Так. Сюрреализм и уже в его объективной составляющей, продолжает действовать, только теперь он… даже и ни зашкаливает, а просто есть. Поведя головой, насколько хватило шеи и, выхватив взглядом окружающее нас действительное и, хотелось бы думать, реальное, убеждаюсь — я ещё на кухне и не сплю. Но как раз, именно обыденность вокруг и переводило эту самую обыденность в значение абсурдности…

Почитывал я современную фантастику. Хорошо пишут, складно — кланы, иные планеты, завоевания, представители иных цивилизаций, избранность непобедимых. Временные врата и порталы, виртуальные и параллельные миры, и события. Интриги, хитросплетения и даже в княжеских сообществах. И вся эта мозаика преподносится детально, и тщательно. А кроме того, ещё и напыщенно — значимо для героя и для сюжета, а значит и с претензией на значимость в устройстве мира вообще. Да, в каждой шутке, лишь только доля шутки. Значимость, естественно, присутствует и в окружении — полёты, бластеры и роботы, висящие замки, да и целые города, тоже висящие. Артефакты и предметы, концентрирующие в себе всю силу, да и весь смысл самой вселенной, и закрученный сюжет вокруг стремления ими обладать, злыми силами — врагами человечества. М-да… Масштабно, захватывающе.

Правда иногда — не часто, глядя на всё это великолепие в фильмах и отмечая мастерство, и творческий потенциал художников — компьютерщиков, или представляя всё это в своём воображении, читая очередную главу, совсем непроизвольно зацикливался на несуразном, на незначительном. Никак не мог отделаться от двух вопросов. Первый — есть ли в висячих городах кварталы для бедных? И второй — сколько же денег, в этих мирах, стоит однокомнатная квартира? М-да. Но такое происходило очень редко.

Одно состояние, правда, посещало в момент прочтения практически всегда — не мог отделаться от ощущения, что всё, о чём пишут, выглядит как-то уж очень и очень выхолощено. В таких случаях, невольно прерывался и вставал, и зажав палец прикрытой книгой, на том месте где читал, шёл к окну и глядя на проплывающую перед глазами жизнь, невольно задавался вопросами. Интересно, а герои в этих книгах, когда-нибудь… какают? Ну, хотя бы, пукают? Ну, то что не писают — это точно. Да и не едят. А почёсываются ли? Хм. А вообще-то, кто-нибудь и когда-нибудь пробовал говорить так, как говорят эти персонажи? А у женщин, месячные бывают? Ну то, что до полового акта у них не доходит — это понятно, где уж тут до низменного снизойти — вселенной надо управлять. Но ведь бабы, пусть и с инопланетными щупальцами, бабами и остаются, и им похер социальная значимость, им мужика подавай — они рожать хотят. Все. И тут же вспоминались слова, правда никак невспоминаемо кем сказанные, что, мол, стихи — это полёт людской фантазии, и это всё так, но врать-то не надо.

Сам же себя и охолаживал — фантастика же, ну что я, право слово, взъелся. И тут же, на этот раз ну совсем некстати и будто бы в первый раз, вспоминал самую наифантастическую вещь, во все времена существования человечества — Библию, всю. И какие там эмоции. И какая в ней, опустошающая душу и мозг, безнадёга, жестокость в абсолюте — стёртые в пыль, в прах, перемешанные с неимоверным количеством человеческой крови и дерьма, человеческое же величие и его желание встать во главу, якобы предназначенного для него, угла, несуществующего в принципе. Нет, конечно же, Игра престолов и иже с ним, смотрящим и даже читающим людом хавается. Какие-то, там, Стругацкие и Булгаковы. Да смешно, в самом деле.

В конечном итоге, налёт критичности проходил. Всё-таки и как бы там ни было, но если зачитывался, отлично, я бы сказал, мастерски изложенным материалом, то ощущение приобщённости, к чему-то великому и к какому-то, там, могущественному, достигалось…

Ну а тут-то, чего? Здесь и сейчас?.. Маленькая кухня. Совсем недорогой холодильник. Чистые и выглаженные, ручной подшивки, кухонные тряпочки и салфетки. Вымытые тарелки и ложки с вилками. Чуть подкапывающий кран и расхлябанная электро-розетка — мужика-то в доме нет. И тут же аккуратно вырезанная — другого цвета, и так же аккуратно наклеенная, обойная заплатка. Веник с совочком, в уголку. Горячий кофе. Неспешный разговор. Домашний уют. И какая, к херам, таинственность, необычность и великолепие.

И оп-па — моё босяцкое настоящее, и вся приблуда которая на меня свалилась. Да и потом — ведь я ничем и не управляю, кроме как — еле успеваю уворачиваться. А тут плюсом ещё и… не закрывайся… привыкай…

Запинаясь от смыслового значения самого вопроса, и будто бы со стороны — в одно мгновение, и отстранённо охватив себя взглядом, отметив своё спокойное, и заинтересованное отношение к этому, спрашиваю:

— Как… ты вошла?

— Просто… Но не так, как ты. Как бы… из другой комнаты.

— Так… Сколько ж ты… живёшь?

В этот момент она ополаскивает чашки:

— Нисколько. Здесь и сейчас. — турка уже на огне.

— Хе. Ну конечно… Бессмертная. — пока способен только на лёгкий сарказм, скрыть его и не пытаюсь.

— Нет. Постоянно существующая. — а она будто бы и не замечает, и плавно сняв турку с плиты, идёт к столу.

— Какая ж разница?

— Не спеши, пусть поостынет.

Разливает кофе по чашкам и его аромат заполняет собой всё кухонное пространство, и продолжает:

— Мм-гм. Ты считаешь, что… всё это, — коротко взмахивает ладошкой, образно обозначая ни только то место, где мы сидим, — по меньшей мере, какое-то чудо? Или сверхъестественное? Или, ни к ночи будет сказано, магия? И потом, разве для… всего непонятного, как ты считаешь… Из нас двоих, — и она опять, легко взмахнув ладошкой, обозначает круг, — всё это, только ты считаешь непонятным… Так вот. Ты считаешь, что нужен какой-то там… внешний антураж? Мм? Ну, то есть, для того чтобы проникло до притаённых уголков твоего сознания, нужна, напыщенность и величавость? — невольно дёргаю головой и она тут же спохватывается. — Ой-ёй. Подглядывать больше не буду. — и так умилительно морщит нос, что я и ни в обиде. — Ну, в общем… Необходимы, висящие в воздухе, бегущие строки. Какие-нибудь энергетические сгустки, пассы руками. Необходим взгляд с прищуром и холодность в глазах, нужны точёные фразы и чтобы каждая со значением для этого мира? Да?

— Да-э… — дальше не знаю, что и сказать, и просто пожимаю плечами.

— Мм-гм. Хорошо. Ты же наверняка, ни раз задумывался над тем… чего стоит этот мир?

— Ммм… особо нет…

— Да, ладно. Неужели ты действительно считаешь, что так называемые, космические корабли на самом деле куда-то там летят?!

— Хм. А это с какого боку?.. Хотя… А сигналы, а фотки? С задержкой, правда, но… Ты чего-то не о том.

Возвратив турку на плиту, она возвращается к столу:

— Ну да. В авиасимуляторе, ты тоже вой двигателей слышишь и до аэродрома расстояние видишь, шасси выходят, сигнальные лампочки, даже диспетчер чего-то там тебе говорит. Мм?

— Не понял. Ты это к чему?

— Давай… по вселенной сейчас побродим? Мм? На экскурсию. На звезду какую-нибудь. Мм? — прищуривается. — И у тебя многие вопросы сразу же отпадут. Мм-гм?

Оторопело застываю, подобрав ноги под стул, и несколько секунд, тоже оторопело, смотрю ей в глаза. Она не отвечает. Склонив голову к плечу, смотрит с лёгкой усмешкой и чуть прищурившись, будто бы сканирует. И трудно по ней определить, шутит она или серьёзно.

— Так. Приехали… Детский сад начинается… Я так плохо выгляжу? Да?

Конечно же, я пытаюсь воспринять всё это как этакий приём в разговоре, ну что-то вроде… как некий финт, чтобы уйти от прямого ответа. Ну, то есть, чтобы меня на место поставить, мол, небольно-то умничай. Очевидно же, что для меня, несмотря ни на что, уж очень невероятным прозвучит такое предложение, а тогда и ясен пень — не поверю, а значит и с темы съехали. А с другой стороны — и чего я такого сказал? В самом-то деле, ну какая тут, к лешему, разница, бессмертный ты или безвременно существующий. И тут же ловлю себя на том, что… Стоп. Да она ж серьёзно и, натурально, безо всякого антуража и безо всякой, какой бы то ни было, магии — вот уж действительно, ни к ночи будет упомянуто. Более пристально, благо пауза затянулась, присматриваюсь. Ну точно, так и есть. Ахринеть! На полном серьёзе!