— Но, оставшись, мы сможем помочь и утешить нашего бедного друга...

— Сомневаюсь, что вы можете оказать ему ту помощь, какая требуется, — сухо сказал Джон. — Думаю, Вики пришла в голову очень правильная мысль. Мы, разумеется, будем скучать по вас, когда вы нас покинете. Оба.

Если это был не намек, значит, я ничего не смыслю в намеках. По тому, как Джон поднял бровь, я также догадалась, что это была цитата из какой-то обожаемой Шмидтом кантри-баллады. Среди них есть множество, посвященных тоске по ушедшим, причем в большинстве случаев слово «покидать» означает в них не просто временный уход со сцены.

Ужин тянулся мучительно долго, главным образом из-за того, что Шмидт сполна отдавал должное каждому блюду. Похоже, у остальных особого аппетита не было. Когда мы перешли на террасу, чтобы выпить кофе, слуга отвел меня в сторону: «Один джентльмен хочет видеть вас, мисс», — тихо сказал он.

Он ждал в холле. Сначала я его не узнала. Видимо, он оделся для похорон: черный пиджак, темный галстук. Лицо его производило такое же похоронное впечатление, как и костюм.

— Фейсал? — удивилась я.

Попытка улыбнуться ему явно не удалась.

— Я был у мистера Бленкайрона и подумал... надеялся уговорить вас пойти со мной в кафе.

У меня было много причин счесть эту идею неудачной.

— Не думаю, Фейсал, не сегодня.

Он переложил свой кейс в другую руку, правой крепко схватил меня за локоть и понизил голос почти до шепота:

— Вики, прошу вас. Совсем ненадолго. Это не то, что вы думаете. Неужели вы полагаете, что у меня сейчас есть настроение что-то праздновать? Мне просто нужно с вами поговорить.

С моей стороны было множество причин счесть эту идею не такой уж неудачной. Он видел, что я начинаю сдаваться, и тем же хриплым шепотом продолжил:

— Мы пойдем в отель турагентства или в «Уинтер пэлэс» — туда, где вы будете чувствовать себя уютно. Ну пожалуйста.

— Ну-у-у...

Он чуть ли не силой потащил меня к дверям. Я сделала слабую попытку воспротивиться под предлогом того, что мне нужно привести себя в порядок и взять сумочку, но он пресек ее: я и так прекрасно выгляжу, а сумочка не понадобится, потому что он сам привезет меня домой.

Что касается последнего, то так оно и случилось, хоть и несколько не соответствовало моим ожиданиям.

Я почувствовала облегчение, увидев такси, а не лимузин-мастодонт Лэрри, и даже еще большее облегчение, услышав в распоряжении (в целом мне непонятном), которое отдавал водителю Фейсал, слова «Уинтер пэлэс». Мы не пошли в отель, а уселись на веранде, заполненной народом. Я заказала кофе и сразу перешла к делу:

— Давайте не будем терять времени. Что стряслось?

— Можете задавать вопросы.

— Я только что задала. Это имеет отношение к смерти доктора Мазарэна? Неплохой трамплин для вас.

На его лицо легла необычная коричневато-серая тень:

— Надеюсь, вы не думаете, что я к этому причастен?

— Если бы думала, не сидела бы здесь. Но вы — член одной из... э-э-э... революционных организаций, не так ли?

Лицо Фейсала посерело еще больше.

— Если хотите, чтобы меня прямо отсюда уволокли в тюремную камеру, откуда я никогда больше не выйду, говорите, пожалуйста, чуточку погромче.

— Простите.

Фейсал выпил свой кофе и заказал еще.

— Забудьте о политике, она не имеет никакого отношения к тому, что происходит. Думаю, вы и сами это понимаете.

Он замолчал, выжидательно глядя на меня.

Не много же он сообщил, но и этого было достаточно, чтобы укрепить мои подозрения. Однако, как бы я ни умирала от желания (читать: «очень хотела») узнать побольше, я не собиралась обсуждать свои предположения с тем, кого подозревала.

— Продолжайте, пожалуйста, — сказала я. Фейсал достал платок и вытер лоб.

— Я, конечно, использовал неподходящий случай в качестве предлога для этой встречи, но не мог уйти просто так и оставить вас в очень рискованной ситуации. Я собираюсь на время скрыться, и вы должны сделать то же самое. Могу отвезти вас в одно место, где вы будете в безопасности.

Я застонала:

— Зачем, ну зачем я все это делаю?! Казалось бы, должна была уже кое-чему научиться! Нет, Фейсал, спасибо. — Я осмотрелась вокруг. — Если позволите, пройдусь между столиками с протянутой рукой и соберу несколько долларов, чтобы нанять такси...

— И вернуться в логово льва?

— А вы предпочитаете отправить меня прямо на раскаленную сковороду? То, что вы предлагаете, означает из огня да в полымя.

— Я же сказал вам...

— Вы мне ничего не сказали! Я услышала лишь о каких-то смутных опасностях. Доверьтесь моей способности здраво мыслить, Фейсал, назовите хоть две — черт, согласна и на одну причину, по которой я должна принять ваше предложение.

Теперь застонал Фейсал. Видимо, со стороны мы напоминали двух больных собак.

— Мне велели показать вам вот это, — он открыл кейс и достал листок бумаги.

На нем ничего не было написано. Это был пустой лист черной бумаги величиной приблизительно в восемь квадратных дюймов.

Я почувствовала, как кровь медленно уходит из моих головных сосудов — сначала застыл мозг, потом голосовые связки. В течение нескольких минут из моего горла вырвалось лишь нечленораздельное бульканье. Наконец я снова обрела дар речи:

— Кто вам это дал? Лэрри? Макс?

— Кто такой Макс? — Либо он действительно был озадачен, либо мог давать уроки сценического мастерства самому Лоренсу Оливье.

— Он вырезает силуэты, — пробормотала я, не отрывая глаз от черного листа. — Это его хобби. Другие увлечения — мошенничество, воровство и убийство. Произведения искусства и антиквариат — его специальность. Я думала, он в тюрьме. Как, черт побери, он...

Я отодвинула стул и встала:

— Мне нужно увезти отсюда Шмидта. Если Макс — один из них... О Господи, конечно! Это должен быть Макс! Он тщательно избегал встреч со мной, но мне следовало догадаться, что в тот раз, когда мы увиделись впервые, он мог носить парик...

Некоторое время я шарила рукой под столом в поисках сумочки, потом вспомнила, что у меня ее с собой нет. Когда, ничего не видя перед собой, я направилась на улицу, Фейсал крепко схватил меня за руку:

— Подождите минуточку. У вас нет денег на такси.

— Я попрошу водителя подождать. Ровно столько, сколько понадобится, чтобы взять Шмидта и мою сумочку.

— Я еду с вами. Подождите секундочку.

Он швырнул на стол несколько банкнот и подхватил свой кейс, не выпуская при этом моей руки. Когда я все же оторвалась от него, он сказал:

— Думаю, теперь вы убедились, что опасность реальна? Поедемте в то место, о котором я вам говорил.

— Без Шмидта — никуда!

Перед отелем выстроились в ряд несколько обшарпанных машин. Я открыла дверцу первой, полагая, что это такси, и влезла внутрь. Фейсал — за мной.

— Я вернусь за Шмидтом после того, как отвезу вас...

— Нет, нет! Шофер!

Фейсал сгреб меня и прижал так, что чуть не сломал ребра, одновременно объясняя водителю дорогу. Я не поняла ни слова, но была уверена, что он назвал не тот адрес, какой назвала бы я. Я попыталась освободиться:

— Отпустите меня, черт бы вас побрал!

— Разумеется, — сказал Фейсал, разнимая руки. Я упала на спинку сиденья, и он врезал мне по челюсти.

Должно быть, он сделал мне какой-то укол, потому что проснулась я только утром. Очень ранним утром: нежно-розовые лучи восходящего солнца прелестно окрашивали пол... пол чего? Я не стала осматривать помещение, где очутилась, а сразу же бросилась к двери. Меня не удивило, что она оказалась заперта. Единственное окно в комнате было забрано декоративной железной решеткой, скорее всего старой — на черном металле виднелись полоски ржавчины, но функцию свою она выполняла исправно, как я могла убедиться, подергав ее. Интересно, решетку вставили, чтобы люди не могли проникать сюда или отсюда? Впрочем, каково бы ни было ее предназначение, она вполне пригодна, чтобы удержать меня здесь.