— По большому счету нет, — сказал я наконец. — А почему вы спрашиваете?

— Откровенно говоря, меня спрашивала об этом Юнис.

— Юнис? — Пришел мой черед удивляться. — Ей что-то не нравится?

— Нет, конечно, нет. Но вы так молчаливы и сдержанны… мягко говоря.

— Она на меня пожаловалась?

— Нет. По меньшей мере, мне, — ответил Фабиан. — Но Лили намекнула, что Юнис несколько озадачена. Все-таки она бросила все и примчалась сюда из самой Англии…

Он пожал плечами.

— Впрочем, вы и сами понимаете, что я имею в виду.

— Да, понимаю, — смущенно признался я.

— Надеюсь, в принципе-то вам девочки нравятся, Дуглас?

— О Господи, ну конечно, — отмахнулся я. Припомнив моего братца, ведущего радиопрограммы для гомиков в Сан-Диего, я вывернул руль чуть резче, чем следовало, и с некоторым трудом вписался в поворот.

— Не обижайтесь, я просто пошутил. В наши дни такое часто случается. Но вы хоть находите ее привлекательной?

— Да! Послушайте, Майлс, — с горячностью заговорил я, — мы, конечно, компаньоны, но в нашем контракте не предусмотрено, чтобы меня использовали как племенного жеребца, не так ли?

— Резковато сказано, — к моему изумлению, он хихикнул. — Хотя, должен признаться, мне в своей долгой карьере приходилось выступать в роли подобного, как вы выразились, племенного четвероногого.

— Господи, Майлс, — попытался оправдаться я, — да мы знакомы-то с ней без году неделя.

Сказал и тут же прикусил язык. Во Флоренции, когда я поднялся в номер Лили, я с ней и нескольких часов не был знаком. А что уж говорить про Эвелин Коутс…

— И вообще, роль любовника по заказу не для меня. — Тут я оседлал любимого конька. — Должно быть, меня воспитали несколько иначе, чем вас.

— Полно вам, — доброжелательно отозвался Фабиан. — В конце концов, Лоуэлл не так уж сильно отличался от Скрантона.

— Кому вы вешаете лапшу на уши, Майлс? — огрызнулся я. — Следов вашего пребывания в Лоуэлле днем с огнем не найти.

— Вы, конечно, удивитесь, Дуглас, — миролюбиво произнес Фабиан. — Даже не поверите. Но что вы скажете, если я признаюсь, что настолько привязался к вам, что забочусь только о ваших интересах?

— Конечно, не поверю, — отрезал я.

— Даже когда они совпадают с моими собственными интересами?

— О нет, тогда другое дело, — ответил я. — Хотя все равно с некоторыми оговорками. Но куда вы гнете?

— Мне кажется, что пора вам остепениться, — сказал он. Это прозвучало так серьезно, словно Фабиан годами вынашивал свой план и наконец созрел для его осуществления.

— Ой, смотрите, какой изумительный пейзаж! — воскликнул я.

— Я вовсе не шучу. Слушайте и не перебивайте. Вам ведь тридцать три, верно?

— Да.

— Значит, так или иначе, в ближайшие пару лет вам придется обзавестись семьей.

— Почему?

— Потому что так принято. Потому что вы привлекательны. О вас пойдет молва как о богатом молодом человеке. Какая-нибудь девушка непременно решит, что должна заполучить вас, и добьется своего. Потом вы сами признавались мне, что устали от одиночества. И вам захочется иметь детишек. Разве я не прав?

Я вдруг припомнил острое сожаление и грызущее чувство потери, которое ощутил в Вашингтоне, в доме Джереми Хейла, когда дочка Хейла ответила по телефону звонким голоском и позвала папу.

— Пожалуй, правы, — согласился я.

— А клоню я к тому, чтобы вы не полагались на слепой случай, как большинство молодых балбесов. Возьмите судьбу в свои руки.

— Каким образом? Быть может, вы сами подберете мне подходящую пару и подпишете брачный контракт? Так поступают в наши дни в великом княжестве Лоуэлл? — Веселитесь-веселитесь, — великодушно кивнул Фабиан. — Я-то понимаю, что задел вас за живое, потому и прощаю.

— Черт побери, Майлс, не слишком ли вы о себе возомнили? — воскликнул я.

Он пропустил мою вспышку мимо ушей.

— Запомните — в свои руки. Это самое важное.

— Сами-то вы, помнится, женились на богатенькой, — мстительно напомнил я, — и кончилось дело разводом.

— Я был молод и жаден, — вздохнул он. — К тому же рядом со мной вовремя не оказалось опытного друга, который наставил бы меня на путь истинный. Жена попалась довольно строптивая — богатые родители испортили ее. Я все отдал бы, чтобы вы не повторили мою ошибку. Столько в мире хорошеньких девушек с обеспеченными, терпимыми папашами, которые мечтают выдать дочь за приятного, образованного молодого человека с хорошими манерами, который бы, к тому же, не нуждался в средствах. За такого, как вы, Дуглас.

Господи, Дуг, ведь говорят, что в богатую девушку так же легко влюбиться, как и в бедную.

— Зачем мне все это, если я стану таким же богатым, как вы? — не удержался я.

— Да ради страховки, — выпалил Фабиан. — Со мной тоже всякое может случиться. Верно, сейчас мы с вами в деньгах не нуждаемся. Во всяком случае, вам так кажется, — я предпочел бы иметь побольше. Ведь в глазах настоящих богачей мы нищие, Дуглас. Люмпены.

— Ничего, я верю в вашу звезду, — утешил я его с легкой ехидцей. — Благодаря вам мы не кончим в ночлежке.

— Мне бы вашу уверенность, — вздохнул Фабиан. — Увы, гарантию может дать только Господь Бог. Деньги приходят и уходят. Мы живем в эпоху переворотов, бесконечных катаклизмов. Быть может, сейчас как раз временное затишье перед бурей. Поэтому нам так важно застраховаться. Тем более что вы особенно уязвимы. Кто может предсказать, сколько вам осталось разгуливать, прежде чем вас опознают. В любую минуту некий крайне неприятного вида субъект может вручить вам счет на сотню тысяч долларов. И в ваших интересах будет уплатить по нему, не так ли?

— Да, — согласился я.

— Вот видите. А молодая смазливенькая женушка из хорошей семьи станет прекрасной маскировкой. Нужно иметь сверхбогатое воображение, чтобы представить, что такой благовоспитанный и ухоженный молодой человек, вращающийся в одних кругах со сливками общества и женатый на продолжательнице древнего британского аристократического рода, начал свою головокружительную карьеру с того, что стибрил пачку стодолларовых купюр у мертвого постояльца занюханного нью-йоркского отеля. Я ясно выражаюсь?

— Яснее некуда, — неохотно признал я. — Но вам-то что до этого? Вы же говорили об общих интересах. Или вы рассчитываете на комиссионные от приданого моей суженой?

— Фу, какой вы невежа, молодой человек, — Фабиан покачал головой и метнул на меня укоризненный взгляд. — Просто в таком случае нашему компаньонству ничего не будет угрожать. Ваша жена будет только рада, если вы избавите ее от необходимости следить за состоянием финансовых дел. И вообще, насколько я знаю женскую натуру, а я, поверьте, неплохо разбираюсь в ней, ваша жена безусловно предпочтет, чтобы дела ее вели вы, а не стая брокеров, опекунов и банковских служащих, на которых обычно полагаются женщины.

— И вот тут-то вам и карты в руки?

— Точно. — Фабиан расплылся до ушей, словно вручил мне дорогой подарок. — Мы останемся компаньонами на прежних условиях. Любой капитал, что вы привнесете, будет считаться вашей долей, а прибыль по-прежнему будет делиться пополам. Просто и красиво. Кажется, я уже доказал вам, что умею распоряжаться инвестициями?

— Да, здесь и сказать нечего, — закивал я.

— Каков поп, таков и приход, — изрек Фабиан. — Думаю, с вашей женой никаких сложностей не возникнет.

— Это будет зависеть от жены.

— Не от жены, а от вас, Дуглас. Надеюсь, вы остановите выбор на разумной девушке, которая будет любить вас и доверять вам и будет только рада доказать вам свое расположение и безграничную преданность.

— Боюсь, вы преувеличиваете мои достоинства, Майлс, — сказал я, припомнив историю своих взаимоотношений с женщинами.

— Вы слишком скромны, старина, я вам не раз уже это говорил.

— Однажды мне приглянулась прехорошенькая официантка из ресторана в Колумбусе, штат Огайо. Три месяца я ухаживал за ней, водил повсюду и добился лишь того, что в кино она позволяла держать себя за руку.