На него смотрел улыбчивым взглядом тот — с фотографии, с той самой, которая была прислана ему на смартфон.

— Это… Это ты…

— А уж я-то как рад тебя видеть, ты и не представляешь!

Произнёс, такой неожиданный и в то же время, такой долгожданный гость, всё с такой же приветливой и широкой улыбкой на лице, и развёл руки, не выпуская из пальцев дымящуюся сигарету.

Фред чуть не задохнулся от такой наглости этого недомерка — так он для себя окрестил того, с кем предстояло ему встретиться и кто реально — здесь и сейчас, находился всего лишь в паре, в тройке шагов доступности перед ним.

Он даже было вознамерился, что-то ему ответить — что-нибудь дерзкое, наверное, что-нибудь угрожающее, что-нибудь… Ну, всё равно что, лишь бы заставить этого… недомерка — больше ничего не придумывалось, стереть со своего лица, вот эту вот, улыбку. Но не успел…

— Да понял я, понял. Минут двадцать у вас наверное будет.

С мечтательной интонацией — в чуть приблатнённой форме, и не переставая улыбаться, безжалостно стряхнув очередную порцию пепла слева от себя, проговорил парень и почти без паузы продолжил:

— Но не сразу. Нет! Не сразу… Да ты бы видела этого красавца. Тце. Ох! Знаешь я даже уже жалею, что я не гей… Да тут без разницы, что в пассиве, что в активе… Ну и красив же, падла. А здоров, бычара! Ой-ёй!

Произнёс парень, слегка склонив голову к плечу и глядя на Фреда ещё и с восхищением, одновременно правой рукой потирая разодранный участок спортивной куртки, над своим левым плечом…

Я его прикинул, ещё стоя возле ванной комнаты — дверь была прикрыта неплотно и я подглядывал через щель.

Он хорошо пел — чистый баритон, насколько я во всём этом разбираюсь. И пел без напряжения, и раз в десять слабее той мощи, которую могла выдать его глотка — это чувствовалось. Но использовать такую благоприятную, для себя, ситуацию я не стал.

Я, да и все, прекрасно понимали, что Фред — имя, конечно же, мы уже знали, из категории перевёртышей и в свете последних решений, последнего съезда партии, его нужно было брать, а ни что-либо иное — это во-первых. А во-вторых, он появилсяна свет, так сказать, всего лишь за несколько часов до того, как я его увидел, что ни в цвет — совсем ни стыкуется с той легендой, в которой он живёт, здесь и сейчас — серийный, сексуальный маньяк и убийца, с послужным списком из десятка жертв женского пола. Прям какой-то скороёб. И, в конце-то концов, он же не кролик.

К тому же, наблюдая за ним, я уловил в нём, правда вполне возможно, что это мне только показалось, но, тем не менее, заметил за ним этакую, по-детски наивную, попытку больше казаться перед самим собой, чем быть — и это в-третьих. Ну и наконец… Хм. Его не шифровали…

Сейчас же, глядя на его ошарашенность, я только присматриваюсь к нему придерживаясь некоторых, поставленных перед собой, целей. Ну, во-первых, ввести его в состояние — без сознания, нанеся ему, насколько это возможно, наименьший урон. Перед этим дать ему возможность проявить себя, посмотреть степень его погружения в новую роль — это второе, чем чёрт ни шутит, может быть что-нибудь и проявится из его нынешних связей. И в третьих… Но это уже сделает Лю, или те кому она поручит — на двадцать минут беспамятства, без выхода этого красавца из роли, я думаю, они могут рассчитывать.

Да. Приходится так. Когда он начнёт, так сказать, сдуваться, тогда уже ничего, кроме его настоящей жизни, не узнаешь

…до этого, утром

Даша, взяв моё лицо в свои ладошки и преодолевая моё сопротивление, почти уже отстранила его от своей груди.

Заглядывая в мои опущенные глаза, успела, сквозь слёзы, начать свой вопрос:

— Илюша, ты… Ты всё расскажи. Откуда…

Настойчиво-длинный звонок у входной двери, вывел нас обоих из состояния недосказанности и отвлёк. Перевёл в состояние лёгкого удивления, особенно Дашу, и дал мне неожиданную, и такую необходимую передышку. У меня появилась возможность, в обыденном действии выяснения — кто пришёл, что-нибудь придумать.

Осторожно, но настойчиво, я высвободился из ослабевших Дашиных ладоней. Не поворачиваясь к ней спиной — задом наперёд, отошёл к, лежащей на полу, майке. Присев, ощупью нашёл её и подняв, быстро натянул на себя:

— Даня, ты кого-то ждала?

Даша вздрогнула — всё это короткое время, она каким-то зацикленным, непонимающим взглядом, следила за каждым моим движением. На мгновение ушла в себя, вспоминая о возможной причине столь раннего визита:

— Нн… нет. — отрицательно качнув головой, приложила руки к груди.

Глаза влажные, но она не плачет, звонок её будто бы переключил. Таким же манером, как и майку, я надел на себя и спортивную куртку. Пряча левое плечо от Дашиного взгляда, быстро к ней подошёл — не шелохнувшись, она так и сидела на кровати. Аккуратно, за подбородок, немного приподнял её лицо и пристально глядя ей в глаза, сказал:

— Моя хорошая, оденься. Мм-гм? И постарайся не волноваться. Ладно? Всё будет хорошо.

Поцеловал её в кончик носа. Развернулся и прикрыв правой ладонью порванное место на левом плече, пошёл к двери. Мимоходом, накоротке оторвав ладонь от плеча, захватил спортивные штаны. Надевать их пришлось на ходу, поочерёдно прыгая на одной ноге и всю дорогу левым плечом вперёд. Подойдя к двери, глянул в глазок. С ума сойти — там Лю! Так…

У неё на голове, какой-то немыслимой конфигурации, клубок из волос, прикрытый полупрозрачной накидкой, с выбивающимися из под неё, прядями. В очках, с немыслимыми диоптриями и с, ужасного цвета, помадой на губах. Уставшее лицо и без улыбки. Вот что значит, положить краску на естественную красоту — бабе за дверью под пятьдесят, ни меньше!

«Когда откроешь дверь, ты должен удивиться и первая твоя фраза должна быть: Луция Арнольдовна, это я, к твоему сведению, как вы меня нашли? Мужичьё! Довёл девочку до слёз! Открывай!»

На автомате открыл дверь и увидев её ноги, обутые в раздолбанные туфли, на стоптанных, небольшой высоты, каблуках, да с задранными носами, чуть не прыснул со смеху. Вовремя спохватившись, постарался выказать своё удивление:

— Луция Леопо… Мм, извините, Арнольдовна… откуда… мм, как вы тут…

— Илья Александрович! Если вы лучший в своём деле, это всё равно… Мы так и будем стоять в дверях?! — в голове звучало конечно же другое, что-то, там, про двоечника и неисправимого, правда, без пополама, но её окрик меня подстегнул, до суетливости.

— Да… Конечно же, входите.

Даша появилась сзади меня и она уже в домашнем халате. Взяв меня за руку повыше локтя, чуть сжала её, а сама наполовину спряталась за мою спину:

— Здравствуйте.

Люси уже вошла в прихожую и закрыла за собою дверь:

— Ах! — неподдельное удивление. — Илья Александрович! Немедленно познакомьте меня с вашей прекрасной женой.

Испугано — даже сглотнуть не получилось, я посмотрел на Дашу. Она же, бросив на меня, как мне показалось, с укоризной взгляд и протянув Лю свою ладошку, взяла инициативу на себя:

— Дарья Сергеевна. Просто Даша… Изоева.

— Боже мой. Какая же вы красавица. — обеими руками, сначала ими всплеснув, потом хлопнув ими друг о друга, а потом взяв Дашину ладошку, Лю обратилась ко мне: — Илья Александрович! Банк должен знать всё о своих работниках. Это не обсуждается! И тем более о тех, которые занимаются его безопасностью. А вы… Вы совсем непозволительно, держите в тайне, во-первых, что вы женаты… — вновь обернулась к Даше и продолжила ласковым тоном, восхищённо окидывая её взглядом и улыбаясь, — а во-вторых, что у вас такая красавица жена. Милочка моя, это какой-то кошмар. Я пока разыскивала вашего… — вздохнула, осуждающе стрельнув в меня глазами, — мужа, сутки не спала… Вы угостите меня чаем? Устала. С ног валюсь.

Ну конечно! Я же ещё и виноват! Ну блин! А Даша, смутившись, хмыкнула и во все глаза уставилась на Лю и мне показалось, что она полностью пришла в себя. Люси же, попутно сбрасывая с ног свои туфли и снимая с головы накидку, и всё это, оставляя и вешая в прихожей, не замолкала: