхаю. Говорить об этом не хочется и неприятно, как и врать Тимуру.

— В какой-то момент я думала, что… — говорю хрипло, но Тим сразу перебивает:

— На меня посмотри.

Я нехотя отрываю взгляд от его татуированной ладони. Одной рукой Тим держит руль, второй ещё сильнее сжимает мои пальцы, но продолжает сосредоточенно смотреть вперёд, на дорогу.

— Оно того не стоит, — холодно, нет, даже грубо чеканит Тим. — Юридический факультет есть не только в нашей академии. Отнесёшь документы в другой вуз.

— А маме что я скажу?

— Правду: что Петрова тебя доставала, а ты дала ей сдачи.

Я закрываю глаза и упираюсь затылком в подголовник сиденья. Правду… Боюсь, моей маме никакая правда не придётся по вкусу…

Повисшее в салоне молчание нарушает звонок моего мобильного. Тим убирает свою ладонь, давая мне возможность дотянуться до рюкзака, который я просто бросила себе под ноги.

Я достаю из бокового кармана мобильный и сразу же напрягаюсь. На экране светится звонок от мамы. Обеспокоенно переглянувшись с Тимом, я отвечаю на вызов.

— Да, — от волнения мой голос садится.

Я быстро клацаю пальцем по качелям громкости, уменьшая звук в динамике. Мало ли что сейчас скажет мне мама…

— Анечка, ты дома?

От сердца немного отлегает. Если она интересуется, дома ли я, значит её самой там ещё нет.

— Я подъезжаю уже, — пытаюсь говорить непринуждённо. — Немного в библиотеке задержалась. А ты где? — спрашиваю настороженно.

Боже, хоть бы не где-то возле подъезда.

— На работе ещё. Попросили подменить другую медсестру из стационара. Так что я сегодня останусь в ночную, — вздыхает мама.

Я чуть не подпрыгиваю на сиденье. Так. Теперь главное — не говорить слишком радостно.

— Ты не приедешь домой?

Сразу же чувствую на себе взгляд Тима. Краем глаза замечаю, как он даже поворачивает ко мне голову.

— Я ж говорю, остаюсь в ночную смену. Надеюсь, ты будешь себя хорошо вести. Да, Ань? — вопрос мамы звучит с нажимом.

— Да, мам, — я вздыхаю и уже сама кошусь на Тима.

А его лицо сейчас треснет от того, насколько он широко растянул губы в улыбке. Кажется, кто-то прекрасно расслышал наш разговор.

— Вот и славно. Наберу тебя позже. Мне нужно идти. Кстати, может чего приготовишь вкусного? — тараторит мама в трубку.

Но я уже слушаю вполуха, ведь Тим, не переставая улыбаться, разворачивает машину… И этот разворот совсем не в сторону моего дома.